– Автостоянка. Дело о группировке, перепродающей угнанные иномарки.
– Вот ею пока и занимайся официально. А сам тем временем продолжай разработку своего авторитета, постарайся идентифицировать его контакты. Понимаешь, нужны факты, причем неоспоримые. А я свяжусь с подразделениями по борьбе с бандитизмом и задам пару наводящих вопросов смежникам из ФСБ. Вечером зайди, поговорим.
Возле своего служебного кабинета Каменев обнаружил переминающегося с ноги на ногу коротко остриженного коренастого парня лет двадцати. Бритый затылок, широченная спина, мощная шея и бицепсы, крепкий подбородок, позолоченная цепь на шее явно указывали на его принадлежность – урка, причем из начинающих, больно простодушно глазами лупает, наверное, простой боец, низшее звено какой-нибудь банды, определил майор. Странно, такие сюда попадают только под конвоем…
– Вы майор Каменев? – неожиданно робким голосом спросил посетитель.
– Я-то Каменев, а вот кто ты и как сюда попал, это вопрос! – майор вставил ключ в замочную скважину и открыл кабинет.
– Я Пушкарев, – неуверенно продолжал парень, видимо, не ожидавший от хозяина кабинета столь агрессивного тона. – Из Высшей школы милиции, прикреплен к вам на практику.
– Тьфу, е-мое… – хлопнул себя по лысому темечку Каменев. Он совсем забыл, что вчера ему звонили из милицейской школы и предупредили о прибытии слушателя-практиканта. Михаил Петрович пытался отбиться от ненужного ему в данный момент педагогического поприща, но милицейское начальство было неумолимо. В приказном порядке велено передавать опыт подрастающему ментовскому поколению.
– Ну заходи, практикант, – жестом пригласил слушателя майор. – Как зовут-то тебя?
– Александр, – парень уже не смущался, ел глазами начальство и был готов с ходу применить на практике накопленный теоретический багаж.
– Михаил Петрович, – пожал майор широкую, как лопата, ладонь Пушкарева. – Ты, Саня, машину водишь?
– У меня профессиональные права, – гордо отрапортовал практикант. – Могу рулить любой тачкой, кроме танка и бронепоезда!
– Ну надо же, как мне с тобой повезло. Держи ключи! – майор протянул Пушкареву брелок. – Вон мой автомобиль, самый крайний, – Каменев показал в окно на руоповскую автостоянку, – разогрей двигатель и жди меня. Я тут быстренько рассую кое-какие бумаги и подойду. Действуй!
Саня, повесив брелок на указательный палец, направился к выходу.
– Только не перепутай, – добавил вслед майор. – Там рядом машина командира СОБРа, тот сначала бьет, а потом спрашивает документы.
– Не перепутаю, – весело откликнулся Саня. Каменев усмехнулся, ну и молодежь пошла, ему бы золотую фиксу и брюки на три размера больше, и можно в кино показывать, типичный бычок при бандитском авторитете, чем его заманили в школу милиции, непонятно, сейчас такие шкафчики нарасхват…
Минут через десять Каменев уселся рядом с водителем.
– Посмотрим, как ты знаешь Москву, – майор назвал адрес.
– Четверть часа, и мы на месте. – Саня крутанул руль, и они выехали с территории РУОПа.
– Едем опрашивать потерпевших, – пояснил суть поездки Каменев и начал вводить слушателя в курс дела о торговле угнанными иномарками. Бремя педагогической деятельности уже не казалось столь несвоевременным и невыносимым. Пушкарев же был просто в восторге от такого начала, он слышал немало разговоров о том, что на практикантов сваливают бумажную работу, которой он боялся как огня и готовился отбиваться от нее до последнего, а тут с ходу за руль, и мчимся выполнять оперативную работу! Это был кайф, это было круто! Если бы он знал, насколько круто это окажется…
Через 15 минут.
Фирма «Лондон-сервис»
Потерпевшим оказался темпераментный азербайджанец Гасан, президент фирмы «Лондон-сервис». В Лондоне он никогда не бывал, но по телевизору видал, что город приличный, автомобилей на улицах невпроворот и сплошь крутые иномарки, ну совсем как у него в сервисе. И звучит хорошо, особенно если ударение на последнем слоге: Лондон. Возвышает как-то. Кое-кто из персонала пытался приспособить очевидную рифму, но Гасан самородных поэтов пресекал сурово, и погоняло вслух не произносилось.
Президент принимал Каменева и Саню в своем кабинете, обставленном, как ему казалось, в лондонском стиле: толстый бельгийский ковер на полу, кожаные кресла, стол чуть поменьше бильярдного, вместительный бар, блондинистая секретарша килограмм на девяносто – весьма аппетитная и к кому надо весьма приветливая. С майором президент встречался не в первый раз, когда-то Гасан Такоев был не в ладах с законом, однако сейчас отдалился от преступного мира и переквалифицировался в бизнесмены, дела вел солидно, вполне легально. Возможно, у него и было что скрывать от налоговых органов, но данный вопрос не входил в компетенцию РУОПа.
