— Не бойся, дитя, я потихонечку, будет совсем не больно, но очень приятно, — бормотал Лерхе.
О чем он? Почему? — ужасалась Верочка Оленева. — Что это? Этого не может быть! Почему он срывает с меня одежду?
Старый гостиничный диван зазвенел всеми своими пружинами.
Музыка Баха заглушила Верочкин сдавленный вскрик.
Патер Гринчен играл в это утро с особым воодушевлением. Он думал о могуществе музыки и Бога, Бог видит всё плохое и хорошее на земле. Но не вмешивается, он рассудит потом.
Миша Зацкой десятки раз уже обошел весь Томск в поисках какой-нибудь интеллигентной работы. Ему в голову не приходило наняться разгружать баржи или пилить дрова. Да лучше умереть! Это значило бы, что он опустился на дно! Разве Верочка посмотрит на него, если узнает, что он таскает мешки на пристани в месте с грязными и пьяными грузчиками! А ботинки у него худые, а осень уже ощущается в воздухе, а там и до холодов недалеко.
Во всех конторах ему снисходительно улыбались, и спрашивали:
— А вы служили уже где-нибудь? У вас есть рекомендации?
В одной из контор посоветовали ему обратиться в Томский приказ общественного призрения. В Томске тогда застряло пятьсот пудов игральных карт. Их конфисковали у какого-то разорившегося тюменского коммерсанта, за долги, вместе с другими товарами и баржой. Другие товары были давно проданы, а карты почему то передали в означенный приказ.
Служащий приказа сказал Мише:
— Замучились мы с этими картами, часть была продана с аукциона, осталось еще двести пудов, но Томск уже переполнен игральными картами, как Морнте-Карло. Везти их в другие города нам не на что. Возьмитесь продавать карты. Потолкайтесь с ними на базарах, продавайте их на пристани, на пароходах, которые будут причаливать в Томске. Вот вам и заработок, подпишем контракт, будете получать процент с продажи.
Миша ходил по пристани с небольшим саквояжем, полным игральных карт, заходил в буфеты на причалах, останавливался возле столиков в пристанском саду, негромко говорил:
— Лучшие в мире игральные карты продаются от союза общественного призрения, купите господа! Цены самые умеренные!
Иногда его гнали от столиков, иногда предлагали кружку пива, но, случалось, что и покупали колоду, другую.
Так пробегал он со своим саквояжем полтора месяца, за это время у его рваных ботинок совсем отстали подошвы, он их прикручивал проволокой, но это было заметно. Миша стеснялся, это разрушало его коммерцию.
Однажды он получил свой процент в приказе, и этого ему хватило на новые ботинки, самые дешевые, из грубой свиной кожи, но новые и совершенно целые!
Миша отутюжил свои выходные брюки, надел белую рубашку, наваксил новые ботинки до зеркального блеска, и стал прогуливаться возле гимназического пансионата. О, если бы ему встретилась Верочка!
И однажды он всё же встретил её. Он радостно подбежал к ней, поздоровался, она коротко кивнула ему, и пошла дальше.
Миша был ошеломлен! Как же так? Он пошел вслед, сказал, задыхаясь от волнения:
— Верочка, подождите! Ведь мы столько не виделись, я так мечтал вас встретить!
Она остановилась, странно посмотрела на него:
— А надо ли нам встречаться?
Миша не знал, что и подумать, он воскликнул:
— Как же не надо? Я об этом всё это время мечтал!
Верочка сказала:
— Миша! Миша! На свете много девушек, которые могут составить ваше счастье! До свидания!
Она ушла, стуча по дощатому тротуару каблучками. Миша не посмел больше её окликать. Он думал о том, что действительность так грубо отличается от мечты, что, может, и жить на земле не стоит.
Ну-да. Она дружна с каким-нибудь гимназистом. Миша плохо одет. У него нет будущего. Но почему же раньше она была приветлива с ним? Почему нет будущего? Он молод, судьба еще может улыбнуться ему! Он будет хорошо одет, у него будут деньги, он сможет на ней жениться.
Через день он прочитал в газете объявление " Фирма "Калиостро" приглашает опытного конторщика". Далее был? адрес фирмы.
Миша чуть не бегом побежал по адресу. Важно прийти первым! Во что бы то ни стало первым! Вдруг примут? Опытный конторщик? Он скажет, что есть опыт: работал в приказе общественного призрения по коммерции. И это будет правдой.
