Ознакомительная версия.
– Да что ж за безобразие-то?! – Андрей искренне огорчился. – Ну, блин, и порядочки в мире духов!..
– Ничего страшного… – Дьелене решительно махнула рукой. – Взамен я все равно получила большее. Духи мне пообещали, что, если я не стану своевольничать и не нарушу этого табу, с моими сыновьями никогда ничего не случится. Разве это не подарок судьбы? Ну, что ж… Наверное, давай прощаться…
– Давай… – Лавров быстро коснулся своими губами ее губ и поднялся.
После пережитого ему даже не верилось, что он снова стал прежним – сильным, выносливым, живучим. Его мышцы, казалось, сами просили нагрузки. Теперь хотелось идти – нет, бежать! – куда-то очень-очень далеко, непрерывно ощущая молодую, неисчерпаемую энергию и мощь своего тела. А еще больше хотелось птицей взлететь над землей и высоко в небе кружить вместе с парой беркутов, которые лениво парили в восходящих потоках нагретого воздуха…
Дьелене проводила Андрея до калитки и, впустив во двор набегавшихся собак, вышла следом за ним. Невдалеке от двора стояла машина, в которой, выжидающе глядя на Лаврова, сидели Дёмин и шофер. Увидев, что недавний тяжело больной шагает пружинисто и легко, академик нетерпеливо выскочил из кабины.
– Неужели здоров?! – восхищенно раскинув руки, вопросил он. – Господи! Как же здорово! Ленусь, низкий мой тебе поклон!
Пётр Михайлович подошел к шаманке и, поклонившись, поцеловал ей руки.
– Да ну, что уж вы! – засмущалась та. – Вы меня и так вон как отблагодарили. Теперь я с этими лошадками буду чувствовать себя чуть ли не королевой.
– Лен, а ты недавно упомянула про какое-то видение, что ли? Ты в нём и вправду видела Андрея? – явно сгорая от любопытства, спросил академик.
Дьелене кивнула.
– Да, в одном из моих снов из молодого мужчины, опутанного черной паутиной с ног до головы, огромный черный паук высасывал кровь. Лица этого человека я не рассмотрела, но когда увидела Андрея, то поняла, что это он и есть.
…Когда машина помчалась по пыльной дороге, Лавров оглянулся и долго не отрываясь глядел на женщину, машущую им вслед рукой.
– Петр Михайлович, а вот вы Дьелене назвали Леной. Это, так сказать, интерпретация алтайского имени на русский лад? – неожиданно спросил он.
– Хм… – академик снисходительно улыбнулся. – Нет, Андрей, все совсем наоборот. Дьелене – это алтайская интерпретация имени Елена. А, скажем, Темекей – это…
– Скорее всего, Тимофей? – догадался Лавров. – А тогда что означает Бануш?
– Ванюша. Мукулаш – Николаша, – неспешно пояснил Пётр Михайлович.
– Ага! Тогда, получается, Нязаро – учитель Дьелене, на самом деле Назар, – Андрей понимающе кивнул.
– А-а-а, Нязаро… – с уважением в голосе протянул шофер. – Да, слышал о таком. Очень сильный был шаман. Очень! Он когда умер, тут такая гроза прошла!.. Все и говорили, что сами горы заплакали, когда его не стало.
Немного помолчав, академик продолжил:
– У алтайцев имена раньше давались самые простые, по названиям того, что их окружало. По-русски они звучали бы примерно так – Камень, Лось, Кедр, Синичка… Кстати, им и сейчас при рождении даются, как бы это назвать, их «настоящие», сокровенные имена. А вот в паспорте они пишутся интерпретированными на местный лад русскими именами. Поэтому на самом деле Темекея звали Конь, Бануша – Оленёк… Жаль, псевдо-Мукулаша я вовремя не раскусил – надо было бы спросить его сокровенное имя. Это моя грубейшая ошибка, особенно если учесть, что ты предупреждал о своих сомнениях. Так что, Андрей, прости старого зануду…
– О чем вы?! Петр Михайлович, это мне надо было бы уши оборвать вместе с головой! – Лавров сокрушенно вздохнул. – Вы – ученый, вы обеспечивали свою, научную часть работы экспедиции. А вот я-то действительно прошляпил. И очень здорово прошляпил. Я не имел никакого морального права строить свои окончательные выводы о том или ином человеке, нанятом со стороны, на одних лишь ваших впечатлениях. Вас он мог обмануть. Я обмануться не имел никакого права. И цена моей ошибки – две человеческие жизни. Надеюсь, настоящий Мукулаш останется в живых.
– Ладно, будем считать, что ошиблись оба, пусть и каждый по-своему… – Дёмин развел руками. – Кстати, ты уж хоть расскажи о своих приключениях. А то, пока болел, как-то даже неудобно было лезть в душу с расспросами. Где ж ты догнал этого… Как его? Чжу Бао Ху, что ль?