– А-а, Михал Петрович, – Гасан приветствовал майора стоя, улыбаясь во все тридцать два зуба, в большинстве фарфоровых. Собственные он потерял в разборках во времена тревожной молодости. – Какой гость, какой гость… Вижу, что здоров и весел, рад за тебя. Чай, кофе, коньяк? Коньяк не надо, только кофе? Мариночка, детка, сделай нам… Что, и кофе не надо? Обижаешь, Михал Петрович. Ну, смотри сам. А кто это с тобой такой молодой и красивый? Практикант? Помогает тебе ловить этих позорных тварей, ворующих у меня автомобили? Или взяли уже?
– Тварей скоро возьмем, а вот с твоим автопарком хуже… – ответил Гасану Каменев.
– Что хуже? Хочешь сказать, что не можешь найти мои тачки?
– Две твоих «Ауди» я нашел, их продали в Смоленскую область, наши ребята там не даром свой хлеб с маслом едят, отловили красавиц. Скоро вернем. А вот остальные три, в том числе дипломатический «Мерседес», пока ищем.
– Когда возьмешь этих шакалов, отдай их мне на пару дней, Михал Петрович, – как все дети гор, Гасан говорил горячо и зажигательно. – Клянусь, они вернут все, что украли, даже свои отдадут и чистосердечное признание тебе напишут.
– Я, в общем, не против, Гасан, да вот прокурор может не понять. – Каменев достал авторучку и блокнот. – А пока нам нужно уточнить кое-какие подробности…
Внезапно их прервал голос секретарши из селектора:
– Гасан Рустемович, вам звонят из дома, просят срочно соединить!
– Вай, Марина, я же просил не беспокоить! У меня гости из милиции…
– Что-то случилось, Гасан Рустемович! Ваша супруга взволнована и очень настойчива! – в голосе секретарши звучала тревога.
– Ну соединяй! – махнул рукой Гасан и снял трубку. Лицо его изменилось на глазах. Застонав, он произнес короткую фразу на азербайджанском языке, повесил трубку и закрыл побледневшее лицо руками. Опытный в подобных ситуациях Каменев не торопил событий. Около минуты Гасан просидел молча, потом пробормотал что-то на родном языке и наконец произнес:
– Только что какие-то шакалы взорвали моего двоюродного брата. Он садился в машину, прямо под нашим окном, потом вылез, зачем-то открыл капот, и машина взорвалась. А в ней сидели его жена и двое детишек. – Такоев отнял крупные ладони от лица и тихо произнес, глядя в лицо Каменеву: – Пока ты занимаешься ерундой, моего брата и дорогих племянников разорвало на мелкие части… – азербайджанец замолчал и снова закрыл лицо руками.
– Поехали, – скомандовал Каменев Сане. – Извини, Гасан.
Адрес они узнали у секретарши.
Москва, Ломоносовский проспект.
Место преступления
Еще издали зоркий глаз майора Каменева разглядел долговязую фигуру полковника Громова. Заместитель начальника РУОПа как бы возвышался над мирской суетой, а вокруг него носились оперы из отдела по расследованию взрывов, следователи из прокуратуры, женщины-эксперты и прочие ребята, кому положено. Каменев сжал зубы. Картина, десятки раз виденная, и все же привыкнуть к этому невозможно, внутри все сжимается, а тут еще известно, что пострадавшие – женщина, детишки. Вот тебе и опрос потерпевших…
Место преступления было оцеплено бойцами ОМОНа.
– Подождешь в машине, – бросил Каменев практиканту и хлопнул дверцей.
Возражать Саня не решился. Подперев увесистыми кулаками подбородок, Пушкарев вначале созерцал действия правоохранителей, вспоминая похожие картинки из учебника по криминалистике, но скоро стало невмоготу – какая же это практика из окна автомобиля? Страшновато, конечно, а надо хоть краем глаза…
Пушкарев, заперев машину, двинулся к оцеплению, зажав в кулаке свое удостоверение.
Миновав омоновский кордон, Каменев направился к Громову.
– Началось, б… – с деланным спокойствием констатировал Игорь. Аристократическая внешность не ограничивала его в выборе выражений, когда он волновался. – Потерпевшие азербайджанцы, ты будто накаркал утром.
– Надо же такому случиться… – майор огляделся вокруг.
– Полный беспредел: жену и детишек в клочья, – продолжал Громов. – Самого-то ладно, у него уже 77-я,[6] можно сказать, на лбу сияла.
