Но потом по этим пулеметам ударили русские пушки. Корректировщики, наверное, смогли точно засечь точки нахождения пулеметчиков-охотников. Один дружный залп батареи 76-миллиметровых орудий русских подавил в батальоне сразу два пулеметных. В третьем ранило подающего ленту.
Майор Кёниге был вне себя от бешенства. Он рвал и метал и, связавшись с командованием, требовал подавить артиллерию русских. О том, что ответили майору, можно было догадаться по его вытянувшейся, озлобленной физиономии, когда он выскочил в траншеи и стал на чем свет, ни за что, честить своих адъютантов.
Такую же взбучку накануне пережил сам Отто. Голодного, грязного, мокрого, сжимающего единственное оставшееся оружие — острогу, его у самого берега подобрал дозор. Поначалу штрафники не узнали его. Потом один из дозорных, шлепогубый верзила, сказал:
— Да, это Отто Хаген. Он служит под началом Лотара. А как прозвали Лотара?
— Писклявый, — еле-еле смог проговорить Отто. Вторая за сутки переправа через Днестр отняла у него последние силы. Он уже был готов ко всему, даже к тому, что его пристрелят.
— Точно, Писклявый, ха-ха, — подхватил верзила. — Ганс, я же говорил, что это Отто Хаген. А где ты раздобыл такое оружие, Отто? Ха-ха! Поменялся с русскими? Это их новое изобретение? Ха-ха-ха…
Второй дозорный не разделял веселого настроения товарища.
— Отведем его к майору, — сухо сказал он. — Пусть майор решает, что делать с этим… индейцем…
Майор Кёниге поначалу был склонен пустить Отто в расход.
— Где твое оружие, испытуемый Хаген?! — кричал он. Отто старался удержать стойку «смирно», но его покачивало.
— Стоять смирно, испытуемый! Я повторяю вопрос: где твое оружие, Хаген?
— Я… — еле ворочал языком Отто. — Мой карабин, герр майор… он утонул в реке.
— Утонул в реке? — издевательски переспросил Кёниге. — Так почему ты не нырнул за ним следом, испытуемый Хаген? Почему, я спрашиваю?
Образ майора в глазах Отто стал расплываться, а его крик уже звучал так, будто доносился из пустого ведра. В следующий миг Отто рухнул на пол командного блиндажа. Видимо, это и спасло его от скорой расправы.
— Унесите его… к санитарам. Пусть согреют и как можно быстрее вернут его в строй, — отдал Кёниге распоряжение, неожиданно тихим голосом. — Черт возьми, и так воевать не с кем…
Санитары постарались, и Хаген по прошествии всего лишь нескольких часов, главным образом благодаря порции горячей каши, снова был на передовой. В качестве воспоминаний о купании в днестровской водичке у него остались остаточные явления в легких, как сказал санитар. Иначе говоря, обычный кашель.
Смысл эти красных ракет стал практически сразу понятен. Вслед за ними, по сигналу, на том берегу зашевелились солдатские фигурки. Как муравьи, окружившие одновременно нескольких жуков и прочих крупных букашек, они начали сталкивать свои плоты и большие переправочные площадки в воду.
— Началось, началось, — твердил Арни. Через гул разрывов донесся крик майора. До ушей Хагена долетело только неясное эхо того, что он скомандовал, но Лотар тут же продублировал команду майора так, чтобы все слышали.
— Огонь по плавучим целям! Всеми имеющимися в наличии огневыми средствами! Ни один Иван не должен пересечь реку!
Спущенные на воду площадки были собраны из металлических вытянутых баллонов. Сверху на них выстлали деревянные бревна. Эти переправочные секции имели в воде хорошую устойчивость, были достаточно широки и могли выдержать даже тяжелую технику. Но русские не пускали на переправу никакой техники. Площадки из обтесанных деревянных брусьев заполняли только солдаты.
Вот одна из площадок, забитая почти до отказа, оторвалась от берега и стала медленно дрейфовать вдоль по течению.
Отто и другие штрафники стреляли по ней. Но для прицельной стрельбы было еще далековато. Кто-то из переправлявшихся, оказавшихся на краю, повернутом к правому берегу, пытался организовать ответный огонь. Но опасности для сидевших в окопах штрафников эта стрельба с реки не представляла. Другое дело — минометы и пушки русских. Посланные с левого берега мины рвались прямо в траншеях, убивая и калеча испытуемых. Лотар носился по траншее взад и вперед, тщетно пытаясь отодрать от стен в ужасе вжавшихся солдат и поднять у них боевой дух.
— Подымайте головы, мать вашу, русские приближаются!
