– Ну как, хорошая музыка? – поинтересовался Ильяс.
– Брак, – коротко ответил Сиверов.
– А что слышно в наушниках, когда брак?
– Ничего, тихо. На, можешь послушать.
Парень отмахнулся. Сиверов извлек диск из плейера и переломил пополам.
Ответ оставить нужно. Заломить непомерную цену. Горцы люди азартные. Чем выше ставки, тем больше шансов вытянуть сюда серьезных «игроков».
– Сколько добра всякого, – качал головой Ильяс. – Видел бы ты, что лежит у нас в городе на прилавках. Да и нет у нас там настоящих магазинов. Так – лотки, киоски.
Поверит ли Ильяс в твою двойную игру? Конечно, поверит. За последние дни ты заслужил всеобщее уважение, но малейшее подозрение все перевернет. Сомнения остались, только ушли на глубину. Сущего пустяка достаточно, чтоб они всплыли на поверхность.
– Почему ты уверен, что нас снова накроют?
Подозреваешь кого-то? Можешь не называть, если не хочешь, просто скажи: да или нет?
Не напрасно ли ты произнес свое слово после поминальных ста пятидесяти граммов? Нет, не напрасно. Больше всего человек боится не боли, не смерти – нет ничего тяжелее неизвестности, непонимания происходящего. Люди не должны себя чувствовать загнанными в угол. Принять очередную схватку как неизбежность значит победить в себе изгоя.
– Никого я не подозреваю. Сейчас последнее дело кого-то обсуждать за глаза.
– Может быть. Только я не верю, что Жору телохранители завалили. Его сам Тарасов кончил.
– Чепуха. Как тебе в голову такое взбрело?
– Посмотри ему в глаза. Только прикидывается нормальным, а на самом деле окончательно крыша поехала.
Глебу тоже не все нравилось в Тарасове, особенно после возвращения из Москвы. Он уже знал о кратковременных припадках бывшего замкомполка, о провалах памяти. Но все же до поездки в столицу Тарас вел себя вполне адекватно. Лишь иногда странноватая улыбка ненадолго выползала на его лицо.
Ингуш был прав: взгляд маленьких васильковых глазок отчасти изменился. Что-то безумное действительно просвечивало в них. Но все-таки Сиверов не мог поверить в причастность бывшего замкомполка к гибели Жоры Бубнова. Хотя не строил иллюзий, не считал, что все в команде спаяны крепкой дружбой.
– Глаза еще не улика.
– Подожди, он еще себя покажет. Еще подложит всем нам свинью.
У генерала Потапчука и руководства Федеральной службы безопасности имелись основания для тревоги. Долгий опыт чеченской войны подсказывал, как поведет себя эмир Халил в ближайшем будущем. Он уже завоевал себе достаточный авторитет, стал, что называется, «культовой фигурой» для всех молодых воинов джихада. Не хватало только последнего шага. И этим шагом должна была стать громкая акция на территории собственно России.
По-настоящему Басаев выдвинулся только после Буденновска. Радуев надеялся подняться на ту же высоту после Кизляра и Первомайского, но дешевое позерство помешало этому «генералу армии Дудаева». Хаттаб отправился в поход на Дагестан, но вторжение захлебнулось, и с этого момента звезда иорданца стала медленно, но верно закатываться. Мовсар Бараев рассчитывал стать новым героем, новым знаменем, но проспал в захваченном ДК все самое важное.
Идея, однако, осталась в силе. Чтобы стать признанным лидером, нужно отметиться в России.
Диверсии и бои в Чечне – это, конечно, заслуги.
Но самое высшее достижение – нанести противнику удар на его территории.
Халил принимал участие в планировании операции «Норд-Ост», но не вызвался командовать отрядом смертников. Он не верил в ультиматумы: их время прошло, и русские не пойдут на уступки ни под каким видом. О торговле с выводом войск больше говорил Басаев. Халил надеялся только на одно: на тысячу трупов. В результате полный провал: сотня с небольшим покойников для русских все равно что слону дробина.
«Нет худа без добра», – решил Халил. Бесславно погибший Мовсар не будет соперничать с ним в умах и душах чеченских бойцов. Заложники – идея отработанная. В лучшем случае эффектный вариант самоубийства. Подрывом тоже не поразишь ничье воображение. Жилые дома уже подрывали, а к лакомому объекту вроде атомной электростанции никто не подпустит.
В ФСБ отлично понимали этот ход мыслей и тревожились еще и потому, что Халил был образованным фанатиком – не бывшим гаишником, комсомольским работником или трактористом.
