Сергей Москвин - Асы контрразведки

С мрачными мыслями заместитель командира «Каскада» спустился со склона холма и вышел на шоссе.

– Ну, что вы там обнаружили? – нетерпеливо обратился к нему начальник следственной бригады.

– Пять профессионально выполненных растяжек с одной противопехотной миной и двумя ручными гранатами и огневые позиции четырех боевиков, – по-прежнему погруженный в свои мысли, ответил Кудрявцев.

– Всего четырех?! – недоверчиво переспросил следователь. – Да тут по колонне стреляли, наверное, не менее десятка боевиков!

В ответ Кудрявцев отрицательно мотнул головой:

– Их было четверо! Но в одном вы правы, каждый из них действительно стоит десятерых!

Они вновь сидели в кабинете представителя военной контрразведки на базе в Ханкале. Только теперь рабочий стол контрразведчика был застелен среднемасштабной картой Чечни, на которой Кудрявцев под диктовку Снежина отмечал места, где подверглись нападению российские автоколонны. Чтобы освободить место для карты, Снежин все принесенные утром документы сложил стопкой на одном из двух имеющихся в кабине стульев.

– …Последнее нападение, не считая сегодняшнего, было совершено восемь дней назад на участке шоссе Хал-Килой – Дай. Тоже Шатойский район, – сообщил он, заглядывая в раскрытую папку, которую держал в руках. Подождав, когда Кудрявцев обведет кружком место, где была обстреляна предыдущая автоколонна, Снежин добавил: – Нападению подверглась автоколонна Печорского ОМОНа…

При этих словах Кудрявцев напрягся, и красная гелевая ручка, которой он наносил пометки на карту, дрогнула в его руке. С Печорой и Республикой Коми у заместителя командира «Каскада» были связаны тяжелые воспоминания. Весной прошлого года, возглавляя поисковую группу, майор Кудрявцев вел в лесах Республики Коми розыск группы диверсантов, совершивших нападение на самоходную пусковую установку с баллистической ядерной ракетой. В схватке с главарем диверсантов сам Кудрявцев едва не погиб, а его близкий друг получил тяжелое ранение. И хотя в результате титанических усилий диверсанты были обезврежены, всякий раз Евгений вспоминал операцию по их захвату с тяжелым сердцем. Особенно горько ему было оттого, что командовал диверсантами его бывший сослуживец, уволенный из «Каскада» и превратившийся в безжалостного наемного убийцу, впоследствии завербованного ЦРУ.

– …В результате обстрела автоколонны погибли семеро омоновцев, – продолжал Снежин, не заметив перемены в настроении Кудрявцева.

Голос контрразведчика вернул Евгения к действительности. Он повернул к Снежину удивленное лицо и уточнил:

– Шестеро. Так записано в твоих документах, которые я просматривал утром.

– Это старые данные, – ответил Снежин. – Еще один омоновец на пятый день скончался в госпитале от полученных ранений. А в своих материалах я не успел исправить число погибших.

– Понятно, – вздохнул Евгений и поставил в только что нанесенном на карту кружке цифру семь.

– Ну и что у нас получилось? – поинтересовался Снежин, закрывая папку и кладя ее на стул вместе с остальными.

– Вот, смотри, – Кудрявцев развернул к контрразведчику карту. – Первая автоколонна была обстреляна возле Урус-Мартана. Спустя две недели три нападения на автоколонны в Шатойском районе с интервалом примерно в три и в четыре дня. Затем восьмидневный перерыв и сегодняшний расстрел автоколонны на шоссе Аргун – Гудермес.

– И ты полагаешь, что во всех пяти случаях действовали одни и те же боевики?

– Диверсанты, Юрий, диверсанты, – дважды повторил Кудрявцев. – Боевики служат под началом полевых командиров и мало-мальски умеют стрелять. А здесь, – он указал авторучкой на карту, – мы имеем дело с профессиональной диверсионной группой. Именно профессиональной! – выделил он интонацией ключевое слово. – Немногочисленной, но очень мобильной, отличающейся просто поразительной слаженностью действий. Все засады были организованы со знанием дела. Обладая теми же силами и средствами, что и диверсанты, я сам, пожалуй, не смог бы организовать более эффективной засады. Заметь, малограмотные пастухи и крестьяне, вербуемые в свои отряды полевыми командирами и наспех натасканные инструкторами в лагерях подготовки, на такое не способны. Диверсант такого уровня воспитывается годами, и не в горном тренировочном лагере, а в специальном учебном центре с хорошей материально-технической базой.

