Ознакомительная версия.
…Леонид Славский конечно же знал о несчастье, постигшем семью Белецких, и в принципе считал себя готовым к встрече с сестрой Романа, которая уже много лет, по его сведениям, не вставала с постели. Но вот к чему готов он явно не был — так это к тому, что Марта окажется такой красавицей… Он-то весьма смутно помнил ее белобрысенькой девчушкой, частенько вертевшейся возле брата и его друзей, воспринимавших сестру Ромки в те времена как некую «липучку», мешавшую их общению.
И вот сейчас, сидя на принесенном полной женщиной с добрым и грустным лицом стуле возле Мартиной кровати, Славский никак не мог заставить себя оторвать взгляд от нежного, обрамленного путаницей светлых локонов лица девушки. Он понимал, что его поведение выглядит, мягко говоря, не совсем приличным, однако взгляд ее невероятно синих огромных глаз, светившихся вполне искренней радостью, Леонида буквально заворожил. Неожиданно Марта весело улыбнулась и, еще раз глянув на так пока и не раскрывшего толком рта Славского, заговорила сама:
— Молодец, что приехал… Знаешь, ты почти не переменился, я бы тебя обязательно узнала, если б… Если б, например, встретила где-нибудь случайно…
Она слегка прикусила нижнюю губу, очевидно, сообразив, что сказала глупость: никого «встретить» ни случайно, ни нарочно она в ее положении была не в состоянии. Леонид почувствовал, как его щеки обдало жаром.
— Марточка, — сглотнул он внезапно образовавшийся в горле ком, — я… я просто потрясен! Ты стала такой красавицей!
И понял, что покраснел еще больше: так уж сложилась жизнь Леонида, что говорить дамам комплименты он не научился. А эта наверняка прозвучавшая грубо фраза выскочила словно сама по себе. Похоже, едва открыв рот, он сумел зарекомендовать себя в глазах девушки круглым дураком.
Белецкая в ответ тоже слегка порозовела, а после покачала головой:
— Ну, красавицей меня, по-моему, назвать трудно… — Ее взгляд невольно скользнул на тщательно прикрытые одеялом ноги, и Леонид, понявший, что допустил не просто глупость, но еще и жуткую бестактность, от отчаяния похолодел. Единственным выходом было, как это ни ужасно, продолжить тему, задел которую поневоле…
— Скажи, — с трудом преодолевая неловкость, спросил он, — разве ничего сделать нельзя?… Мне кажется, во всем мире… есть же какие-то операции, специальные массажи…
— Есть, — спокойно кивнула Марта. — Собственно говоря, знаешь, почему я еще так рада тебя видеть?
— Почему?
— Я так хотела сама объяснить тебе, из-за чего Ромочка… — на имени брата голос девушки слегка дрогнул, но она тут же взяла себя в руки: — почему Ромочка в… в это во все ввязался…
— Что ты имеешь в виду? — Теперь Славский смутился совсем по другой причине.
Марта бросила на него укоризненный взгляд и была права: для чего он задал этот вопрос? Чтобы выгадать время и на ходу начать оправдываться, придумав новые аргументы, а вовсе не те, которые заготовил для ребят?… Так ведь и тупому ясно, что с ТАКОЙ девушкой никакая ложь, никакая фальшь не пройдет!
Леонид Ильич Славский вовсе не был уверен в том, что он сам, по собственной инициативе, хоть когда-нибудь попытался бы не только вспомнить о «Соглашении», но и выполнить его… Если бы не звонок Витьки, после которого он почувствовал себя ворюгой, пойманным на месте преступления, вряд ли бы он…
— Знаешь, Лень, — прервал его внутренние метания голос Марты, — я была категорически против поначалу, когда… когда они все это затеяли. Мы с Ромочкой даже едва не поссорились… А ваше это «Соглашение» я хранила просто так, на память, вместе с Ромочкиными тетрадками школьными и записками, которыми вы на уроках перебрасывались… Но Рома стоял на своем как раз из-за меня. Понимаешь? — Она подтянулась на руках и села. — Он где-то вычитал, что в Германии такие операции делают… Или в Швейцарии?… Да, в Швейцарии. Ну и вбил себе в голову, что это якобы выход, хотя я точно знаю, что операция помогает не всегда.
— Но шансы есть, и очень большие! — Славс-кий внезапно почувствовал какую-то странную, почти горячую волну, поднявшуюся, кажется, из самой глубины его души, — абсолютно не знакомое ему ощущение. — Марточка, я вспомнил, я тоже это знаю… Марта, прости меня!