Об этом человеке было известно, что он знает несколько иностранных языков, получил отличное техническое образование, в том числе и в области современных технологий. Первая по-настоящему опасная фигура, появившаяся в мятежной республике после Хаттаба. Опасная уже тем, что просчитать ее трудно. Если Халил накопит достаточно ресурсов, от него можно ожидать действий, столь же непредсказуемых, сколь непредсказуемым стало для американцев одиннадцатое сентября.
Но ресурсы просто так не зарабатываются, в стане боевиков не станут сейчас никому выдавать больших авансов. Надо себя раскручивать и раскручивать по возможности быстро. Бандиты уже пару лет в хроническом цейтноте – они чувствуют, как тяжеленная бронированная дверь медленно и неотвратимо прикрывается, и щель становится все уже и уже.
В ФСБ решили «помочь» Халилу раскрутиться.
Некоторые, правда, сомневались – не покажется ли команда изгоев подозрительно лакомым куском. Не лучше ли разбить ее, оставив не больше двух фигур?
Через осведомителей удалось выяснить, что смутные сведения о команде давно уже просочились к боевикам. Один раз они почти вышли на след, но сразу же потеряли его.
Тогда имеет смысл оставить группу в целости.
К свежим новостям умные люди всегда относятся с некоторым подозрением – есть основания думать, что они запущены неспроста. Сведения, которые утратили свежесть, вызывают гораздо больше доверия. Они не возникают вдруг, красиво и заманчиво, они существуют в смутном и неопределенном виде достаточно долго. Именно таковы отличительные признаки реальной информации, за которой не кроется ловушка.
Халил, конечно, не полезет сам брать трофеи – еще теплые или уже холодные. Но обязательно возьмет руководство в свои руки. Он должен раз за разом чувствовать – удача рядом, но ускользает из рук.
Вроде бы команду никто не прикрывает, вроде бы люди действительно брошены на произвол судьбы. Только ухвати – но всякий раз дело срывается. Если повезет, Халила удастся вытянуть из Чечни. Пусть только он пересечет границу мятежной республики – это уже можно будет считать победой.
В ФСБ учли многое. Но не могли предвидеть, что Сиверов привлечет такое повышенное внимание, что боевики распознают в нем главного виновника своих неудач. И предъявят ультиматум, подслащенный, правда, обещанием денег.
* * *
Какой послать ответ? Не стоит делать вид, будто ничего не произошло. Отказываться от предложения тоже глупо – им трудно будет понять твою логику. Ради чего тебе раз за разом провоцировать нападения, отбивать их, рискуя шкурой?
Странная причуда. Раньше или позже боевики найдут в ней скрытый смысл.
Лучше всего заломить несусветную сумму. Это они отлично поймут. Большие деньги – ради этого, по их мнению, действительно стоит искушать судьбу.
Оторвав кусок упаковочной бумаги, Глеб вывел на нем цифру «пятьсот тысяч», пририсовал перечеркнутую змейку, обозначая валюту платежа.
Нормально – наглость чеченцы уважают.
Только вот идти к тому месту, где валялся радужный диск, Сиверов не спешил. Отлучиться один он не мог, надо было выбрать себе попутчика.
Обратился к Николаичу – тот развлекал сам себя, выставляя патроны в ряд и опрокидывая их один за другим касанием указательного пальца.
Эту операцию он мог производить десятки раз подряд – уродливое лицо с туго натянутой кожей не выражало ровным счетом ничего.
Ди Каприо был единственным в команде, о ком Сиверов до сих пор не смог составить определенного мнения. Но именно ему Глеб предложил вместе исследовать близлежащие районы обширного материка. Материка товаров – ярких и неброских по цвету, жидких, сыпучих и твердых, громоздких и миниатюрных, пахучих и начисто лишенных запаха, съедобных и ядовитых.
– Вставай, насидишься еще.
Ди Каприо поднял голову. Наверное, никто еще в команде не звал его составить компанию.
– Есть повод беспокоиться? – глухие, но внятные звуки просочились из горизонтальной прорези безгубого рта.
– Ты ж все равно не тронешься с места без оружия.
Николаич вставил патроны один за другим в обойму «ТТ». Все понимали, что выстрел в огромном помещении будет услышан, и никто не хотел открывать огонь без крайней нужды.
– Куда вы? – спросил Воскобойников.
Казалось, он ничего вокруг не видит – руки сцеплены за головой, взгляд устремлен в одну точку. Нет, заметил. Теперь каждый уход желательно объяснять.
– Глянем на мотоциклы.
