на выставленные перед собой предплечья.
И снова да, сие оказалось больно. Просто охренеть насколько больно, ибо данная моментально начавшая с легкостью разъедать панцирь Трингона дресня…
Это, что же вообще такого нужно было предварительно сожрать, чтобы теперь прицельно срать чем-то подобным? И особенно, что было бы если бы попади она в изначально намеченную противником область…
Впрочем, ответ на последний вопрос был вполне очевиден. Однако, не взирая на всё нарастающую в них боль тем не менее пока еще слушающиеся меня руки — это всего лишь руки. Это, особенно с учётом наличия у всё того же Трингона соответствующих систем экстренного восстановления себя и пилота, пока не критично…
— Я тебя пометил, Младенчик, и теперь ты моя самочка. — За мгновение до того, как… внезапно пойти на посадку, всем видом показывая, что до этого всего лишь со мной игрался, прокомментировал сие Фассар. — Так что, следуй за мной и… готовься к спариванию. Потому как в воздухе «любить» тебя будет неудобно.
— Ну, кто из нас двоих самочка, это ещё большой вопрос. — Одновременно с этим внимательно следя за тоже почему-то больше пока не спешащим нападать на меня Монахом, сугубо мысленно, ибо лишние провокации сейчас были ни к чему, отозвался я. — Потому как моя поиметь твоя уже дважды, в то время как твоя моя пока ни разу. — После чего по-прежнему вися в воздухе уже вслух, как ни в чем не бывало поинтересовался:
— Ты ведь сейчас в первую очередь борешься именно за него, да, о вернейший из сюзеренов своего бывшего вассала? Борешься за то, чтобы, оказавшись сейчас победителем, и добравшись до Мозговища попросить у здешних Создателей, воскресить Гойла в качестве одного из Предтечей нового мира, причем того единственного из них, кто сохранит память о своей прежней жизни тут, да? А ты? — Я одновременно с этим приказывая Трингону приступить-таки к процедуре восстановления как себя, так и меня, максимально медленно указал кончиком по-прежнему сжимаемого в руке Посоха боли прямиком на Монаха. — Ты ведь сейчас сражаешься за то, чтобы, став тем самым избранным по итогу сперва… массово отпустить все на данный момент прибывающие в сиих чертогах грешные души, после чего бок о бок вместе со своими обязанными остаться тут добровольными мучениками, или святыми апостолами, или кем-то типа того, попытаться сделать так, чтобы данное место в его новом виде…
— Может быть да, а может быть и нет, господин… Якобы Алый жнец. — Оскалившись прервал меня драконооборотень.
— Вот именно, что «якобы». — Максимально демонстративно ломая об колено свою шипастую палку подтвердил я, после чего не менее демонстративно отшвырнув в сторону соответствующей половинки, а также, до кучи, ещё и рывком сорванный с шеи амулет добавил:
— Якобы тот самый Алый жнец, который… В общем, как смотрите на то, чтобы прямо сейчас прекратить весь это балаган, и, заключив перемирие, всем вместе отправиться в то самое Мозговище, потому, как…
Закончить мне не дал полный злобного самодовольства, принадлежащий всё тому же Фассару хохот.
— Ну, да. — Тоже коснувшись-таки ногами пола, флегматично пожал плечами я. — Согласен, что это более чем, мягкого говоря, внезапный поворот сюжета, за который читатели скорее всего выскажут автору много крайне нелицеприятного, ибо, тут сейчас, по всем, что называется «законам логики и жанра», потому как вся недавняя воздушная акробатика была не более чем дающей каждому из нас шанс оценить возможности противников разминкой, вот-вот должна начаться одна из самых главных битв всего произведения. В конце концов зря меня что ли кучу глав столь скрупулёзно к ней готовили? Однако… Баба-яга против! Поэтому, что скажете… коллеги? Мир?
