Ознакомительная версия.
ГЛАВА 29
Сирена взвыла надрывно, душераздирающе, в мощный громкоговоритель прозвучала команда остановиться.
Шамседдин Халифов выглянул через разбитое смотровое окно. Пограничный катер, на корме которого полоскался трехцветный сине-бело-красный российский флаг, на максимальной скорости мчался наперерез, разметая брызги по обеим сторонам своего корпуса.
Курд-ихтиолог послушно вырубил ручку газа, заглушил двигатель. Пограничный катер подлетел, приостановился метрах в двадцати от катера Шамседдина, навел на него крупнокалиберный пулемет. В тот же момент с борта стали спускать моторную шлюпку, в которую незамедлительно прыгнули мичман и два матроса. Лодка, взревев мотором, двинулась к катеру Шамседдина.
Курд-ихтиолог подал пограничникам штормтрап. Мичман и один матрос поднялись на борт, второй матрос остался в шлюпке с автоматом на изготовку. Не ожидая лишних вопросов, Шамседдин протянул старшему наряда свои документы.
– Что вы делаете здесь, в этом квадрате? – листая паспорт, спросил мичман.
– Я ихтиолог. Занимаюсь фауной Каспия. Вот, видите, у меня тут оборудование, сети, портативная лаборатория…
Пограничник с сомнением поглядывал на ободранные после столкновений в Махачкалинском порту борта катера, выбитые в ходовой рубке стекла, поломанную дверь.
– Почему катер в таком состоянии?
– В шторм попал, товарищ мичман, – отвечал Шамседдин. – Все никак времени не найду зайти в порт, подремонтироваться.
– Все по морям, значит, – подытожил пограничник, возвращая Шамседдину паспорт. – Ладно… Сожалею, но из этого квадрата вам придется уйти…
– Уйти? – осторожно спросил Шамседдин. – Но почему?
– Вон там работает трубоукладчик, ведется строительство нефтепровода. – Мичман указал рукой на северо-восток, где в туманной дали действительно виднелись очертания работающего мощного судна. – Приказ командования Каспийской военной флотилией… Вокруг места работ трехмильная запретная зона…
– Но у меня научные изыскания! – возразил Шамседдин. – У меня есть разрешение…
– Ни одного постороннего судна в районе проведения работ! – отчеканил мичман. – Я выполняю приказ командования.
– Ну так позвольте мне связаться с вашим командованием…
Пограничник воззрился на тщедушного ихтиолога изумленно: с такой наглостью ему еще не доводилось сталкиваться.
Однако он полез в карман, протянул Шамседдину рацию, которая вдруг заговорила сама:
– Черкунов? Ну, что у тебя там?..
Мичман поспешно выхватил рацию из рук Шамседдина, нажал кнопку приема, заговорил в микрофон.
– Все в порядке, товарищ капитан-лейтенант… Досматриваемый утверждает, что он мирный ихтиолог, хочет связаться по рации с командованием…
– С каким командованием?
– С нашим командованием, товарищ командир…
Рация на мгновение умолкла, видимо, командир пограничного сторожевика о чем-то думал.
– Так, Черкунов! – вновь заговорил капитан-лейтенант. – Ты документы его видел? Они в порядке?
– Так точно! Документы его я держу в руках…
– Что там написано? – не унимался командир сторожевика. – Как зовут этого ихтиолога?
– Халифов Шамседдин Кирманиддинович…
Командир помолчал мгновение, потом сказал решительно:
– Все, возвращайся…
– Что? – опешил мичман. – Отпускать его? Совсем?
– Да, совсем, – подтвердил командир сторожевика. – Отдавай ему документы, извиняйся и возвращайся на катер…
Рация отключилась, мичман, все еще до предела изумленный диковинным, по его мнению, приказом, сунул ее в карман, протянул ихтиологу его паспорт и судовые документы, пробормотал не очень уверенным голосом несколько формальных извинений, после чего приказал матросу спускаться по штормтрапу в шлюпку. Моторная шлюпка взревела мотором и отвалила от катера. Шамседдин серьезно и спокойно смотрел вслед пограничникам.
Он вновь завел мотор и двинул катер курсом на северо-запад, в обход Аграханского полуострова, по направлению к острову Чечень.
Шамседдин подошел к работающему трубоукладчику так близко, что смог видеть, как уходит под воду очередная плеть трубопровода, оставляя на воде лишь белые поплавки понтонов. Цепочка таких поплавков, видневшихся на поверхности спокойного моря, указывала направление нитки трубопровода. Шамседдин развернул свой катер вдоль этой нитки по направлению к берегу, дал двигателю малые обороты, пока работающий трубоукладчик не скрылся за горизонтом, а перед Шамседдином не возник оранжевый буй, установленный на месте гибели трубоукладчика и сторожевого катера.
