Ознакомительная версия.
Глеб опомнился – стоп-машина! Провернул рычаг, заглушил двигатель. «Наваждение» продолжало двигаться по инерции, теряло скорость. Он схватился за бинокль и чуть не отшатнулся, когда узрел практически рядом небольшой травянистый обрыв, под которым пролегала двухметровая полоска пляжа, омываемая волнами. То ли папоротник, то ли крохотные пальмы топорщились в ложбине. Повел бинокль правее и наткнулся на горку скал, на бухту, вдающуюся в сушу и заваленную отполированными валунами. Чуть выше – крохотные полянки, трава в человеческий рост, и джунгли непроницаемой стеной – через окуляры они представлялись неодолимой преградой, каким-то безумным переплетением закрученных стволов и веток – и все это переливалось, источало нереально сочную зелень…
И ведь никакого подтверждения, что на острове именно то, что им нужно! Спутник Натальи Давыдовны мог слукавить, пацаны – ошибиться, не такие уж они психологи в свои неполные тринадцать. Но волнение охватило такое, словно он впервые в жизни шел под венец.
Яхта замедляла ход, но до чего же, черт возьми, медленно! На острове не просматривались живые существа, и примет цивилизации вроде не было. Глеб отнял бинокль от глаз и облегченно вздохнул. Техническая обманка. На самом деле остров был еще далеко, возможно, в полутора милях. Он схватил висящий на крючке бронежилет, взял автомат «М-4», успешно конкурирующий с родными «АКСУ», проверил амуницию на ремне – запасные магазины в кожаном подсумке, мачете в чехле, несколько осколочных французских гранат, увесистую американскую «Беретту-92 FS» и спустился на верхнюю палубу, чтобы отдать распоряжения. Подчиненные уже не спали, напряженно всматривались в даль.
– Приготовить резиновую лодку, – приказал Глеб. – С собой – ничего лишнего. Оружие, боеприпасы… – Поколебался и добавил: – Акваланги, ласты, маски, на всякий случай. Судно встанет – спускаем лодку на воду.
Сбросить резиновое плавсредство оказалось несложно. Подтянули багром к корме, загрузили все необходимое, в том числе амуницию Глеба. Мишка навалился на весла, отплыл от «Наваждения», а Глеб помчался на капитанский мостик, запустил двигатель и начал разворачивать яхту. Нацелил нос на запад, заблокировал штурвал, установил на средний ход и побежал обратно на палубу. Трое сидели в лодке, качающейся на волнах, и с любопытством смотрели, как он мечется. Он спрыгнул в воду, отплыл подальше, чтобы не затянуло под винт. Его вытаскивали всем коллективом. Потом тоскливо смотрели, как удаляется на запад «Наваждение», тает в рассветной дымке, превращаясь в очередного «Летучего Голландца», бесцельно блуждающего по просторам Мирового океана.
– Жалко птичку, – вынесла вердикт Любаша. – Такие деньги от нас уплывают, вот бы продать… С работы бы ушла, замуж бы вышла за какого-нибудь бездельника… – Она зачем-то покосилась на Мишку.
– Сколько денег под ногами валяется… – сокрушался тот и потрясенно покачивал головой.
– А толку? – фыркнула Маша. – Валяться-то валяются, но стоит за ними нагнуться, как сразу получаешь по заднице.
– А ну, отставить вредные разговоры, – прервал приятную беседу Глеб. – Светает уже, не спалили бы нас тут на юру… Ты табань, табань, раб наш на галерах, – рявкнул он на Мишку и полез с биноклем поближе к носу…
Светало стремительно. Крохотная лодочка покачивалась на волнах, погрузившись в воду почти по борта, – слишком уж серьезный вес на себе несла. Вода захлестывала через борт, приходилось вычерпывать ее ладонями. Мишка потел, тужился, но заменить его было невозможно, любые перемещения в неустойчивом суденышке были чреваты опрокидыванием. Остров словно застыл, в отличие от «Наваждения», которое давно превратилось в бледную точку. «Вот же повезет кому-то, – бормотал, мусоля заезженную тему, Мишка. – Представляете, идете себе по морю, никого не трогаете, и вдруг такой подарок в руки! Тятя, тятя, наши сети…»
Потом он сменил тему, начал всматриваться во что-то позади лодки и вдруг изрек, что их преследует неопознанный морской объект. В лучшем случае это подводная лодка, в худшем – акула. Все обернулись и почувствовали крайний дискомфорт. За ними действительно что-то двигалось, разрезая волну и волнистыми зигзагами пересекая кильватер. Что-то острое, стреловидное, похожее на маленький парус. «Разрази меня гром!» – ахнула Люба. «Это точно не подводная лодка», – добавила Маша и передернула затвор «М-4». Щеки ее побелели, бусинки пота покатились со лба. Мишка как-то учащенно засопел и налег на весла. Глеб пробормотал, что это «самая что ни на есть обыкновенная» тигровая акула, которых на Карибах, как в Подмосковье – пескарей; на людей эти твари нападают редко, в основном в фильмах про «челюсти», и как-то сразу же усомнился в своих словах.
