Отъезд планировали с тем вниманием и точностью, каких и стоило ожидать от двух бывших офицеров. Все детали предстоящего путешествия — общее расстояние, время в пути, скорость, маршрут движения — были рассмотрены, взвешены, обсуждены, проанализированы, согласованы и приняты.
Выехать планировали на рассвете, как только утренние лучи тронут серое весеннее небо. Сосед пообещал жене, что они вернутся через две недели, что беспокоиться не о чем, что дров запасено больше, чем на две недели, что продуктами они обеспечены, что счета могут подождать, что в машине ему будет тепло, а что им придется две недели обходиться без душа, так это никого не касается. И не надо волноваться, ведь они не в Афганистан отправляются и не к китайской границе и не на Балтику. Небольшое путешествие, всего-то на две недели, туда и обратно.
Уже позже Игорь Моленков, сосед и деловой партнер Олега Яшкина в данном предприятии, подумал, что жена его напарника, похоже, каким-то образом почувствовала опасность, о которой сам он не задумывался, а Яшкин не говорил. Гордость, самомнение и злость толкали вперед, заставляли не думать об опасности и риске, не считаться с ними. И вот они в пути, и машина бежит по дороге, проложенной через густые леса национального парка, мимо застывших в неподвижности огромных болот.
Злость никак не унималась и не ослабевала, оставаясь такой же острой и пронзительной, как и в тот день и час, когда родилась. Острой, как когти кружащего над парком и высматривающего добычу орла. Острой, как когти обитающего в лесной глухомани медведя. Накапливаясь день за днем, злость, вызванная унижением и предательством, и привела его в конце концов в этот жалкий «дэу-полонез», где он и сидел теперь рядом с соседом и с дорожной картой на коленях. До пункта назначения оставалось более полутора тысяч километров.
С самого начала договорились по возможности избегать основных магистралей, и вот теперь он ощущал последствия этого решения на каждой выбоине и каждой кочке. Груз лежал сзади, и подвеске приходилось нелегко.
И все же злость нашла выпускной клапан. Она загнала его в разбитую колымагу с дышащим на ладан двигателем и скрипучим корпусом. Его жена легла в могилу двадцать четыре года назад. Их сын, Саша, сгорел заживо в попавшем в засаду танке у перевала Саланг, пополнив собой длинный список потерь злосчастной афганской кампании. Саша был идолом, непререкаемым авторитетом и примером для сына его брата, Виктора. Он, полковник Игорь Моленков, помог своему племяннику поступить на службу в Комитет государственной безопасности. Однако из КГБ Виктор ушел уже через два года, чтобы заняться новым, только что возникшим и очень прибыльным охранным бизнесом. Он работал с криминальными группировками Перми, потом уехал за границу, а в феврале этого года вернулся и даже навестил дядю. С той встречи все и началось. Обед приготовила жена соседа: жареная на гриле курица, картошка, квашеная капуста и бутылка отдающего уксусом вина сочинского производства. За обедом звучали намеки на благодарность за «крышу», а когда племянник уехал на своем серебристом «БМВ», на столе остался небольшой конверт, как будто они заслужили не только словесную благодарность, но и подачку.
Вот тогда и начался серьезный разговор. Жена Яшкина, та, которую он называл не иначе как «мать», ушла спать, а мужчины засиделись. За одной бутылкой последовала другая, а потом настала очередь откровений. Яшкин рассказал о зарытом в огороде контейнере и, словно в подтверждение своих слов, указал на скрытый снегом холмик за окном. Накинув пальто, они отправились в отель, где остановился Виктор. Разбудили. Подождали, пока уйдет спавшая с ним девушка. Рассказали о закопанном на огороде контейнере. Начальное недоверие постепенно сменилось волнением. Прозвучала цена. В пятом часу утра они вышли из номера Виктора. Каждый держал в руке новый мобильник, а в голове полученные инструкции: какие сообщения будут получены и как на них отвечать. Девушка, которую прогнали из номера, сидела внизу, в фойе. Увидев, что они уходят, она бегом бросилась наверх, демонстрируя цвет своих трусиков.
Сообщение пришло в назначенное время.
В утренних сумерках, перед рассветом, они раскопали тайник, подняли свинцовые листы и, сопя и матерясь, достали завернутый в мусорные мешки контейнер. Уже рассветало, когда они сорвали пластик и увидели боеголовку, такую чистую, что при свете фонаря можно было прочитать серийный номер. В первый момент Моленкову даже стало страшно. А вот сосед не испугался. Боеголовку завернули в новые мешки, перевязали проволокой и перенесли в багажник старенького «полонеза», сразу же осевшего под немалым весом. Сверху ее прикрыли брезентом. Потом уложили свои мешки и — это предложил Моленков — повесили над задними дверцами свою старую военную форму.