Шамседдин стал на якорь метрах в пятидесяти от этого буя, вытащил из трюма оборудование, включил компрессор. Из ящика он извлек комплект акваланга, баллоны, гидрокостюм, маску и стал ловко облачаться в гидрокостюм, что без посторонней помощи не так-то просто. Поставил два баллона заряжаться воздухом. Достал из другого ящика подводное ружье и подводный фонарь ХИС – химический источник света. Подождал, когда баллоны наполнятся сжатым воздухом, выключил компрессор. Нацепил баллоны на спину, надел маску, ласты, взял в рот загубник, убедился, что вся система работает нормально. Взял в руки ружье и подводный химический фонарь. После этого ихтиолог осторожно соскользнул с края борта вниз, в морскую пучину.
Каспийская вода, обычно изумительно прозрачная, на месте катастрофы оказалась мутной от нефтяной взвеси. Тем не менее Шамседдин быстро нашел якорный трос, к которому был прикреплен болтающийся на поверхности моря буй. Вдоль этого троса он стал спускаться все ниже и ниже, пока на глубине около сорока метров не увидел поросшее водорослями песчаное каспийское дно. Курд ничуть не удивился тому, что в мутной воде не видно останков судов, стал плавать вокруг торчащего якорного каната кругами, пока не наткнулся на корпуса затонувших кораблей. Обломки сторожевого катера и трубоукладчика начали покрываться илом и донными отложениями, обещая на будущее лето дать бурную поросль подводных растений.
Очищая кое-где ил и отгоняя рукой мелких рыбок, Шамседдин осмотрел сначала обломки расколовшегося надвое сторожевика, а потом переместился к огромному, лежащему на боку трубоукладчику. Вскоре у Шамседдина не осталось сомнений касательно причин гибели судов.
Покружив еще немного над останками кораблей, Шамседдин заработал ластами, стал выгребать на поверхность.
Поднявшись на борт своего катера, Шамседдин скинул ласты и баллоны, снял с глаз маску, но оставил гидрокостюм, хотя в нем по такой теплой погоде было весьма неуютно, жарко. Он направил судно полным ходом к побережью, оставляя слева низкий, поросший тростником остров Чечень. Когда показались строящиеся нефтяные терминалы и огромная бетонированная труба, выползавшая словно гигантская змея из моря, Шамседдин стал постепенно забирать влево, в сторону от терминала и от небольшой пристани.
Попав на мелководье, Шамседдин снизил ход катера до минимума. Вращающийся винт вздымал со дна тучи песка, ихтиолог понимал, что рискует в любой момент наткнуться на песчаную отмель и основательно застрять. Однако он вынужден был рисковать.
В конце концов он все-таки застопорил ход, вытащил из шкафа мощный бинокль, стал внимательно осматривать стоящие стеной тростниковые заросли. Не найдя ничего примечательного, Шамседдин двинулся дальше вдоль песчаного побережья. Наконец в одном месте увидел то, что искал: в сплошной стене тростника виднелась небольшая просека, узкая, человеку едва втиснуться. Однако Шамседдин не стал раздумывать. Он быстро застопорил катер, заглушил дизельный двигатель, надел маску, ласты, осторожно соскользнул в воду.
Возле самого берега вода приходилась по пояс. Шамседдин подплыл к замеченной им прогалине в стене тростника, поднырнул – так и есть, под водой просека оказалась много шире, через нее, раздвинув узловатые, словно бамбук, стебли, можно было не только протиснуться аквалангисту, но и протащить еще какой-нибудь громоздкий предмет… Вроде подводного мотоцикла.
Через несколько метров проход в стене тростника расширился еще больше, Шамседдин понял, что здесь кто-то поработал секирой или большим ножом, прочищая себе тропинку в зарослях.
И не удивился, выйдя в конце концов к широкой, расчищенной от тростника прогалине, посередине которой высился сухой песчаный пригорок, обложенный со всех сторон срубленными когда-то и теперь полусгнившими тростниковыми стеблями. Верхушка этого пригорка оставалась голой, и на песке отпечатались многочисленные следы. Шамседдин склонился, внимательно осмотрел их. Он заметил множество отпечатков ног, но один отпечаток был особенно глубоко вдавлен в песок, и вокруг него белели капли застывшего гипса. Ихтиолог понял, что кто-то делал гипсовый слепок этого следа.
Он огляделся. Внимательно посмотрел в сторону тропинки, ведущей к берегу, где гудела мотором очередная проезжающая машина. Как и в свое время Полундра, Шамседдин понял, что более удобного места для того, чтобы спрятать акваланг и подводное оборудование, заранее завезти его сюда, а потом убрать, и придумать трудно.
Ознакомительная версия.
