– Глянем на мотоциклы.
– А что, есть крутые машины? «Харлеи»? – Витек демонстрировал свою подкованность по части техники.
– Ну нет, «харлеев» не станут держать под одной крышей с кошачьим кормом.
Сиверов поторопился уйти – не хотел, чтобы кто-нибудь навязался третьим. Путь их по верхнему этажу пролегал в том числе и мимо тесно поставленных мотоциклов, поблескивающих хромированными деталями. С трудом верилось, что кто-то в скором времени будет гонять этих породистых двухколесных скакунов по грязи и ухабам.
Возле мотоциклов Глеб задерживаться не стал. Переждал пока по «улице» второго уровня проедут два погрузчика и осторожно ступил на лестницу. Ди Каприо больше не задавал вопросов. Молча следовал за Сиверовым, ожидая любых неприятностей слева, справа, сзади и даже от самого Глеба.
Человек в истертых джинсах не стал спускаться до конца – перебросив ногу через перила, он спрыгнул на самый верх большого куба из картонных коробок с одинаковыми надписями на боку.
Так же бесшумно приземлился на плоскую вершину Ди Каприо.
Оба продвигались вперед, не ступая на пол, благо между соседними кучами товара не было больших зазоров. В одном месте пришлось задержаться – человек в ярком форменном комбинезоне сноровисто укладывал на лапы погрузчика серебристые мешки с неизвестным содержимым.
Наконец он сел за руль и отъехал.
«Шустро работают, – подумал Сиверов. – Наверное, на сдельщине».
Перепрыгнул на кучу оставшихся мешков.
Один из верхних лопнул под подошвой и наружу просыпалось несколько горстей желтоватых гранул. Такие подробности Глеб замечал уже периферией поля зрения. По мере приближения к месту, где он должен был оставить ответ, внимание почти полностью переключилось на потолок.
Боевики обязательно постараются отработать шанс. Такая уж эта публика: недоверчивы и постараются обмануть первыми. Зачем им очередная наводка – снова обжечься и выплюнуть кусок?
Лучше избавиться от осведомителя, нагло набивающего себе цену.
Вот он, «друг сердечный». Засел метрах в двадцати от места обмена посланиями, прилепился за массивной опорой. Опора и потолок окрашены в синий, и его спортивный костюм точно под цвет.
Есть ли под ним бронежилет? Кажется, нет, иначе складки ложились бы по-другому.
Сидит неподвижно, наблюдает за происходящим внизу. Здесь движение не слишком оживленное, паузы между появлением погрузчиков достаточно длинные. В одну из таких пауз внизу должна появиться цель.
Сиверов не собирался нарушать выстрелом привычную работникам склада гармонию здешних шумов. Резким движением метнул нож. Есть точка на левой стороне груди, между ребрами, – там лезвие пробивает сердце, но крови изливается наружу не больше чем полстакана.
Нож вошел по самую рукоять. Чеченец даже охнуть не успел, повалился на бок на пластмассовые синие ведра – сотни их стояли параллельными к опоре колоннами, перевернутые вверх дном, вставленные одно в другое.
Эта конструкция с самого начала выглядела более шаткой, чем другие. Сейчас она ощутимо дрогнула, зашаталась с краю. Сиверов собирался выдержать паузу, убедиться по мельчайшим признакам, что у чеченца нет напарника. Николаич тоже сделал знак рукой, предупреждая, что двигаться с места рановато.
Пирамида из ведер шаталась, хотя вряд ли после прямого попадания в сердце боевик мог дергаться в конвульсиях. Если она обрушится, водителю ближайшего погрузчика понадобится пара секунд, чтобы сюда свернуть. Он сразу же заметит труп, ребят придется срочно дергать с места…
Сиверов спрыгнул вниз, укрылся за колонной, затем залез наверх к мертвецу, чтобы вытереть пролившуюся кровь. Ее не так много, но запах слишком характерный. Тряпку он потом выбросит на крышу вместе с очередной партией мусора.
Нож забирать нельзя – он сейчас как затычка.
Стоит тронуть лезвие, как кровь хлынет наружу.
Нож останется в подарок тем, кто придет забрать труп. Они явятся скоро, в этом можно не сомневаться. Имеет смысл оставить им обрывок обоев с цифрой на обороте – пятерка и пять нулей.
Пусть поскрипят лишний раз зубами.
Сложив несколько раз послание, Глеб сунул его в правый карман спортивных штанов боевика. Забрал винтовку с оптическим прицелом. Вот за это спасибо. С такой работать одно удовольствие – «Энфилд», британское изделие, оборудованное самодельным глушителем. Патроны, правда, натовские, но магазин полный – тридцать штук.
