цепь боевиков, надеясь добыть у них патроны. Но разве идея генерал-лейтенанта насчет прорыва, при котором часть людей должны были сознательно пожертвовать своими жизнями, была менее безумной?
– Я вижу, вы все хорошо продумали, – сказал он. – А роли распределили? Кто первым пойдет, кто прикрывать будет?
– Распределили, – кивнул Куликов. – Мухаммад пойдет первым. – Передвигается он просто идеально – вообще ничего не слышно. Ну, и ножом владеет. А я буду на страховке.
– Интересно, как это вы объяснились? – поинтересовался майор. – На каком языке?
– На русском, на каком еще! – ответил рядовой. – Мухаммад вполне прилично по-нашему говорит. Его отец выучил.
Переверзев понимал, что все эти вопросы были, в общем, ни к чему. Он просто тянул время, не хотел принимать ответственное решение. Но ведь нельзя тянуть бесконечно!
– Хорошо, – сказал он. – Идите. Мы с Галимовым будем вас прикрывать.
Он подозвал сержанта и рассказал ему об операции, которую затеяли эти двое. Они с Галимовым залегли на краю впадины, готовые огнем прикрыть отступление своих разведчиков. А те оставили автоматы, сняли куртки, взяли каждый по ножу, сумку для боеприпасов – и двинулись вперед.
Переверзев лежал за камнями, всматриваясь в темноту и прислушиваясь к тому, что происходит наверху. А заодно ко всему, что происходит вокруг. В десятке метров позади него трудился хирург, зашивая разорванную кисть Разуваева. Как видно, у хирурга кончились не только шприцы, но и обезболивающее – слышно было, как Егор Разуваев, человек крепкий, несколько раз стонал от боли.
Вначале майор подумал, что надо было попросить Рогова остановить операцию на время, пока разведчики не вернутся. Ведь Разуваев своими стонами выдавал их присутствие в котловине. «Хотя нет, все правильно, что операция идет сейчас, – затем решил майор. – Пусть душманы слышат стоны Егора. В результате они знают, что мы на месте, никуда не делись и что у нас есть раненые. Это должно их успокоить».
Со стороны противника изредка раздавалась стрельба, пули свистели над головой майора или бились о камни вокруг него. Боевики неплохо пристреляли позиции спецназовцев и даже в темноте били точно в цель. Стреляли, как видно, несколько человек: двое лежали левее, один правее вверх по склону. Переверзев на выстрелы не отвечал.
Так прошло десять минут, пятнадцать, двадцать… Затем майор отметил, что стрельба справа от него прекратилась. Уже пять минут оттуда не раздавалось ни одной очереди. А затем и слева очередей стало меньше. Теперь с той стороны стрелял лишь один человек. «Неужели это наши? – подумал майор. – Неужели добрались? Ай да Куликов, ай да Мухаммад! Ну-ка, ну-ка…» В его сердце оживала надежда.
Прошло еще минут десять, послышался тихий шорох, и майор увидел, как между камней появился ползущий человек, за ним второй. Еще минута – и двое разведчиков уже лежали рядом с ним.
– Товарищ майор, докладываю о результатах, – возбужденно, но очень тихо произнес Куликов прямо на ухо Переверзеву. – Двоих бородачей мы прибрали – одного Мухаммад, другого я. У каждого взяли по четыре полных рожка – вот, весь подсумок набит. А еще гранаты.
И он продемонстрировал негромко звякнувший подсумок.
– Но есть еще одна вещь, поважнее, – продолжил свой доклад Куликов. – Только пусть об этом Мухаммад скажет, это он открыл.
Молодой афганец, услышав свое имя, приблизился к майору с другой стороны. Заговорил по-русски, быстро и довольно чисто, только с сильным акцентом:
– Там, вверху, боевики совсем мало. Я слышал, они говорил, всех согнали вниз. Там ждут русский прорыв. Там русские будут хотеть уйти. Потому все там, и оружие тяжелое там. А здесь только редкий цепь. Я думай: что если мы вверх уйти? Мы с Андрей можем еще раз сходить, еще двоих уложить. Будет коридор, широкий коридор. По нему вся группа уйти может.
Он сказал все, и в знак этого резко кивнул головой. А в мозгу Переверзева от его слов словно вспыхнул яркий свет. Да, именно так и следовало поступить! Его рядовой и афганский парень нашли единственный вариант спасения, которого не могли найти ни он сам, ни генерал-лейтенант. Надо прорывать цепь боевиков там, где они этого не ждут! Уходить в сторону, которая кажется неудобной – в гору! Потом можно будет продолжить движение траверсом вдоль склона, направляясь к Хосту. Да, за ними опять будет погоня, враг будет висеть на хвосте. Но это уже не будет спрятавшаяся за камнями засада, не будет кинжального огня в лицо. Можно будет оставить заградотряд, потом второй – но основная группа уйдет! И никому не придется оставаться здесь на верную смерть!
– Так, орлы, – сказал он разведчикам. – Вы молодцы, такие молодцы, что и сказать нельзя. Но надо вам еще немного поработать – сделать то, что вы сами предлагаете. Идите, расширяйте коридор. Подсумок ваш давайте сюда. У вас часы есть?
– У меня есть, – отозвался Куликов.
– Вот и хорошо. Сколько времени вам потребуется, чтобы без шума ликвидировать еще двоих?
Куликов посоветовался с Мухаммадом и ответил:
– Минут двадцать.
– Все, засекай время. Через двадцать минут группа выступает. Никаких сигналов, сам понимаешь, не будет. Все, вперед!
Куликов кивнул, и оба разведчика скрылись в темноте. Переверзев подозвал Галимова, вручил ему подсумок с рожками, сказал:
– Патроны раздай бойцам. Четыре нашим, четыре афганцам. Всем скажи, чтобы тихо, без малейшего шума собирались и стягивались сюда, ко мне. Без малейшего шума! Чтобы никакой возни, никаких разговоров! И попроси генерал-лейтенанта подойти раньше остальных.
Сержант ушел, спустя несколько минут возле Переверзева появился Кузьмин. Майор кратко изложил ему историю с разведкой, которую осуществили двое участников группы, пересказал информацию, которую они принесли.
– Таким образом, боевики готовы к тому, что мы попытаемся прорваться вниз по склону, – подытожил он. – Зато они совершенно не готовы к тому, что мы направимся вверх. Поэтому я принял решение о прорыве в этом направлении. Сейчас Куликов и Мухаммад расширяют коридор для прорыва. Через пятнадцать минут мы выступаем.
Генерал-лейтенант выслушал его и сказал:
– Вот видишь, Кирилл, теперь ты оказался прав, а я нет. Ты принял совершенно правильное решение. Будем прорываться!
Постепенно вся группа, восемнадцать человек, собралась вокруг Переверзева. Он определил порядок движения. Первыми пойдут он и Тараканов, а также Ахмад с генерал-лейтенантом. Затем Терехин и Ляйнер понесут Мусагалиева. За ними следуют врачи, Лебедев несет Соломина, а Разуваев идет сам. Замыкают группу четверо афганцев и Галимов. Он проследил, чтобы добытые рожки и гранаты были переданы этим пятерым – было ясно, что именно им придется отстреливаться.
– Старайтесь двигаться ближе друг к другу, не отставать, – сказал майор. – Особенно это важно сейчас, когда темно. Нельзя, чтобы кто-то потерялся. Это
