Да. Телефонный номер Ангела.
Я достал мобильник, нашел в папке «Входящие» последний звонок, и переписал номер на бумажку. После этого вытащил сим-карту, как и просил Ангел.
У меня была еще одна трубка, собственная и основная, и ее номер, скорее всего, был неизвестен никому постороннему. В этот мобильник я и занес Ангела в список постоянных абонентов. С надеждой, что общаться мне с ним придется часто.
Пора было приступать к работе. И первое, чем предстояло заняться, – это чисткой компьютера. У меня числился в приятелях человек, у которого сын был чуть ли не компьютерным гением. Однако номер телефона этого приятеля я давно потерял, а самому ехать к нему домой было слишком рискованно. Значит, ехать придется Копченому. Он, конечно, тоже в розыске, но не в таком крутом, как я. И не ищут его так интенсивно. И документы у него проверенные, сомнения ни разу не вызвали. И даже доверенность на мою машину есть, и в страховку он вписан.
– Давид! – позвал я, вырвал из блокнота листок и стал писать записку.
* * *
Давид не боялся рисковать. Даже наоборот, в самые критические моменты он становился хладнокровным и расчетливым. И потому на него можно было положиться. Дело он должен был сделать. Заодно я попросил его пробежаться по магазинам, чтобы запастись продуктами. Нехорошо обременять пожилых небогатых хозяев в дополнение к своему присутствию еще и непосильными расходами. А содержание двух мужчин для старика со старухой в самом деле должно стоить немало.
Копченый уехал, а мне оставалось только ждать и соображать. Я и пытался сообразить, чем мне взять Асхаба Гойсумовича. Хорошо было бы и его как-то подставить. Может быть, под службу собственной безопасности следственного комитета... Хотя это вряд ли сработает. Тот, кто правит этим балом, наверняка и службой собственной безопасности правит. Если подключить к делу ФСБ. В этом случае можно найти интересные моменты, но что и как сделать? Пока, за недостатком информации, мне и такой путь недоступен. Но старшего следователя по особо важным делам необходимо заставить совершать ошибки. В лучшем варианте хорошо бы спровоцировать конфликт между ним и тем, кто приказал убить Иналукова. Однако для такого финта необходимо хотя бы знать, с кем необходимо Абдулкадырова стравливать. Тоже не выход. А выход нужен. И я старательно перебирал все возможные варианты, ничего не находил, и искал новые. И опять ничего не находил.
Меня позвали завтракать, на стол выставили все самое лучшее, как дорогому гостю и уважаемому человеку, но я был настолько задумчив и озабочен, что это было всем заметно.
– У тебя что-то не ладится, Исрапил? – спросил хозяин.
– Боюсь, что у меня отрезали один из немногих путей к спасению.
– Что такое спасение? Спасение к нам приходит, когда мы пред Всевышним предстаем. А все остальное только суета.
– Я говорю не о своем спасении, а о спасении имени, которое носят мои дети. Вчера убили человека, он многое знал и многое мог мне рассказать. Я договорился с ним по телефону о встрече, а его убили. И вот теперь я в затруднении. Я знаю только одного человека, кто может что-то сказать, но этот человек сказать не пожелает. Более того, он возглавляет преследование.
– Копченый сказал, тебя побоялись объявить в международный розыск. Почему? Чего они боятся?
– Пока я здесь, их тайны не выходят за пределы Чечни. Здесь меня арестовывать не будут. Все ментам это запрещено. Меня сразу застрелят. Даже если я пойду сейчас и напишу самому последнему менту явку с повинной, он бумагу для туалета оставит, а меня застрелит.
– А за границей?
– За границей арестовывают, но сразу не экстрадируют. Сначала местный суд разбирается, за кем стоит правда. И мне есть что сказать суду. Правда, без доказательств. Есть небольшие косвенные улики, но они не так сильны. Тем не менее, суд может принять мою сторону. В этом случае наши менты будут признаны виноватыми. И не только менты, а и кое-кто повыше. Этого они и боятся. Боятся потерять лицо.
– Ну, так и поехал бы в Англию. Жена и дети уже заждались тебя. Дети подросли, ты их не узнаешь... Детям отец нужен.
– Я хочу оставить детям чистое имя. Чтобы они гордились отцом. И потому мне нужны доказательства. Тогда я уже сам буду обвинять.
Хозяин на мое упрямство только головой покачал. Он был не молод и желал покоя. И потому, наверное, думал, что и другим покой нужен. Я его не осуждал.
– Ты накрыл богатый стол, – похвалил я. – Прими мою благодарность за уважение.
– Какой стол. Пенсию на днях получил, иначе и угостить было бы нечем. Времена сейчас для стариков тяжелые.
– Мы поможем вам, чем сможем, – пообещал я.