– Надо будет покопаться в наших военных архивах, – перебив Кудрявцева, вставил Снежин. – Если они оборотни, возможно, удастся установить: где они прежде служили.

– Обрати внимание: судя по слаженности диверсантов, это их далеко не первые акции, – продолжал Кудрявцев. – Значит, они имеют богатый опыт совместных боевых действий. Думаю, они воюют вместе не месяц и не два, а гораздо дольше. Возможно, даже несколько лет. Они устраивают засаду очень близко от дороги, по которой идет автоколонна, что говорит об очень высокой степени маскировки стрелков! Заметь, ни в одном случае диверсанты не были обнаружены до того, как открыли огонь! А как они ведут обстрел?! Сначала несколькими выстрелами из гранатометов подбивают несколько машин, одна из которых всегда головная, чтобы автоколонна не могла двигаться дальше. Причем их гранатометчик обладает поистине снайперской точностью. Он ни разу не сделал ни одного неточного выстрела. Сколько раз бил из гранатомета, столько машин и поджег. После того, как отработает гранатометчик, включаются пулеметчик и автоматчики. Они расстреливают по одному-два магазина, после чего вся группа быстро уходит. При этом диверсанты всегда минируют пути отхода. Вернее, они заранее ставят мины, отрезая минными полями дорогу от места засады. В результате, когда организуется преследование, диверсанты успевают скрыться.

Кудрявцев замолчал, но Снежин продолжал смотреть на карту, задумчиво почесывая подбородок. Заметив сомнение на лице контрразведчика, Евгений спросил:

– Хочешь возразить? Давай, я тебя слушаю.

– Я, конечно, не специалист в организации засад, – начал Снежин, продолжая скоблить ногтями свой подбородок. – И диверсант из меня никудышный, – честно признался он. – Но характер чеченцев я более-менее успел изучить. И могу тебе сказать: чеченцы не будут разъезжать по всей республике, устраивая диверсии. Они воюют в том районе, где выросли и где проживают их родственники. Они нуждаются в моральной поддержке родственников, поэтому стараются, чтобы об их «подвигах» как можно скорее узнавала вся родня. К тому же воевать в родных местах намного удобней. Всегда можно рассчитывать на помощь населения, из которого одна половина состоит с тобой в кровном родстве, а другая является знакомой. Да и знание местности тоже нельзя сбрасывать со счетов. Не случайно банды полевых командиров разбросаны по районам, и каждая пакостит исключительно в своем районе. А у тебя, смотри, – Снежин указал взглядом на карту, – получились какие-то гастроли бродячего цирка.

Но, вспомнив о погибших в результате бандитских налетов, контрразведчик сразу посуровел лицом и понял, что использованное им сравнение оказалось неудачным. Кудрявцев же продолжал смотреть на карту. Взглянув на лицо офицера ГРУ, Снежин увидел, что его губы слегка шевелятся, а прислушавшись, уловил и его невнятные слова.

– …Урус-Мартан, Шатойский район, теперь Аргун, – Кудрявцев разговаривал сам с собой. Затем он перевел взгляд на Снежина и неожиданно для самого себя произнес: – А это и не чеченцы. Это наемники! Арабы, европейцы, славяне или даже наши с тобой соотечественники. Смотри! – указательным пальцем Кудрявцев ткнул в красный кружок левее Урус-Мартана. – Первый обстрел автоколонны – тринадцать погибших! Затем Шатойский район, – указательный палец Кудрявцева переместился по карте. – Первое нападение – пятеро погибших! Через три дня на той же дороге они обстреливают вторую автоколонну. Но в этот раз диверсантам не повезло, убить удалось только двоих солдат. Через четыре дня они устраивают третий налет и убивают семерых омоновцев! Тринадцать человек под Урус-Мартаном, четырнадцать в Шатойском районе и сегодня двенадцать в нашем! Им платят за кровь! И диверсанты расстреливают автоколонны, пока не убьют заранее оговоренное в их контракте число людей! – закончил Кудрявцев и, не совладав с нервами, ударил кулаком по карте.

Несколько секунд майор Снежин молча смотрел на карту, затем метнулся к своем сейфу и принялся судорожно отпирать замок. От волнения его руки дрожали, и сейфовый ключ никак не желал проворачиваться в скважине. Но вот контрразведчик все же отпер сейф и выхватил одну из пухлых картонных папок. Быстро пролистав ее, он уперся взглядом в одну из страниц, пробежал ее глазами, перелистал еще несколько страниц, снова остановился, вчитываясь в текст, наконец захлопнул папку и произнес: