церковных процессиях, похоронах и демонстрациях бастующих виноделов.
Хойман, подойдя к окну, увидел на площади в хмуром утреннем свете множество людей. На тротуарах и под арками роились стайки горожан, больше всего народу толпилось перед входом в комиссариат. Все, конечно, видели, как столичные машины проследовали по городу и остановились перед комиссариатом. Хойман перевел тяжелый взгляд на золотые петлицы местного начальника.
— Жители города знают об убийстве, — констатировал тот. — Еще до рассвета узнали и ужаснулись. Родители мальчика дома, с ними соседи и фельдшерица. Сестру и брата Книппсенов местный архивариус только что увез на загородную виллу. Звонили представители прессы, я поступил по вашему приказу. Место преступления они фотографировали с очень большого расстояния еще затемно, и если у них что-нибудь получится, то лишь очертания поля и леса.
— Они еще явятся сюда, — проворчал Хойман, — скоро начнется паломничество, им нужно получить фотографии и информацию в сегодняшние газеты. Завтра первый день Рождества, и писать об убийстве неудобно. Если будут вышибать вам двери — выставьте их вон. — Хойман уселся за стол.
— Книппсен — нетипичная фамилия в этих местах. Запишите все, что знаете об этой семье, я возьму с собой. До полудня необходимо допросить всех товарищей мальчика, с которыми он вчера встречался, поодиночке, да проследите, чтобы они не виделись друг с другом до допроса. Распорядитесь взять показания у Хозяина винного погребка из замка, у родителей убитого. До двенадцати часов дня составьте для меня подробное описание трех последних часов жизни Юрга Книппсена. Постояльцев гостиниц перепишет Мелк.
Начальник оттингенской полиции отдал распоряжения заместителю, а когда тот вышел, взял со стола бумагу и сказал:
— Господин главный криминальный советник, вот протокол допроса Рихарда Нуфсбигла, сына местного фармаколога. Этот тринадцатилетний мальчик — единственный, которого мы, по вашему приказанию, допросили. Что касается Габриэля Дадельбека, сына акушерки…
— Покажите, — Хойман взял бумагу.
В протоколе значилось, что девять мальчиков 22 декабря катались на санках с горы у старой крепости, затем зашли в замковый винный погребок, пили вино с содовой, немного поиграли во дворе замка, катались у крепостной стены с насыпи. Юрг хотел кататься еще, но мальчики ушли все вместе через мост и набережную к центру города, причем Юрг Книппсен не прошел к своему дому по улице Данте, а продолжал путь по набережной с сыном акушерки, никого из чужих они не встретили, никто не останавливался, не следовал за ними. Юрг весело болтал с товарищем…
Хойман вернул протокол и обменялся взглядом с Ваней. Оба предвидели, что ответы всех мальчиков окажутся одинаковыми, все же Ваня надеялся, что хоть кто-то скажет что-нибудь ценное. Сын акушерки, например.
— Нуфсбигла мы сюда не приводили, фармаколог предупрежден, что мальчика не следует подзывать на телефонные звонки, но магистр заверил нас, что сын еще не просыпался и ни с кем из своей компании на эту тему не говорил, — доложил начальник полиции. — Габриэля Дадельбека мы еще не вызывали, ждали вас, господин главный советник. Позвольте, однако, поставить вас в известность о состоянии, в котором находится этот мальчик. У нас создалось впечатление, что он в тяжелом расстройстве. Несколько раз за ночь приходил к комиссариату, подолгу стоя под дверью, — мы тогда еще не знали, что Юрг Книппсен убит, считали, что заблудился. Дадельбек все выспрашивал у сержанта Курца, нашли ли Юрга… В шесть часов позвонила его мать и сказала, что Габриэль, узнав об убийстве, потерял сознание. Мы послали к ним врача, он еще там. Если позволите, доктор доставит его сюда.
— А как он в шесть утра узнал об убийстве? — спросил Ваня.
— От соседки.
— Найдите нам с комиссаром свободную комнату. — Хойман встал и посмотрел на часы. — Пошлите машину за мальчиком и врачом. Инспектор Мелк пока встретится с остальными.
Габриэля Дадельбека привезли через двадцать минут. Мальчик дрожал, на нем лица не было. Его оставили ненадолго в коридоре, врач вошел к Хойману и Ване.
— У мальчика нервный срыв, — сообщил доктор. — Когда я пришел, он лежал на полу и плакал. Но никаких симптомов истерии нет. Я сделал ему укол со слабой дозировкой. Как только вы отпустите его, я о нем позабочусь. Но лучше мне присутствовать при допросе.
Хойман кивнул, и Ваня позвал мальчика.
Его посадили рядом с врачом перед Хойманом, а Ваня уселся подальше в угол.
Хойман спокойно, глядя в сторону — видимо, чтобы не волновать мальчика, — спросил:
— О чем вы говорили, когда шли вдвоем по набережной в сторону монастыря?
— О ведьмах. Как они летают на метле. Юрга это интересовало.
— Вы начали разговор об этом в замке?
— Да. Я говорил, что ведьмам все такое только снится, что они намазываются всякими зельями… Я ничего плохого не имел в виду…
— Разумеется, — кивнул Хойман. — Никто ни в чем тебя не упрекает, мы просим тебя о помощи, вы ведь с Юргом были товарищи. Значит, ведьмы мазались мазью, чтобы видеть волшебные сны? Что же это за мазь?
— Из трав, нетопырьего сала… В музее есть книги и рукописи, где это написано, и Юрг захотел…
— Что захотел Юрг? Пожалуйста, быстрее, у нас мало времени. — Хойман впервые посмотрел на мальчика в упор своим холодным взглядом.
— Юрг хотел закурить… — Мальчик страшно побледнел, и врач положил ему руку на плечо. — Он еще и выпить хотел…
— А что это был за человек, который поглядел вам вслед на набережной?
— Я ничего такого не заметил, — пробормотал мальчик.
— А перед вашим домом? — Хойман снова отвел взгляд в сторону. — Кое-кто видел, как вы там стояли…
Мальчик в ужасе уставился на Хоймана и вскрикнул:
— Кто нас видел? Я не знаю! Я никого не видел!..
— Значит, Юрг на набережной захотел пить и курить. Вы зашли в кафе?
— Нет, мы никуда больше не ходили, мы подошли к нашему дому. Пить я ему ничего не дал…
— Ты дал ему сигарету, — сухо сказал Хойман.
Мальчик заплакал.
Врач немного успокоил его, и Хойман спросил:
— Где ты дал ему сигарету? На набережной!
— У нашего дома.
— Он закурил?
— Да, я дал ему огня, — прошептал мальчик.
— Долго вы стояли у дома?
— Нет, он сразу же ушел.
— Он успел докурить прежде, чем вы разошлись?
— Нет.
— Сколько ты дал ему сигарет? — Хойман снова уставился на мальчика.
— Одну…
— Куда пошел Юрг?
— Я думал, домой… — Габриэль Дадельбек снова расплакался.
Хойман допрашивал его не более пятнадцати минут. Показания соответствовали показаниям сына аптекаря. Ответы были интересны сами по себе, но мало что могли дать следствию.
Хойман отпустил мальчика, перекинулся несколькими словами с врачом и вернулся вместе с Ваней в
