Ознакомительная версия.
– Давай.
Валька ловко откупорила пиво ножичком, снятым с витрины, и перевела разговор в другую плоскость. Принялась рассказывать о себе: с кем встречается, что получает за свою любовь. Машка, сбитая с толку, расслабилась. Сперва холодное пиво бодрило ее, но вскоре ударило в голову.
После четвертой бутылки Машка окосела и смеялась так громко, что в киоск наведалась даже соседка, работающая на армянина.
– Гуляете? Праздник какой-нибудь?
– Просто долго не виделись, – Валька замахала руками, показывая, что ее следует оставить вдвоем с Машкой.
Выпили еще по бутылке.
– Вам чего? Куда голову суете? – развязно поинтересовалась Валька, когда в узком окошечке над прилавком возникли мужские руки.
– Не признала? – послышался мягкий вкрадчивый голос.
– Ой, – воскликнула Валька, – извини, Леонард, тут подруга зашла, и мы…
Леонард не дал ей договорить:
– Все нормально. Как дела идут?
Машка побледнела, прижалась спиной к раскаленной жестяной стене. Валька отворила дверь, и Леонард заглянул в киоск. От него пахло хорошим одеколоном и дорогим табаком.
– Машенька! – проворковал он, беря в ладони вмиг вспотевшую руку Машки. – Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим!
– Я тут… – принялась заикаться девушка.
– Вижу, к подруге зашла.
– Я пойду, мешать не буду, – Машка поднялась с пластикового ящика для бутылок.
– Сиди, болтай. Заглянула бы как-нибудь ко мне?
– Обязательно.
– Смотри не напейся, – Леонард погрозил пальцем Вале и, послав воздушный поцелуй, закрыл дверь.
Машка тут же бросилась к окошечку и проводила взглядом серый «Ситроен».
– Ты что, испугалась, что к тебе приставать начнет? – смеялась Валька. – Леонард добрый, с работы не выгонит. А к девкам он не пристает, у него другие интересы.
– Я это.., пойду, – Машка испуганно металась по тесному киоску, не в силах сообразить, где же находится дверь. Для экономии пространства дверное полотно закрывали полки, уставленные видеокассетами.
– Чего боишься? Не тебя же, а меня с работы выгнать могли. – Валька схватила подругу за руку. – Ну и что из того, что он гомик? Чистый, аккуратный, нам с ним не спать. Ты чего испугалась, а ну, быстро рассказывай!
Машка, подчиняясь чужой воле, села на ящик и почувствовала, что уже не сможет подняться.
Валька была бабой цепкой и отвязаться от нее просто так было невозможно.
– Поклянись, что никому не скажешь! – прошептала Машка.
Валька охотно поклялась еще школьной клятвой:
– Чтоб мне сдохнуть!
– Это он! – проговорила Машка, показывая трясущейся рукой через плечо на вибрирующий холодильник.
– Кто?
– Леонард – снайпер!
– С ума сошла баба! Ты сколько пива выпила?
– Четыре бутылки с половиной.
Валька подвела в уме несложный подсчет:
– В каждой по шесть градусов… Если это на водку перевести, то ты триста граммов саданула.
– Падлой буду, но это он. У него винтовка снайперская есть.
– Чего же ты молчишь?
– А вдруг не он? – с чисто женской «последовательностью» сказала Машка.
Валька сидела, подперев голову руками, и смотрела на изобилие товара очумевшим взглядом.
– Да уж…
– Я сама целую неделю раздумывала, говорить кому-нибудь или нет. Потом Прошкину сказала, пусть решает, что делать.
– Легче стало? – вздохнула Валька.
– Еще тяжелее.
– Давно Прошкин об этом знает?
– Давно, – Машка взглянула на часы, – три часа уже прошло.
– Ой, что будет! – промычала Валька. – Леонарда не предупредили!
– Ты поклялась никому не говорить.
Машка в испуге прикрыла рот ладонью, вспомнив, что и сама давала точно такую же клятву.
– Ты не волнуйся, на тебе жвачку, чтобы родители запах не учуяли. Иди и отоспись. Все будет хорошо.
– А если это не он? – шептала Машка, которую Валька пыталась выпроводить из киоска.
– Иди и ни о чем плохом не думай, ты все правильно сделала.
Валька настолько обеспокоилась судьбой подруги, что закрыла киоск, попросила присмотреть за товаром соседку и проводила Машку до самого дома.
Девушка открыла дверь своим ключом, проскользнула в комнату и легла на кровать.
Федька, желавший узнать, как отреагировал Прошкин на тайну сестры, ничего не сумел от нее добиться.
– Пошел к черту! – сказала Машка, натягивая на голову плед.
Валька так расстроилась, что, вернувшись на рабочее место, дважды обсчиталась, причем не в свою пользу.