– У какой-то горы с плоской, как стол, вершиной. На ней мы и схватились не на жизнь, а на смерть…
Андрей неспешно рассказывал о своей погоне за Мукулашем, о том, как удалось выбраться из западни и вступить в рукопашную схватку.
– Это ты правильно сделал, что попросил Уч-Сумера о помощи, – согласился Пётр Михайлович. – Измотанному, усталому победить хорошо подготовленного врага не очень просто. А этот лазутчик, я так понял, подготовлен был по высшему классу… Как ни верти, а хотя бы морально ты чувствовал себя не одиноким.
Встречу Лаврова с Властелином Тьмы и тибетским монахом, показавшим ему Шамбалу, академик выслушал с некоторым сомнением.
– Ну, это я уже считаю чистейшей воды болезненным бредом. Возможно, сунувшись в ту пещеру, ты вдохнул отравленные пары и потерял сознание, – предположил Петр Михайлович.
– Не исключаю… Тем более что сам мистику всерьез никогда не воспринимал, – Андрей, соглашаясь кивнул. – Но вот исчезновение манускрипта и подмена его на эту, как вы ее называете, «гемму» никакой логикой объяснить не могу.
Примерно через час они прибыли в Нижний Уймон. Когда машина остановилась у школы, вновь на время ставшей общежитием, к ней подбежал Григорий Семенович.
– Наконец-то! – обрадованно воскликнул он, увидев выходящего из «Жигулей» Дёмина. – Пётр Михайлович, прибыла опергруппа, берет показания по поводу гибели двух проводников и стычки с неизвестной бандгруппой.
– По поводу бандгруппы пусть угомонятся – все, что надо, уже запротоколировано барнаульскими операми и фээсбэшниками, которые прилетали прямо на место происшествия, – тоже выходя из машины, сдержанно произнес Лавров. – А где они сейчас? В общежитии?
– Бат-тюшки! – всплеснув руками, Григорий Семенович восхищенно ахнул. – Ты смотри-ка! Жив-здоров как ни в чем не бывало! Вот здорово! В жизни не видел таких чудес…
Вышедший следом за Григорием Семёновичем капитан полиции, увидев Андрея и академика Дёмина, направился к ним со словами:
– А почему это вы, господа хорошие, уехали невесть куда, если знали, что должны приехать мы?
– Ездили лечиться, – суховато ответил Пётр Михайлович.
– Ну и как, подлечились? – многозначительно ухмыльнувшись, капитан шутовски щёлкнул себя по шее, но, наткнувшись на холодный, колючий взгляд Лаврова, тут же сменил тон и заговорил уже официально: – Прошу пройти в помещение для дачи показаний. А то кого ни послушаешь, – один говорит одно, другой – другое. Полная разноголосица.
Заполнение бумаг затянулось на долгий срок. Капитан, который почему-то заведомо счел археологов виновными в гибели двух проводников, постоянно искал подвохи и искажения в том, что рассказывали члены экспедиции. Разошедшись в служебном раже, он в конце концов заявил, что запрещает археологам покидать Нижний Уймон «до выяснения всех обстоятельств».
– Завтра отправляемся на место происшествия, будем производить эксгумацию тел погибших и транспортировать их сюда, – прохаживаясь по комнате, где проходило протоколирование, важно заявил капитан.
– О чем вы говорите?! – ошеломленно воскликнул Пётр Михайлович. – Люди измучены, только что с дороги – и опять в эти дебри?! И сколько времени вы ещё будете выполнять эту самую эксгумацию?
– Не мы, а вы! – демонстративно выпячивая местоимения «мы» и «вы», капитан ткнул пальцем в заполонивших дверной проем археологов. – Вы – археологи, в могилках рыться вам не страшно, вот покойничков и достанете.
– И сколько же нам придется тут торчать? – ошарашенно вопросил Григорий Семенович.
– Будете сидеть здесь столько, сколько я сочту нужным… – самодовольно изрек не в меру заносчивый «страж порядка».
– Но вы не можете так поступить с ни в чем не повинными людьми! – потрясая руками, воскликнул уже окончательно выбитый из колеи академик.
– Разговорчики, подозреваемый! Вашу невиновность еще надо доказать. А будете пытаться оказывать давление на органы внутренних дел, поедете ночевать в КПЗ. Вам это ясно? – прикрикнул капитан, явно любуясь собой.
Лавров уже не знал, смеяться или сердиться – до того был нелеп этот недалекий тип, поведения которого явно стыдились приехавшие с ним лейтенанты.
– Слышь, капитан… – Голос Андрея, спокойный и насмешливый прозвучал резким диссонансом на фоне чванливых речений «стража правопорядка» и растерянных голосов археологов. – Ты, я смотрю, себе майорскую звездочку пыжишься заработать? Зря затеял этот балаган, зря… Ты ведь даже не представляешь, на кого наехал. На без пяти минут нобелевского лауреата!
Ознакомительная версия.