По указанному адресу в Пристанском переулке стоял небольшой деревянный домик. Вообще-то это была древняя развалюха, и было непохоже, что здесь может разместиться какая-либо фирма. Да и вывески никакой не было. Миша робко постучал в дверь, резкий голос пригласил войти. Миша отворил дверь и увидел, что за столом сидит и курит сигару человечек с маленькими ручками и ножками, но большой головой.
— Я, наверное, не туда попал? — сказал изумленно Миша, — я ищу фирму "Калиостро", было объявление в газете.
— Вы попали именно туда! — отвечал карлик, — мы не тратим денег на вывески, мы солидная фирма, нас знают даже в Мадриде, и Лондоне. Мы торгуем льном, зерном, мануфактурой, сахаром, чаем и китайской бумагой. Наши корабли бороздят океаны. В здешнем филиале мы только, отмечаем продвижение наших товаров с запада на восток. Мы как бы звено в цепи, ясно?
— Извините, не знаю, как вас звать-величать.
— Андрей Измаилович Терской-Мончегорский.
— Андрей Измайлович, вам нужен конторщик? Я уже работал в приказе общественного призрения, занимался коммерцией.
— Я знаю! — сказал карлик.
— Знаете? — изумился Миша.
Терской-Мончегорский вытащил из кармана колоду карт. Согнул её указательным и большим пальцами, и с треском пустил карты по столу. Они легли ровной дорожкой.
— Эту колоду мои помощники купили у вас на пристани.
— Да, я продавал там карты, но это приносило мне очень маленький заработок. Если вы примете меня конторщиком, вы не ошибетесь, я буду очень стараться. Но я хотел бы всё же получать столько, чтобы хватало на жизнь.
— Хотите, я вам погадаю, на купленных у вас картах? — неожиданно предложил маленький человечек.
Миша только и сказал одно слово:
— Погадайте!
Карлик перетасовал колоду и начал ловко раскладывать карты.
— У вас было горе. У вас очень болен близкий человек… Вот падает бубновая дама, она лежит у вас на сердце, но с нею близок другой король. У вас будут хлопоты. Вам предстоит дорога, но не дальняя. Вы будете держать в руках больше ценности. Дальше карты говорят такое, что я вам не хочу говорить!..
— Почему же? Вы почти всё угадали, кроме больших ценностей. Я никогда не держал, и не буду держать их в руках.
— Что же вы хотите сказать, что ваши карты врут? Тогда заберите их, и верните мне деньги обратно.
— Да нет! Я только хочу сказать, что не мечтаю стать очень богатым. Просто я хотел бы жить достойно.
— Все хотят жить достойно! — сказал Терской-Мончегорский, протягивая ему четвертной казначейский билет, — вот вам задаток! Завтра приходите на работу.
— Я буду здесь рано утром! — обрадовано заговорил Миша, не ожидавший получить такую огромную сумму, если таков аванс, то каков же будет оклад? Он не посмел спросить об этом. А маленький усач сказал:
— Не надо приходить сюда рано утром. Мы начинаем наши труды после обеда. Это связано с работой телеграфной конторы и прибытием пароходов. После обеда, ясно?
— Да-да-да! — поспешил согласиться Миша.
Очутившись на улице, он как бы увидел мир новыми глазами. Рядом была Томь, вдоль берега было множество причалов, возле них покачивались на волнах паузки с распущенными парусами и без них. Кое-где дымили небольшие пароходы. С десятков барж, грузчики тащили по сходням мешки и ящики, и складывали на берегу.
Неподалеку от Миши, на поляне, лошади ходили по кругу, вращая подобие железной карусели. Толстый трос наматывался на барабан, и тянул из воды связанные в пучок бревна. Внизу рабочие разбирали баграми плоты. Из этих бревен будут построены в городе новые красивые дома, прочные амбары, склады.
Прямо с плотов, на загнанные в воду конные подводы, грузили плитный и ломаный камень, уголь и известь.
На берегу пахло сосновой корой, пенькой, дегтем, рыбой, тиной. Тут шла работа, теперь в эту работу включится и он, Миша Зацкой, конторщик замечательной фирмы.
Маленький усач ему представлялся чуть ли не ангелом небесным. За двадцать пять рублей можно сделать очень многое. Миша купит матушке самые лучшие лекарства, может, она и пойдет на поправку. Себе он сошьет новый костюм, купит приличную шляпу. Он еще встретится с Верочкой, он расскажет ей о своих успехах, она переменится к нему.
К Амалии фон Гильзен прибыл в гости из Омска дальний родственник Иван Иванович Трущев. Досужие соседи болтали, что это её любовник, а она не спешила их разуверить. В сорок шесть лет она испытывала полное неудовлетворение свой одинокой жизнью.