Старания обер-лейтенанта с трудом, но возымели последствия. Штрафники понемногу, пересиливая страх перед не прекращающимся обстрелом, возвращались к своим огневым позициям.
— Пусть подберутся поближе, — пищал Лотар. Он вошел в раж и верещал теперь как безумный. — Мы из них лапшу сделаем…
Но в следующий миг боевой дух Лотара и всего взвода подвергся серьезному испытанию, едва не заставив всех бросить оружие.
Неожиданно за спинами штрафников, в глубине второго эшелона обороны, раздались беспорядочные одиночные выстрелы. Когда к этой трескотне добавилось далекое эхо, Отто и другие бывалые штрафники без труда распознали в этом крике нескольких десятков глоток русское «Ура-а-а!».
— Русские, к нам в тыл вышли русские! — завопили испытуемые и заметались по траншее, забыв про плоты на реке.
— Прекратить, прекратить панику! — кричал Лотар, но на лице его ясно отобразился страх обреченного. Кто-то из штрафников в ужасе, ничего не соображая, вскарабкался на край окопа. Он инстинктивно пытался куда-то бежать.
Но вдруг в траншее раздался выстрел. Испытуемый выгнулся, остановленный пулей, и, сделав шаг назад, за бруствер, рухнул на дно траншеи.
Майор Кёниге перешагнул через убитого, а из «вальтера», сжимаемого рукой в перчатке, курился пороховой дымок.
— Прекратить панику, — чеканил майор каждое слово, соизмеряя его с каждым сделанным шагом. При этом он продолжал держать свой пистолет в полуопущенной руке. Ни у кого не возникло сомнений, что он пристрелит каждого, кто попытается выпустить наружу свой страх.
С бугра, по грязи, скатились один за другим дозорные. Они тяжело дышали, что выдавало в обоих предпринятый только что спринтерский бег.
— Доложить обстановку, — майор говорил и действовал как железный робот. Но именно такое его поведение удержало батальон в узде дисциплины.
— На нас наступают, через поле… со стороны села. Их много, одеты в гражданку. Бегут стадом, по нескольку человек…
— Так… — решение майор принимал молниеносно. — Третий взвод — перенацелиться в тыл. Встречаем непрошеных гостей. Похоже, это какая-то авантюра русских. Они хотят нас отвлечь от переправы. Но мы им не позволим. Испытуемые! Мы удерживаем переправу.
Слово «переправа» он выкрикнул с такой силой, что его, наверное, услышали даже русские на плотах. Затем майор коротко бросил сквозь зубы: «За мной» и, не оглядываясь, принялся карабкаться по превратившемуся в месиво склону бугра на его вершину. Обер-лейтенанту ничего не оставалось, как лезть вслед за командиром. Пару раз он, поскользнувшись, плюхался на руки и съезжал по грязи вниз. Между тем майор уже занял позицию, улегшись в кожаном плаще прямо в коричнево-черную жижу. Он внимательно рассматривал в бинокль раскинувшееся перед ним поле.
Это было то самое поле, по которому прошлой ночью блуждали разведчики из отделения Аникина. Именно по этому полю шли в атаку те самые юноши-молдаване, о которых говорил на совещании в Незавертайловке майор Дедов. Хотя сказать «шли в атаку» про этих наступающих можно было с большим трудом. Одетые кто во что горазд, еще хуже обутые, они то и дело увязали в непролазной грязи. Хроническое недоедание сказалось уже через несколько метров их атакующих действий, которые так дружно начались, а теперь буксовали на ровном месте.
Эти парни, по сути подростки, незнакомые с военным делом, от страха и волнения тут же напрочь забывшие о тех немногих советах, которые они услышали от старших товарищей, с каждым шагом скучивались, инстинктивно ища друг у друга поддержки. К тому же оружие, которым их удалось вооружить, оставляло желать лучшего. Охотничьи ружья, мелкокалиберные винтовки, всего два автомата на сто тридцать с лишним человек. Да, из тех двухсот, о которых было известно разведке, выйти на поле отважились не все. Кто-то даже бежал с топорами и с вилами…
Ситуацию тут же оценил майор Кёниге, внимательно разглядев в бинокль развернувшуюся перед ним картину.
Унылая, покрытая высохшим бурьяном пустошь между холмами. Слева вдали ее окаймляла опушка леса, а справа она вплотную подступала к подножию высоты, превращенной в оборонительную, неприступную цитадель. На них, забирая чуть вправо, к позициям второго эшелона обороны, беспорядочно скученными группами и наступали черные фигурки. Это они издавали крики «Ура!». Теперь они уже кричали нестройно. Теперь им уже было тяжело дышать. Теперь их можно было запросто уничтожить.