— Многое, о предавший Господа нашего Падший, что тем не менее ныне оказался объявлен им же воплощением своего упорства. — Вновь без малейшего намека на сарказм склонив передо мной голову отозвался Иоанн. — В частности, что мне совершенно непонятны, как твои слова касательно некоего автора и читателей, так и совершенно неизвестна некая, видимо по-настоящему важная для тебя, если ты настолько прислушиваешься к её мнению, душа по имени Бабкхайагга. А ещё… — Он на мгновение закрыл все свои ныне расположенные полукругом пять жёлтых с вертикальным зрачком глаз. — И пусть сам все Великий творец сущего, а также сын его Ииксусс Керриистос станут свидетелями моих слов, скажу, что я искренне тебе благодарен за… Все. Ибо если бы не ты о Падший, что сперва во время нашей первой встречи своими действиями указал смиренному рабу божьему путь, а потом… — Собеседник, по-прежнему не размыкая век сложил свои на данный момент венчаемые какими-то хитрым «винтообразными» когтями руки в некоем совершенно мне незнакомом, однако явно молитвенном жесте:
— Ибо учила Исаакха первая дочь пророка Аварриамма, что, внезапно осознав полнейшую греховность жизни своей сама без принуждения возлегла на жертвенный камень, дабы рукой отца своего быть принесённой в жертву господу нашему, что только добровольное самопожертвование, есть путь, к…
— Ну, так и самопожертвуйся, сделай милость. Причем прямо сейчас. — Буркнул Фассар. — А то далее с тобой будет в сотню раз больше возни, чем с этим… — Он брезгливо сплюнул в мою сторону. — Наконец-то проявившим свою истинную трусливую суть ничтожеством.
— Не уверен. — Покачав головой парировал Иоанн. — Ибо хоть и соглашусь, что Милосердие Божье изначально несколько сильнее нежели Гнев его, однако позволь тебе напомнить, что породившее нас обоих Упорство — это всё-таки Упорство, а посему не просто так изначально донесённой до нас с тобой волей божьей, было, чтобы сперва мы сугубо сообща бились против воплощения соответствующего аспекта, а только потом, в случае успеха, вступили бы в схватку между собой? Что же касается твоего предложения о моем… очередном самопожертвовании, кое ты видимо нынче спутал с греховным суицидом, то, со всем возможным уважением, вынужден заявить, что сие заведомо невозможно. Как слову заведомо невозможен и соответствующий союз. А посему… — Он откровенно извиняясь развел руками. — Предлагаю разойтись в стороны, и, потому как на данный момент испробовали друг друга более чем достаточно, продолжить уже по-настоящему.
— Поддерживаю предложение. — Буравя взглядом мою скромную персону нарочито медленно отступая назад хищно оскалился Фассар.
А, я? Всё что сейчас мог сделать я, это тоже слегка разведя руками последовать его примеру.
И нет, все мои же предыдущие действия начиная с вроде как прямо противоречащего изначальному плану а-ля: «выдай себя за того самого Алого жреца» отношения к соответствующим религиозным атрибутам, и заканчивая предложением о создании того самого союза вовсе не были глупостью, или чем-то типа того, ибо преследовали вполне конкретные цели по… Перетягиванию на свою сторону Монаха, с которым мы ещё договоримся. Обязательно договоримся. Но не раньше, чем я гарантированно нейтрализую этого и раньше то просто охренеть насколько опасного, а ныне и вовсе поднявшегося в этом деле куда-то за грань разумного, пёсика, шансов справиться с которым самостоятельно, даже при нынешнем наличии крыльев и Трингона, а также происходи данный поединок не в формате «две руки Метастаза против меня любимого», а сугубо «тет-а-тет», если смотреть правде в глаза, у меня практически не было.
Следовательно, что? Правильно! Следовательно, особи публичное имя Вайл в экстренном порядке требовались потенциальные союзники. Заведомо находящиеся несколько вне здешней… юрисдикции, отчего, вроде как, имеющие полное право прямо сейчас подключиться к происходящим в Гиперлокуме событиям союзники такой силы, чтобы даже нынешний некоторое время назад в одно рыло одолевший и насильно этапировавший сюда аж двух Лордов и трёх Шутов разом «новый» Фассар был по сравнению с ними не более, чем беззубым щенком.
Потенциальные союзники, с которыми я, к слову, определился уже давно, ибо… Кто мог подойти на данную роль лучше, нежели те самые воистину мифические Безликие стражи, коих сейчас всего лишь требовалось соответствующим образом призвать, да… натравить.
И если первая, сводящаяся к тому, чтобы данный блохастый пёсик повторив недавнюю оплошность случайно рубанувшего по своей прежней хозяйке Джаггернаута, точно так же рубанул по висящему на потолке архибутону,
