воды и пищи, но на этом их положительные характеристики заканчивались. В физической силе и ловкости, так необходимых в единоборствах, афганские воины нашим ребятам, безусловно, уступали.
Вот и на этот раз, стремительно несясь вниз по склону, Константин был уверен в победе. Тут ведь как? Из двух противников, схлестнувшихся врукопашную, обязательно кто-то струсит, и победа достанется другому. У рукопашной схватки своя психология. Спецназовцы из группы Молодцова неплохо владели ею и шли в атаку как в свой последний бой.
Дистанцию они схлопнули в несколько секунд, поливая на ходу отступавших талибов пулями. При контакте парни просто сбивали их с ног кулаками и прикладами. Кто-то использовал холодное оружие, кто-то стрелял в упор из пистолета.
Схватка закончилась так же быстро, как и началась. Бойцам казалось, будто рубка шла несколько минут. На самом деле секундная стрелка едва успела сделать полтора оборота, а на поле брани уже все было решено и закончено. Среди камней лежали трупы, корчились раненые.
Иван стоял рядом с Костей.
– У тебя кровь на лице, – тихо сказал он.
– Не моя. – Командир стер со щеки потеки. – Или осколками камней посекло.
– Ранены два таджика, о которых докладывал Колодин. Саша Локтев умер.
Молодцов вскинул острый взгляд, но ничего не сказал другу, только вздохнул. Локтев был зачислен в группу четырнадцать месяцев назад. Скромный, приятный в общении и совсем молодой парень, подписавший контракт и даже не успевший обзавестись семьей.
«Лица, отслужившие в армии один год, считаются полузащитниками Родины, – говаривал он, посмеиваясь. – Поэтому я и принял решение служить дальше».
Константин закинул за спину автомат и сказал:
– Оставь кого-нибудь из таджиков с ранеными. Остальные вниз! Надо догнать Рахимова и поквитаться с ним.
Афганистан, Пакистан
Рахимов пребывал в странном настроении. С одной стороны, несколько минут назад он выбрался из серьезной передряги, получил лишь легкое ранение. Автоматная пуля навылет прошла сквозь мягкие ткани предплечья. С другой стороны, его беспокоили потери и неизвестность.
Да, невзирая на жуткий прагматизм, он сожалел об убитых товарищах, которые прикрывали его, обеспечивали безопасность при путешествии в Казахстан. Это были лучшие люди, отобранные им для рискованной миссии. Без них продолжать вылазки в Афганистан за героином не получится. Придется искать других.
Но, так или иначе, с потерями приходилось мириться, а вот неизвестность буквально добивала его.
Во-первых, через несколько минут Эмину предстояло расстаться с самым дорогим товаром, который он когда-либо имел. Ядерные боеприпасы, спрятанные в Казахстане, были его величайшей тайной, огромным бонусом, за который он планировал выручить приличную денежную сумму.
Во-вторых, Эмин не догадывался, каким выйдет расставание с этим бонусом. Получит ли он вознаграждение? Увидит ли свою семью, проживавшую в далеком таджикском селении Каракенджа? Сдержит ли слово Мирзо или обманет, как это уже случалось?
В общем, переживаний и вопросов было много. А пока Рахимов в паре с незнакомым талибом подтаскивал один ранцевый боеприпас к восточной окраине большого кишлака Хвахан. Второй транспортировали Эшонкул и другой молодой афганец.
Остатки банды, встретившей беглецов в ущелье, прикрывали их отход. За спиной до сих пор слышались выстрелы. Правда, их громкость постепенно убывала, а в тот момент, когда Эмин поравнялся с первыми дувалами, стрельба и вовсе стихла.
Очутившись в мирном селении, посреди домишек, стоявших на кривых улочках, Рахимов сразу успокоился. Бежать, втянув голову в плечи, уже не было смысла.
Эмину неоднократно доводилось бывать в Хвахане. Причиной тому было удачное расположение кишлака. Рядом по реке проходила граница между Афганистаном и Таджикистаном, по предгорью с севера на юг тянулась дорога. Имелись у Рахимова и хорошие знакомцы в Хвахане. Один из них, мужчина средних лет по имени Рахмдил, ранее состоял в его отряде, но получил серьезное ранение в коленный сустав, более не мог ходить через границу с грузами и стал заниматься земледелием.