– Не надо обижать меня. Я в доме хозяин, и я помогаю другим...
– Все должны друг другу помогать. Особенно в трудные времена. И потому наша помощь будет не покупкой хорошего к себе отношения, а проявлением заботы о стариках. Все мы стариками будем, и пусть, когда время подойдет, молодежь станет заботиться о нас, если уж государство заботиться не умеет и не желает.
С такой постановкой вопроса хозяин дома не мог не согласиться. Это уже было политическое дело, а не дело гостеприимства. Но старик ничего не ответил. Только кадык на его горле вдруг зашевелился. Наверное, своих погибших сыновей вспомнил.
* * *
Вернулся Давид. И привез с собой двоих. Сквозь тонированные стекла моего «БМВ» трудно было разобрать, кто приехал, но я мог, конечно, угадать, хотя ждал только одного. Я поспешил открыть ворота и, когда задняя дверца автомобиля распахнулась, убедился, что угадал правильно. Я обнял Бектемира, своего старого приятеля, и пожал руку повзрослевшему Абали, сыну Бектемира.
– Ты по-прежнему компьютерами вертишь, как солдат автоматом? – спросил я мальчишку.
– Ни один солдат не умеет так вертеть автоматом, как мой сын компьютером, – как обычно, слегка хвастливо сказал Бектемир. – К нему много людей приходят посоветоваться.
– Что нужно сделать? – хмуро и сосредоточено спросил Абали. Сколько его помню, лет, наверное, я восьми, он всегда был хмурым и сосредоточенным и не любил, в отличие от отца, лишних слов. Может быть, не любил лишних слов, как раз потому, что их очень любил отец, и Абали еще мальчишкой стеснялся отцовской хвастливости. Характером он уродился в молчаливую мать, хотя лицом определенно в отца.
– Проверить мой ноутбук хорошим антивирусником. Если есть подозрения, что где-то засел «троян» – даже одни подозрения, – нужно отформатировать винчестер и установить новую операционную систему. Ну и минимум необходимых программ.
– У меня «винда» и все программы только пиратские, – предупредил Абали.
– Я сам пират, потому меня это мало волнует. Вернусь в Англию, переустановлю все лицензионное.
Мы прошли в дом, мои гости поздоровались с хозяином и сразу отправились в выделенную нам с Копченым комнату. Ноутбук для работы я приготовил заранее. Как и мобильник для выхода в Интернет через GPRS. В телефоне, естественно, уже была новая сим-карта, которая «засветиться еще нигде не успела.
– А кто сказал, что в машине есть вирусы? – спросил Абали, пока ноутбук загружался.
– Человек из спецслужб, с которым я общался через Сеть. У них служебный эксклюзивный антивирусник. Ловит то, что не ловят бытовые.
– Все бытовые и не бытовые, я не говорю про эксклюзивные, потому что с ними не знаком, не ловят только то, что написано в течение последних четырех дней, – опять без улыбки объяснил мальчишка. – То, что написано раньше, уже протестировано, и против этого сразу создается лекарство. Я не вижу пути, по которому эксклюзивные антивирусники могут отыскать в компьютере заразу. Если только не изучают реестр и не выделяют недавно установленные программы. Да, наверное, так и делают. А если вирус прилип к чужому файлу, там идет обычная проверка...
– Вот видишь, Абали сразу понял, как что делается, – обрадовался Бектемир так, словно это он сообразил, как работают эксклюзивные программы.
– А вообще, я слышал, эксклюзивные программы не пишутся. Берутся программы стандартные, вскрываются, и в них вставляют дополнительные опции. Вот и все.
Ноутбук тем временем загрузился, и мальчишка вставил в дисковод принесенный собой диск. И сразу запустил антивирусник.
– Не будем ему мешать, – предложил я, вставая. – Попросим хозяина напоить нас чаем. Если что понадобится, Абали позовет.
– Я позову, если что-то найду.
* * *
Наш хозяин, как всегда, проявил большую скромность. Поставил чай, но сам с нами садиться не стал, ушел во двор и чем-то там стучал, выполняя свою хозяйственную работу. Это было даже хорошо, чтобы соседи не подумали, будто хозяин боится побеспокоить гостей. Все должно идти своим обычным чередом, чтобы не вызывать подозрений и вообще не заострять внимание на приезжих.
– По телевизору твой портрет показывают в каждом выпуске местных новостей... – с уважением сказал Бектемир, не упоминая, что этот портрет показывают в связи с розыском, но так свои слова преподнося, будто я обладаю популярностью голливудской кинозвезды. – Весь Грозный только и говорит, что о тебе... Я уж вспоминал, думал, как бы с тобой за столом посидеть, а тут Копченый с запиской приезжает. Дай, думаю, сам вместе с Абали съезжу, посмотрю, похож ты в жизни на бородатый портрет или не похож.