Чеченцы еще пожалеют, что оснастили своего человека по высшему разряду. Для выстрела в спину хватило бы и чего-нибудь попроще.
Глеб не стал приносить с собой трофей, спрятал винтовку недалеко от «стоянки» отряда. Еще раньше попросил Николаича ничего пока не рассказывать об увиденном.
– Ребята, по-моему, и так морально готовы.
Незачем лишний раз натягивать им нервы. Если тот же Витек сорвется в одиночку, его отловят и отыграются за все свои неприятности.
Ди Каприо смотрел не мигая, его веки без ресниц, сморщенные от жара огня, не шевельнулись. Никаких комментариев, никаких вопросов.
Только подержал в руках винтовку, заглянул в оптический прицел и вернул трофей новому владельцу.
– Ну как мотоциклы? – поинтересовался Витек, когда двое присоединились к остальным.
– Залить бы бак да погонять. На вид ничего.
Разницы между ночью и днем на складах не наблюдалось. Постоянная езда погрузчиков, круглосуточное искусственное освещение. Каждый из команды спал по-своему: кто-то зарывался в щель между поролоновыми подушками, кто-то натягивал на голову куртку, кто-то ложился ничком.
У Глеба не возникало проблемы заснуть. Он упросил дежурных не отрываться от команды дальше чем на десять метров. Не стрелять, просто щелкнуть затвором при первом же подозрении – ему хватит этого, чтобы среагировать и подключиться.
Не засыпая, он, тем не менее, отдыхал. Когда-то Ян Давидович, знакомый врач, научил его давать последовательный отдых разным зонам и отделам мозга.
Способ простой как все гениальное. Достаточно представить мозг как дом с несколькими комнатами.
Содержимое их может быть каким угодно. Главное – образ постоянной, мерной работы. Это могут быть настенные часы, хитросплетения прозрачных трубок, по которым перетекает жидкость, игрушечная железная дорога, где паровозик с несколькими вагонами кружит по замкнутому контуру. Сам ты ходишь из комнаты в комнату, удовлетворенно осматриваешься. Потом выключаешь в одной из них свет, и она погружается во тьму.
Не торопясь переходишь в другую, гасишь свет и там. Оставляешь его только в одной комнате – этого достаточно, чтобы не вырубиться полностью. В продолжение ночи свет у тебя поочередно горит в разных комнатах. Важно только не погасить свет раньше, чем ты зажег другой, в комнате по соседству.
Ночь прошла спокойно. Неужели противник всерьез рассматривает твое предложение?
В середине следующего дня случилось ЧП – такого еще не было ни разу за всю историю команды. Тарасов полез на крышу – выбросить пакет с мусором и заодно опорожнить желудок. Полез и пропал.
В соответствии с правилом не оставлять никого в одиночестве за Тарасовым потянулся Воскобойников – конечно же, без большой охоты. Остался возле люка – голову не посчитал нужным высовывать. Сверху и так отлично слышны шаги по ребристой металлической крыше.
«Долго он будет вымучивать из себя?» – подумал по прошествии пяти минут. Потом решил все-таки проявить терпение. С этим типом надо быть осторожнее, чтобы опять не пошел вразнос.
В конце концов майору надоело ждать. Он высунулся из люка и на мгновение замер. Ни души, только мусор в пакетах, прочно привязанных к оконечности вентиляционной трубы. Первой в голову пришла мысль, что Тараса захватили живьем, и сейчас на него, на Дмитрия Воскобойникова, могут накинуть сзади петлю.
Быстро нырнув обратно, майор судорожно выхватил пистолет. Ранние залысины покрылись бисеринками холодного пота. Смерти он не так боялся, как плена. Готов был отбиваться до последнего и без колебаний пустил бы себе в висок последнюю пулю.
Секунды текли, ничего не происходило. Поневоле подумалось: не тот был человек Тарасов, чтобы пикнуть не успел. Его могли уложить наповал из ствола с глушителем, но гулкая крыша обязательно дала бы отзвук. Если все же нет, если тело Тарасова утратило вдруг всякую плотность и превратилось в студень, то где оно, спрашивается?
Как могли враги бесшумно приблизиться и в полной тишине забрать мертвеца?
А если замкомполка сбежал от своих товарищей, то не по воздуху же он пролетел? Утерши лоб, майор выглянул еще раз. Тишина, облачное небо. Так низко нависли облака – до них, кажется, рукой подать. Можно зацепиться, подтянуться и пропасть в серой, поглощающей звуки толще.
Воскобойников бросился к своим. Первым, еще до того, как он открыл рот, среагировал Сиверов.