– Что же делать? – шептала она.
Первым желанием было броситься к Леонарду и предупредить его. Однако существовало «но».
«А вдруг он и в самом деле снайпер? Леонард не такой, как все, значит, может и вести себя не так, как другие».
Оказаться пособницей террориста-убийцы Вальке не улыбалось. «Узнала я тайну случайно, значит, ответственности на мне особой нет», – решила продавщица.
– Пачку «Магны», – попросили ее.
– Двадцать рублей, – ответила Валька, положила пачку и, занятая своими мыслями, помня лишь последнюю фразу, положила на нее две десятки.
– Девушка, с вами все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете? – поинтересовался мужчина в красной спортивной кепке, сгибаясь в три погибели и заглядывая в узкое окошко над прилавком.
– Что вам не нравится, мужчина? – возмутилась Валька. – Сигареты двадцать рублей стоят.
– Все правильно, но это я вам должен двадцать рублей, а вы мне деньги даете. Вот я и думаю, не перегрелись ли вы на солнце.
– Ой, спасибо!
– Не за что.
Валька взяла себя в руки:
– Погодите. Человек вы хороший, я сразу поняла. Сделайте одолжение, подождите.
Валька поискала в киоске бумагу. Но под руки попадались лишь ценники и накладные, которые ради экономии печатались на обеих сторонах листа. Наконец, сообразив, она оторвала крышку от блока сигарет и шариковой ручкой написала:
«Командиру ОМОНа. Есть важное сообщение. Я торгую в киоске на площади России, сверху – вывеска „Веста“. Приходите, все расскажу. Буду на месте до десяти часов вечера. Валя».
Тонкий картон от сигаретного блока Валька сложила пополам, заклеила скотчем и, выбежав из киоска, всучила мужчине:
– Будете проходить возле бригады спецназа, отдайте на КПП. Скажите командиру, что дело срочное, очень важное.
Мужчина покосился на девушку, пытаясь понять, в своем ли она уме, затем уловил запах пива.
– Вы уверены?
– Да, дело важное, жизнь или смерть… – заговорщицки произнесла Валька. – Пусть обязательно командиру передадут, – и вернулась в киоск с чувством исполненного долга.
Мужчина пожал плечами, спрятал сложенную вдвое картонку в карман легкой белой куртки и, не спеша, направился к центру города. До КПП он добрался примерно через час, попив кофе в гастрономе и раздумывая, есть ли смысл выполнять просьбу подвыпившей девушки.
Наконец он оказался возле КПП. Мужчина был застенчив и постучал согнутым пальцем в стекло двери. Вышел часовой с автоматом:
– Вы к кому? – грозно спросил он.
– Тут, знаете ли, дело такое… – мужчина развел руками, – даже не знаю, с чего начать.
Девушка в киоске сидит, попросила командиру передать, – и он вытащил неровно оторванную картонку, сложенную пополам и заклеенную скотчем. Мне показалось, что она немного выпивши, но говорила, что это очень важно и нужно отдать в руки командиру. Вопрос жизни и смерти.
– Командира нет, он в командировке в Чечне, – с гордостью сообщил часовой.
– Не знаю.., тогда, наверное, заместителю.
Хотя она говорила – командиру, но фамилию не называла.
– Подполковник Кабанов его замещает.
– Передайте ему.
– Он сейчас отсутствует.
– Тогда не знаю… – вздохнул мужчина.
– Что здесь? – часовой крутил в пальцах заклеенную картонку.
– Даже не знаю, делайте, что хотите. Меня только попросили передать, я передал. Единственное, в чем я уверен, – это не бомба, – и мужчина быстро зашагал прочь от КПП.
"Чертова девка! – ругался он, злясь на себя и понимая, что права жена, когда говорит:
«Ты – тряпка, ни в чем отказать никому не можешь». Надо было выбросить эту картонку и не вспоминать о ней. Даже в руки нельзя было ее брать".
Часовой зашел в караулку, бросил картонку на стол. Никого из тех, кого можно было назвать командиром части, в расположении сейчас не было. На депешу из штаба или управления картонка, заклеенная скотчем, явно не походила, значит, могла ждать своего часа сколько угодно.
Тем временем Прошкин развил бурную деятельность. Он разбудил товарищей и, приложив палец к губам, прошептал:
– Здесь говорить не могу, соберемся на спортплощадке. Выходить по одному.
– Витька умом тронулся, – сказал Куницын и покрутил пальцем у виска. – Не спится ему.
Уманец глянул на часы. Проспали они пять часов, можно было и подниматься. Предложение Прошкина выходить по одному было, конечно, идиотским, но ему, как ни странно, последовали. Один за другим ОМОНовцы покинули казарму.
Ознакомительная версия.
