– Не надо, Иван Эмильевич, – вместо этого точно проблеял Казаков. – Вы ведь знаете, я уже многое сделал. Всю агентуру на уши поставил, ментов вздрючил...
– Это ты, без пяти минут генерал-мудак, будешь своему лубянскому начальству лапшичку-то на уши вешать, – недобро улыбнулся фарфоровыми зубами Ширман. – Значит, так, выкладывай все, что ты знаешь об этой зондеркоманде! И встань, когда с начальством разговариваешь. Обязанности президента АМС ныне исполняю я. Думаю, на следующей неделе меня утвердят в этой должности официально. Так что, Игорек, ясненько, коротенько и по существу!
– Зондеркоманда не миф, как писали несколько лет назад некоторые наши СМИ, – начал Казаков, с трудом заставив себя подняться. – Впервые появилась десять лет назад. Тогда был убит предприниматель из Средней Азии, под прикрытием своей фирмы занимавшийся торговлей наркотиками. От других убийств та «заказуха» отличалась филигранным, слаженным профессионализмом. Убитый охранялся бывшими бойцами спецназа плюс всякая техника. И тем не менее был убит в своей загородной резиденции. Следствие развело руками – никаких следов. Кроме свастики, выложенной из пистолетных рукояток, – Казаков кивнул на фотографию, которую мял в своих пальцах Ширман. – Поэтому следственные работники, а затем и журналисты, придумали это определение – ЗОНДЕРКОМАНДА. В течение десяти лет было совершено около пятнадцати подобных убийств. Все убитые либо видные бизнесмены, связанные с криминалом, либо бандитские авторитеты, имеющие долю в наркобизнесе, либо коррумпированные сотрудники органов, крышевавшие наркобизнес.
При последних словах Иван Эмильевич весьма саркастически улыбнулся и переглянулся с Рыбаковым, который сделал вид, что последняя фраза его не коснулась.
– У всех убитых была профессиональная охрана, экспертиза не находила никаких следов, и везде была выложена свастика из отработанного оружия, – продолжил Казаков. – Последние три года об этих «карателях» не было ни слуху ни духу. И вот... Сами знаете!
– Не за горами четвертое число, – изменившимся, серьезным тоном проговорил Ширман. – Начало операции «Амнистия». Наш покойный шеф, как и его гости, включая Максима Рыбакова, были в ней задействованы. Что теперь делать? – поочередно оглядев Юрия Генриховича и Казакова, поинтересовался и. о. президента.
– Отменять нельзя, – собравшись с духом, жестко произнес отставной генерал.
– Согласен с тобой, дядя Юра, – вновь перейдя на полудурашливый тон, кивнул Ширман. – Мы упустим большие деньги и самое главное – потеряем бизнес-позиции.
«Тварь, – мысленно клял новоиспеченного шефа Казаков. – И ведь все верно! Чтобы антинаркотический союз успешно функционировал, нужны те, против кого он направлен. То есть наркоманы, которых нужно реабилитировать, распропагандировать и прочее-прочее-прочее. Без них „анти...“ никак не получится. Это уже законы бизнеса...»
– Я устал! – вновь изменившимся, уже твердым, почти рычащим голосом заявил Иван Эмильевич. – Полковник, каждые два часа жду вашего доклада о проделанной работе! Все остальные свободны! – Ширман связался по внутренней связи с секретаршей: – Ирочка! Чашку кофе, пирожок и Шпазму!
Спускаясь по лестнице, Игорь столкнулся с созданием, которое Иван Эмильевич именовал Шпазмой. В каком-то советском детективе был такой отрицательный персонаж. Ширман же так прозвал собственного личного шута. Жил при офисе такой толстый длинноносый человечишко, неопределенного пола и возраста. Носил на голове колпак с бубенцами, то и дело мелко тряс головой, как будто страдал болезнью Паркинсона (а может, и в самом деле страдал?). Бубенчики при этом звенели, а Иван хохотал и, точно маленький мальчик на новогодней елке, хлопал в ладоши. Обычно Ширман использовал Шпазму для собственной потехи, но однажды пригласил на «представление» своих деловых партнеров, в их числе и Казакова. Иван заставлял Шпазму читать матерные стишки, после чего показывал, как носороги справляют малую и большую нужду, а потом напиваются до блевотины. Смотреть на все это было очень невесело, так как шут (или шутиха) был уже немолод. Всем, кроме Ивана Эмильевича, который и в тот раз хлопал в ладоши и искренне заразительно хохотал.
Шпазма даже не взглянул на Игоря, лишь поправил колпак с бубенчиками и мелкой трусцой заспешил развлекать своего повелителя. Так заспешил, что обогнал длинноногую секретаршу Ирочку, которая следовала с подносом в том же направлении.
«Они меня держат?! – зло размышлял Игорь по дороге в больницу. – Уроды, урки недострелянные-недорезанные! Ничего, придет мое время, с каждого спрошу...» Сейчас Казаков спешил первым, еще до Гриши и «важняка», допросить приходящих в себя девиц.
Вот уже много лет Игорь Алексеевич Казаков работал на структуры, которые по старинке иногда именуют мафиозными. В свободное от этой работы время Казаков исполнял обязанности старшего оперуполномоченного департамента по борьбе с терроризмом. И этого свободного времени было у тридцатичетырехлетнего полковника не так уж много. Возможно, поэтому столь дерзко вела себя таинственная, не оставляющая следов зондеркоманда. И найти ее нужно во что бы то ни стало. К юбилею, тридцати пяти годам, Казаков грезил генеральскими погонами.
– Ты тоже ничего не знаешь и не помнишь? – с тяжелым вздохом спросил Казаков у второй возможной свидетельницы, присев у больничной кровати.
Беседа с первой не дала никаких результатов. Девица помнила лишь тяжелый оглушающий удар.
– А вы кто? – сонно и в то же время не без презренья спросила вместо ответа девушка.
– Я из ФСБ, – Казаков развернул удостоверение, – ну так что?
Несколько минут девица силилась что-то вспомнить.
– Хиросима, – неуверенно произнесла она наконец.
– Что?! – не понял Игорь.
– Хиросима, – повторила девица, – слово это помню... Его сказал один из... ну тех, кто напал на нас. И еще помню потом... Чей-то голос и иностранные слова. Ашаукрак талиб. Да, точно.
«А словечки-то арабские! – отметил Казаков. – Если девица ничего не путает».
– Ты только слышала или видела того, кто говорил?
– Нет, кто говорил, не видела. Но другого видела, когда ненадолго в себя пришла.
– И... Опознать его сможешь? Описать?!
– Не знаю... Он похож... Нет, не помню на кого, но похож... – произнесла девица, закрыв глаза.
– На певца? На актера? – пытался подсказать Казаков.
– Нет, – не открывая глаз, покачала залепленной пластырем головой девица.
– Высокий он?
– Средний...
– Русский или кавказец...
– Нет...
Что означало последнее «нет», Казаков не понял. Девица же более ничего не говорила и глаз не открывала. Он вынужден был вызвать медсестру, которая, осмотрев девушку, сказала, что все в порядке, но посетителю лучше немедленно уйти.
«Хиросима... – шагая вперед по больничному коридору, размышлял Казаков, – это ведь какой-то спецназовский термин. Что-то вроде зачистки! Причем не у „Альфы“, не у МВД, а у армейцев. Кажется, у десантников. Точнее, у спецназа ВДВ! А вот при чем тут арабские слова?» Додумать далее Казаков не успел, его окликнула медсестра из палаты, где лежала первая девушка:
– С вами говорить хочет! Немедленно!
Первая девица выглядела чуть лучше, чем вторая, и голос звучал бодрее и без пренебрежения.
– Что-нибудь вспомнила? – спросил ее Казаков.
– Да. Только вот нужно вам это или нет...
– Ты говори, я разберусь!
– Макс, когда приехал, сказал, что сильно задержался у Аллы Григорьевны. А ему сказали, бросай ты, мол, эту старуху, посмотри, какие у нас девчата... Это нас с Ниной имели в виду.
– И что дальше?
– Макс сказал, что она никакая не старуха, ей лишь чуть за тридцать, а выглядит куда моложе... И что завтра он снова к ней поедет.
– Кто такая Алла Григорьевна? – тут же поинтересовался Казаков.
– Массажистка. Очень хорошая, говорят... Берет недорого... И не проститутка, – чуть потупив взор, пояснила девушка, – Макс у нее после растяжения лечился.
– Где она живет? Где работает? – выстреливал вопросами Казаков.
– Не знаю, – пожала плечиками девушка. – Я ее ни разу не видела, только слышала, что хорошая массажистка. Вроде не замужем и на внешность приятная... Нужно вам это?
– Пригодится, – кивнул Казаков.
Сейчас хороша была любая зацепка. Рыбаковского сынка надо было найти как можно быстрее, живого или мертвого.
Сев в машину, Казаков тут же связался с Юрием Генриховичем:
– Слушайте, Максим ведь после растяжения лечился у какой-то массажистки, вроде Аллой зовут. Молодая, интересная. Не знаете, кто?
– Да, есть такая, – не задумываясь ответил генерал. – Хорошая массажистка. Тебе нужен ее адрес? Сейчас скажу.
Очередной клиент Аллы Григорьевны был мужчина средней комплекции. Водорезов (а это был он) прибыл по рекомендации, впрочем, как и многие другие, нуждающиеся в грамотном, квалифицированном массаже. Роста невысокого, телосложения среднего, правда, без живота, но и без особых мышечных излишеств, да и лицом самый обыкновенный, что называется – из толпы. Массируя правую руку клиента, Алла увидела уродливый рваный шрам на внешней ее стороне, тянувшийся чуть ли не до плеча. Она старалась не задевать травмированную зону, отчего сам процесс массажа немного застопорился.
