Ознакомительная версия.
Если сказать, что Сурок изнемогал, то не сказать ничего. Он с трудом держался на ногах. Спина и шея казались деревянными, ног он не чувствовал. Тем временем вернувшаяся под вечер хозяйка и ее гости долго и шумно что-то обсуждали на кухне, по очереди принимая душ. Все это время Сурок стоял, боясь шелохнуться. В похожей на бетонный пенал кладовой нельзя было даже развернуться. Он вообще удивился, как у него получилось втиснуться на этот кусочек свободного от хлама пространства. В спину, аккурат в позвоночник, упирался руль велосипеда, чуть выше – перевязанные в пучок палки, в икру давил верхний край металлического ящика со старыми тетрадями.
Время тянулось мучительно медленно. Ко всему, он провел в этом аду уже не один час и стал различать по голосам, кто говорит.
– Даша, ты когда официально новоселье будешь праздновать? – донесся до его слуха голос молодой женщины, которую все называли Мартой.
– Думаю, обойдусь без этого, – ответил другой женский голос. – Ведь я стала хозяйкой квартиры в результате смерти ее хозяйки. Даже не по себе как-то.
– Еще бы, – хмыкнул Матвей.
У Сурка от напряжения перед глазами поплыли красные круги. Ему стало казаться, что он уже израсходовал весь запас кислорода в кладовой и скоро попросту вывалится в коридор. По лицу и спине текли крупные капли пота. Ко всему прочему начало гудеть в голове. Пытаясь отвлечься, он стал мысленно разговаривать с сидевшими в кухне людьми.
– Когда еще архивом займемся? – спросил Матвей.
– Да хоть сейчас, – ответила женщина, которую звали Дашей.
«Сейчас не надо, пусть валят домой! – нахмурился Сурок. – Ты завалишься спать, а я тихо ускользну».
– Тогда до завтра? – раздался голос Матвея.
«Конечно! Нечего здесь чаи распивать!»
– Посидите еще! – стала уговаривать Даша.
«Ты, девка, совсем опупела! – разозлился Сурок. – Молчи! Пусть катятся!»
– Поздно уже, – прохныкала Марта.
«Умничка! Конечно, поздно. Мне еще ждать, когда Даша уснет».
Он до того вошел в роль, что, когда гости прощались в коридоре, вслух сказал «давайте». Хорошо, что пересохшая от долгого молчания и жажды глотка лишь издала едва слышное сипенье, а так неизвестно, чем бы все закончилось. Наконец Даша закрыла за гостями двери и, напевая под нос какую-то мелодию, пропорхнула куда-то мимо чулана.
Сурок слегка успокоился, но вдруг чуть не вскрикнул оттого, что пол поплыл куда-то вниз и влево. Начала кружиться голова. На всякий случай он нащупал сбоку полку и ухватился за нее.
Между тем Даша прошлепала в ванную.
«Может, пока она там, прошмыгнуть к дверям?» – мелькнула мысль.
Однако она почти сразу торопливо вернулась в комнату. Шаги стихли.
Сурок осторожно стал давить на двери. Едва слышно скрипя, они приоткрылись. Он толкнул сильнее и замер, сжавшись от скрежета. Почему-то днем, когда он их открыл, не было слышно ни звука.
– Мамочка! – раздался испуганный голос Даши.
Сурок замер, весь превратившись в слух. Свет везде был выключен.
Послышался какой-то странный скрежет. Может, скрипнула кровать или доска паркета?
«Что, если это она крадется?» – ужаснулся он, размышляя, как убить в случае чего женщину. От этих мыслей его затрясло. Пытаясь успокоиться, он ослабил одну ногу и снова качнулся. В тот же момент по спине скользнула рукоять руля велосипеда. Раздался негромкий, но достаточный для того, чтобы услышать в любой части квартиры, металлический стук.
– Бабушка, чего тебе не нравится? – проблеяла где-то Даша.
Сурок понял, что она, пытаясь приободрить себя, разговаривает с привидением. Нервное и физическое напряжение в совокупности со страхом сделали свое дело, и он издал звук, похожий на стон. Скорее это был истерический смех, готовый вырваться наружу.
– Кто здесь?! – крикнула Даша.
В тот же момент дверь открылась, и в лицо Сурку ударил яркий свет, отбросивший его на спину. От неожиданности он закричал, однако в тот же момент получил дверью по лицу. Леденящий душу крик женщины парализовал его мозг. Сурок не помнил, как вылетел из кладовки в темноту коридора. Врезавшись в стену напротив, он вскрикнул и бросился к дверям.
Виктор пришел в себя от легкого толчка в плечо, повернул голову и увидел протянутый Романом Анатольевичем бутерброд.
– Возьми.