Акула не отставала, напротив, сокращала расстояние, приближалась, ее плавник уже разгуливал в двадцати метрах от кормы. Силы природы для российского спецназа – штука привычная, но все равно… как-то боязно. Маша вспомнила, что в душе она отчаянная трусиха (просто профессия такая – казаться храброй), Любаша – что и она не кремень, и предложила сделать в акуле несколько дырок из автомата, вдруг поможет? «Стрелять только в крайнем случае, – предупредил Глеб, – если уж конкретно начнет атаковать». И так плетутся у всех на виду, а если начнут еще подавать звуковые сигналы…
Они действительно пережили неприятные минуты. Лишь Нептуну известно, что было у этой твари на уме. Возможно, от природы страдала избыточным любопытством или ночь провела натощак. Она подплыла совсем близко – блестящая пятнистая тварь длиной не менее трех метров. Спасение нагрянуло внезапно – лодку вынесло на мелководье, и акула повернула обратно, в свои пучины. Спецназовцы перевели дыхание – ну что ж, хоть здесь не придется доказывать, кто круче. «Жалко, – облегченно выдохнул Черкасов, вымучивая бледную улыбку, – а то порвали бы ее, как Тузик грелку». – «Ну, что, товарищи офицеры, получили заряд бодрости перед днем грядущим? – Глеб обозрел перекошенные лица. – А теперь за работу. И не стонать мне тут…»
Обвешанные оружием, насквозь вспотевшие в своих «заслуженных» гидрокостюмах, спецназовцы выпрыгнули из лодки и поволокли ее в бухту по мелководью. Взяли дружно, каждый за свой край, понесли в гущу валунов под небольшим травянистым обрывом. Прятали на совесть – ведь в лодке оставалось аквалангистское снаряжение. Поместили в расщелину, замаскировали травой, камнями. Серебристая волна набегала на берег, уже замывала их следы. Вставало солнце, раскрашивая карибские пейзажи кричащими красками. Море превращалось в спелую лазурь. В джунглях, до которых было рукой подать, просыпались птицы, прочая живность, трещали неугомонные цикады. Шевельнулось что-то за камнями – черепаха, плоская, как блин, невозмутимо поползла к воде, переставляя короткие лапки. Образовалась пучеглазая голова полуметровой игуаны, рептилия не стала демонстрировать свои прелести, уползла под камни от греха подальше. Спецназовцы сгрудились под обрывом, проверяли амуницию, снаряжение. Боеприпасами запаслись от души – на час содержательного боя. Глеб вскарабкался на обрыв и стал озирать сложную местность.
Джунгли выглядели как-то неприветливо. Дымов сделал открытие – в двух шагах от его позиции, между берегом и царством джунглей, петляла проселочная дорога, даже не настолько дорога, сколько колея в траве, оставшаяся после проезда крупного внедорожника. Несколько минут он изучал следы протектора. Определенно, машина проезжала не раз и не два. Появлялся повод призадуматься; если вдоль острова курсируют патрули, значит, что-то здесь есть – это раз. И остров не такой уж крохотный – это два. Глеб включил все чувства – «двуногими» не пахло. Второе открытие – от дороги отпочковывалось подобие тропы и терялось в джунглях. Выбора не оставалось; иначе, чем по тропе, девственные джунгли не освоить. Можно двинуться вдоль берега, но, опять же, у всех на виду… Он сделал знак своим. Четыре человека, пригнувшись, ощетинившись стволами, перебежали дорогу и приблизились к лесу. «Двигаться осторожно, – предупредил Глеб, – мало ли что тут у них…»
В тропическом лесу было сыро и неприятно. Давило что-то на мозг, оплетало голову, угнетало. И чем дальше они продвигались в джунгли, тем сильнее становился психологический дискомфорт. В этом было что-то мистическое. Люди чувствовали себя неуютно, невольно притормаживали, опасливо озирались – какая-то сила действовала в обратную сторону, мешала продвижению. Деревья произрастали плотно, с голой корой, изъеденные жуками, искривленные, с неисчислимыми ветвями, усыпанными глянцевыми листьями. Вьющиеся паразиты свисали с деревьев, как снасти такелажа с мачт, толстые, усеянные яркими цветами. Корни деревьев то и дело выбирались на тропу, вязались узлами, расставляли ловушки. Повсюду густел папоротник, его метелки, поблескивавшие в лучах пробивающегося солнца, походили на лезвия, и не было никакого желания к ним прикасаться. Пейзаж разнообразили пестрые птицы, орущие наперебой. Вскоре Глеб почувствовал, что начинает задыхаться. Пот заливал глаза. Воздух у земли спертый, насыщенный гнилостными испарениями, дышать им полной грудью было проблематично.
Ознакомительная версия.