«Неплохо бы его увидеть», – подумал Эмин и заметил вооруженных людей, идущих по проулку навстречу ему.
На душе у него снова стало тяжело и скверно, словно талибы имели намерение расправиться с ним.
Первым делом эти люди забрали у них ранцевые боеприпасы. Рахимов возражать не стал. Чего теперь пыжиться, если он сам приволок сюда это добро через три границы?
Лишившись тяжелого груза, Эшонкул и Эмин пошли следом за вооруженными людьми. Те не обыскали их, оружия не отобрали, рук не связывали, обращались с ними как с равными.
Они пришли во двор большого каменного дома, где стояли несколько мощных автомобилей, в том числе пикапы «Тойота» с крупнокалиберными пулеметами «ДШК», укрепленными в кузовах. Рахимов лишь скользнул по ним равнодушным взглядом. Ничего удивительного в этом он не видел. Таково было обычное вооружение талибов.
На пороге дома их встретили несколько человек, среди которых Эмин узнал Мирзо.
– Эти ранцы действительно имеют ядерную начинку? – поздоровавшись, спросил тот.
– Да. Если задумаешь проверить, то от Хвахана ничего не останется, – хмуро ответил Рахимов.
Шутка понравилась людям, стоящим за спиной Мирзо. Рахимов понял, что это арабы. Их присутствие здесь напрямую связано с ядерными боеприпасами, доставленными им.
Мирзо предложил новым гостям войти в дом и сказал:
– У нас здесь есть хороший доктор. Он осмотрит ваши раны. Потом вы умоетесь, покушаете и отдохнете с дороги.
Этот любезный человек мало походил на того Мирзо, которого хорошо знал Эмин.
Отказываться он не стал, но предупредил:
– Нас преследовали какие-то люди, и теперь в ущелье идет бой. Надо бы побыстрее отсюда убираться.
– Не волнуйся, – проговорил Мирзо. – Мы отправили в ущелье лучших воинов. Они остановят ваших обидчиков и перережут им глотки.
Пять минут спустя Рахимов вышел из дома через дверь, ведущую на задний двор. Его рана на предплечье была аккуратна обработана и перевязана. Он подошел к колодцу, возле которого стояло корыто с водой, нагревшейся на солнце, разделся по пояс и принялся умываться.
В этот момент его кто-то тихо окликнул.
Эмин оглянулся, увидел старого товарища и сказал:
– Рахмдил, откуда ты здесь?
Тот, прихрамывая, подошел к нему, широко улыбнулся, пожал мокрую ладонь и ответил:
– Я довольно давно нанялся к хозяину этого дома. Уж пару лет на него работаю. Понимаешь, обрабатывать землю мне становится все труднее. А другой работы в наших краях все равно не найти.
Эмин обнял боевого друга и спросил:
– Как твоя нога?
– Сильно не беспокоит, но и не гнется. Видно, что я никогда уж не смогу бегать, – ответил Рахмдил, вдруг опасливо зыркнул по сторонам и быстро зашептал: – Уходи отсюда, Эмин! Сегодня к хозяину приехали с юга очень нехорошие люди! Я подслушал их разговор…
В раскрытое окно высунулся Эшонкул и крикнул:
– Эмин, нас зовут к столу.
– Да, заканчиваю, – ответил тот, повернулся к Рахмдилу и спросил: – Так о чем же они говорили?
– О том, что сегодня с севера прибудет очень ценный груз, который они примут, проверят, а людей, доставивших его сюда, убьют. Я не знал, что среди этих людей будешь и ты. Вот увидел тебя и решил предупредить. Беги отсюда, Эмин! Скрывайся, пока не поздно!
– Уже поздно, Рахмдил. Они все равно не оставят меня в покое, – с безнадегой в голосе произнес таджик. – А тебе спасибо за то, что не забыл и предупредил.
После этого разговора Рахимов вошел в дом и услышал громкие голоса, доносящиеся с открытой террасы, где на большом ковре стояли чаши с пловом, мясом и фруктами.