– Не хочу, – покачал он головой.
– Надо, – продолжая держать на весу руку, настаивал тот.
Виктор подчинился. Несмотря на то, что с утра во рту не было ни росинки, есть действительно не хотелось. Он откусил хлеб с куском колбасы и принялся пережевывать все это, превращая в безвкусную массу.
Окно в конце пустынного в такое время больничного коридора начало светлеть.
– Утро скоро, – вздохнул Роман Анатольевич. – Может, поедешь домой, поспишь?
– Да что вы такое говорите? – возмутился Виктор. – Неужели думаете, что я смогу уснуть?
– Извини.
Отец Ольги приехал уже ближе к вечеру. Виктор не знал, хорошо он сделал или плохо, сообщив ему о случившемся. Может, надо было подождать окончания операции?
За ночь лицо Романа Анатольевича осунулось и постарело на добрый десяток лет. Еще бы, жена на грани жизни и смерти, а теперь еще и дочь. С больным сердцем это явный перебор. Виктор был уверен – во всем случившемся виноват только он. Ведь именно его появление изменило планы девушки. Она приехала на дачу, а потом согласилась подвезти его до Безымянного переулка. Он, конечно, как мог, отговаривал ее, но разве это оправдание, когда будущее ставшего за эти несколько дней самым дорогим человека под большим вопросом. Бампером машины поврежден грудной отдел позвоночника. Врачи гарантируют жизнь, но не обещают, что она встанет на ноги.
– Ты не вини себя, – словно прочитав его мысли, заговорил глухим голосом Роман Анатольевич. – Главное, она жива…
– Я не брошу ее, какой бы она ни стала, – вдруг выпалил Виктор и тут же постеснялся своих слов. Нет, он был уверен, что именно так оно и будет, но слишком уж неожиданно получалось. По сути, он не просил у Романа Анатольевича руки его дочери, а поставил перед фактом.
Роман Анатольевич промолчал.
Виктор задумался. Он вновь и вновь прокручивал в голове события прошедшего дня. Едва бандиты поняли, что потасовка закончилась несчастьем, оба спешно сели в свой джип и скрылись. Виктору было не до них. До приезда «Скорой помощи», которая проехала к месту трагедии через дворы, он держал ладонью голову Ольги и не думал ни о чем, кроме нее.
– Машина там осталась? – неожиданно спросил Роман Анатольевич.
– Наверное, ее увезли полицейские, – предположил Виктор.
Двери хирургического блока открылись, и в коридор вышел врач.
Виктор и Роман Анатольевич как по команде встали. Оба, затаив дыхание, ждали, что он скажет.
– Жизнь вне опасности, – устало вздохнул хирург. – Но вот ходить, – развел он руками, – не знаю. Сделали все возможное, но прогнозы в таких случаях самые разные. Результат будет где-то через неделю.
– Спасибо вам, – поблагодарил его Роман Анатольевич. – От нас что-то нужно?
– Если имеете возможность, переведите на реабилитацию в Германию или Израиль. Там с такими травмами очень высокий процент выздоровления.
– Нам можно к ней? – осторожно спросил Виктор.
– В отделение реанимации вас никто не пустит, – покачал головой доктор. – Идите домой.
– Ты куда сейчас? – оказавшись на улице, обратился к Виктору Роман Анатольевич.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Мои вещи на даче. Не прогоните?
– На чем ты собрался сейчас туда ехать? – удивился Роман Анатольевич.
– На такси.
– Кстати, – спохватился Роман Анатольевич, – а что это были за люди?
– Какие?
– Ну, там, на дороге…
– Не знаю, – покачал головой Виктор. – Номер у них, – он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить данное Ольгой определение, – блатной. Это как?
– Три одинаковые цифры либо два ноля и единица…
– Что это значит?
– Так пытаются выделиться те, кому некуда девать деньги, – на секунду задумавшись, ответил Роман Анатольевич.
– Разве такие есть? – окончательно запутался Виктор.
– Знаешь, по-моему, я не смогу тебе объяснить. Просто каждый сходит с ума по-своему.
– Но это не спецслужбы?
– Нет, обычные люди, которые любят в чем-то выделиться, – успокоил его Роман Анатольевич.
– Все равно я не понимаю, – признался Виктор.
– Россию тяжело понять даже русскому, – грустно улыбнулся Роман Анатольевич.
– Полиция будет искать этих людей?
– Обязана.
– Значит, меня должны допросить как свидетеля.
– Должны, – согласился Роман Анатольевич. – Ты так и не сказал, какой номер был на той машине?
– Три цифры – «семь» и все буквы одинаковые – «Х».
Они прошли через проходную больницы и направились по тротуару в сторону стоянки.
Ознакомительная версия.