Прежде чем выехать, полковник в отставке Игорь Моленков прошел по дороге и, отыскав наилучшее для приема место, достал полученный от Виктора мобильный телефон. Требовалось немногое: набрать уже введенный номер и трижды произнести слово «да».
И вот теперь они уже подъезжали к Мурому.
Во что втягивает его этот согнувшийся за рулем старый дуралей, спрашивал себя Моленков, глядя на Яшкина. Хотя нет, не так. Старых дураков здесь двое. Они оба виновны. Оба переступили порог и оказались в уголовном мире. Оба… машина резко затормозила, и его бросило вперед, на ветровое стекло. Моленков едва успел вскинуть руки, закрывая лицо.
Остановились. Яшкин сидел неподвижно, закусив желтыми зубами бледную нижнюю губу.
— Почему стоим?
— Колесо лопнуло.
— Не может быть.
— Заднее левое. Ты что, не почувствовал, как мы на что-то наскочили?
— Запаска есть?
— Есть. Старая да лысая. Новая мне не по карману.
— А если и запаска дырявая?
Яшкин пожал плечами. Слева от дороги растянулось широкое озеро. Судя по лежавшей слева от сиденья карте, они проехали всего лишь сорок восемь километров и уже получили пробитое колесо, которое надо менять на старое и лысое, а до пункта назначения еще 1552 км. И делай, что хочешь — топай ногами, ругайся, проклинай.
Они посмотрели друг на друга и расхохотались.
* * *
На йоркширской пустоши есть огромные белые сферы. Антенны растянулись вдоль пересекающего Кипр горного хребта. Громадные «тарелки» стоят на крышах зданий в предместье Челтнема. За большими компьютерами, установленными как по всему Соединенному Королевству, так и за периметром безопасности военной базы на средиземноморском острове, работают и британские специалисты, и сотрудники американского Агентства национальной безопасности.
Каждый день они перехватывают миллионы телефонных звонков, факсов и почтовых сообщений со всего Северного полушария. Подавляющее их большинство отбраковывается как не представляющее никакого интереса. Незначительное меньшинство сохраняется и попадает на стол аналитиков Центра правительственной связи, работающих в зданиях под «тарелками» в том самом глостерском городке. Что попадает к аналитикам, а что идет мимо них, то решают триггеры. Активируют триггер запрограммированные слова, фразы, произнесенные на десятках языков, а также специфические числа, если они внесены в память компьютера. И еще географические пункты. Определенные области находятся под постоянным наблюдением. Как только компьютер фиксирует сигнал из такой области, память моментально отыскивает совпадения и устанавливает связь. Мужчины и женщины, сидящие перед мониторами в затемненных комнатах, не понимают, что означают те или иные триггеры. Они — всего лишь фильтры, безвестные и безымянные.
Город Саров в Нижегородской области Российской Федерации значится среди тех, что снабжены триггером. Все входящие и исходящие международные звонки четко фиксируются, а местонахождение звонящего или принимающего определяется с точностью до сотни метров.
Звонки, о которых пойдет речь, поступили на монитор молодой женщины, работавшей на третьем этаже главного корпуса ЦПС в крыле «Д». Четырьмя днями ранее был зафиксирован звонок на мобильный в Саров. Длительность соединения составила восемь секунд. Звонивший находился где-то в лондонском районе Найтсбридж. На этот раз звонили уже из Сарова, а приняли звонок в портовом районе восточно-английского города Хэридж. Соединение продолжалось всего лишь четыре секунды. Тот же хэриджский телефон отметился еще раз, когда звонок с него, сделанный уже из Колчестера, приняли в неустановленном пункте возле польско-белорусской границы.
Дежурившая у монитора молодая женщина не понимала значения полученной информации — это было за пределами ее уровня доступа, — но она впечатала код, открыла надежный электронный канал и передала информацию о звонках, добавив как приложение спутниковые снимки. Один из них показывал грунтовую дорогу в Сарове, идущую с востока на запад. С севера к дороге подступал лес, южнее тянулись небольшие одноэтажные дома. На следующем снимке была видна автомобильная стоянка в Хэридже, на третьем — промышленный парк на окраине Колчестера, на четвертом — улица в Найтсбридже. На последнем снимке был виден смешанный, березы с соснами, лес, широкий круг, занимавший единственное расчищенное место, и проходящий рядом железнодорожный путь… Все так просто.