Если бы кто-нибудь еще час назад сказал Леониду Ильичу Славскому, мистеру Слаффски, что он способен стоять на коленях перед пусть даже самой распрекрасной в мире женщиной, при этом еще и целуя ее руки, он бы даже не рассердился: мало ли в мире сумасшедших фантазеров? Просто пожал бы плечами и тут же забыл об этом… Тем не менее именно это сейчас и происходило, к немалому потрясению не только его самого, но и вспыхнувшей до ушей Мартуси, и подглядывающей в щелочку слегка приоткрытой двери за этим визитом Анны Васильевны.
— Марта, если даже с Ромой действительно… что-то ужасное… Клянусь, я вытащу тебя, я все сделаю, чтобы вытащить тебя, поднять… Молчи, пожалуйста, прошу тебя, молчи!..
Собственно говоря, Марта и не пыталась говорить. Она как раз молчала, изо всех сил пытаясь удержать столько дней подряд сдерживаемые слезы, предательски закипавшие на глазах. А еще ей казалось, что все происходящее в данный момент ей просто-напросто снится… Ну не мог в реальной жизни, а вовсе не в ее смешных и наивных детских мечтаниях, Леонид Славский, в которого она была влюблена чуть ли не с детского садика, вот так вот, как сейчас, стоять перед ней на коленях, целовать ей руки!.. Боже мой, разве могла она знать, что иногда сбывшиеся мечты причиняют такую острую, почти непереносимую боль?!
Славский не сразу увидел и не сразу осознал, что девушка плачет. Ему понадобилось на это какое-то время, ушедшее на то, чтобы справиться с собственными, совершенно прежде не свойственными Леониду Ильичу Славскому, ощущениями. Но, увидев слезы в Мартиных глазах, он, никогда не отличавшийся какой-то особой сверхчуткостью и проницательностью, словно по наитию понял и почти ощутил ее горечь, боль и отчаяние, на грани которого она балансировала… Именно это и заставило Леонида собраться и почти мгновенно взять себя в руки. И уже гораздо спокойнее, но все с той же впервые им испытанной нежностью, он привлек ее к себе и осторожно обнял.
— Не плачь, девочка, — прошептал Славс-кий. — Все будет хорошо, вот увидишь — все будет хорошо… Только не плачь!..
У него не было ни секунды для того, чтобы самому понять причины, по которым он говорил это, в сущности, не знакомой ему девушке, говорил с абсолютной уверенностью в том, что именно так все и будет. Да и окажись для этого время, все равно бы, пожалуй, не понял: ведь и Леня Славский, и господин Люк Слаффски отродясь не верили в столь эфемерное, к тому же затасканное по страницам дамских романов понятие, как любовь с первого взгляда…
Он собирался прямо тут, сейчас, рассказать ей, каким эгоистом, какой свиньей по отношению к ребятам был все эти годы, и, хотя никогда по-настоящему не забывал об их «Соглашении», тем не менее все тянул и тянул со звонком в Москву, оправдывая себя то тем, то другим, то сумма недостаточно большая и недостаточно круглая, то денег на расширение фирмы и без того не хватает… А на деле… на деле…
И Славский уже набрал в легкие воздуха, уже открыл рот для покаяния, но… Видимо, в жизни и впрямь трогательное и смешное охотно существуют рядом.
Именно в этот момент за дверью комнаты послышался громкий всхлип, затем кто-то трубно высморкался, и тут же раздались тяжелые шаркающие шаги, удалявшиеся в сторону кухни. Леонид с Мартой невольно переглянулись и так же невольно расхохотались, и этот смех моментально высушил слезы на глазах девушки.
— Ох!.. — прошептала она. — Тетя Нюра такая смешная и милая… Она меня правда любит…
— А тебя можно не любить? — ласково поинтересовался он. — Я этого не заметил! Марточка, я ведь хотел сказать…
— Не нужно. — Она посерьезнела и, протянув руку, накрыла ладонью его рот. — Ты ни в чем и ни перед кем не виноват, Леня, и никому из нас ничем не обязан… Я так думаю и буду так думать всегда! И не говори ничего, ладно?
Ее ладонь была легкая, прохладная и еле уловимо пахла фиалками.
Леониду Славскому вдруг показалось, что многие годы, посвященные вначале раскрутке «Розочки», потом отчаянной борьбе с конкурентами, потом… А черт его знает, чему еще — все это, включая Джину и ее папашу Джеремию, ему просто приснилось. И он улыбнулся мелькнувшей у него в голове смешной мысли о том, что теперь точно знает, что именно чувствует вдоволь наскитавшийся, потрепанный бурями корабль в тот момент, когда достигнет наконец родного берега.
Александр Борисович посмотрел на свои наручные часы, затем на электронные, висевшие напротив его рабочего стола, и слегка поморщился.
— Больше никого ждать не будем, — с неудовольствием в голосе произнес он и решительно открыл папку с делом по убийству Баканина.
Ознакомительная версия.
