— И что я должен делать?
— Для начала расскажи о себе.
Что ж, решил Чак, ничем особенным он не рискует. И стал рассказывать.
Грамоте он как следует не выучился. Читать умел, но писал с трудом. Мать была проституткой. Отца в глаза не видел. В восемь лет был главарем шайки пацанов, которые тибрили вещички в магазинах. Позже стал сутенером собственной мамаши. Ему все время не давали житья фараоны, и в конце концов одного из них пришлось убрать. Чаку тогда едва исполнилось восемнадцать. А фараона этого все в их квартале ненавидели лютой ненавистью. Чак подкараулил его и забил до смерти железным прутом. В двадцать он схлестнулся с одним субчиком, который вообразил, что сместит Чака с поста главаря шайки. Была драка на ножах, и верх одержал Чак. Тело узурпатора выкинули в цементо-мешалку, и его кости с плотью легли в фундамент нового трущобного поселения. Мать закончила жизнь трагически. Чак нашел ее с перерезанным горлом. Наследство она оставила небогатое — сто долларов. Что было делать Чаку? Он навсегда расстался с родным кварталом и стал бродяжничать. Пробродяжничал весь прошлый год, жил где придется, житье было не сахар, но он не очень-то огорчался, потому что все ему в этом мире было до лампочки.
Он выбросил окурок в канал.
— Вот и вся моя биография. Так что там насчет двух тысяч долларов?
— Значит, на тебе два убийства. — Пок внимательно посмотрел на него. — Если ты идешь ко мне в дело, придется убивать еще. Ты к этому готов?
— Лучше бы не подставляться, — сказал Чак после долгой паузы. — Так что насчет денег?
— Две тысячи — это будет твоя доля.
У Чака перехватило дыхание.
— И что за такие денежки надо делать?
— План у меня продуман до последней мелочи, он сработает, тут и думать нечего, но одному мне не управиться. Расскажи-ка о своей девчонке. Может пригодиться и она.
— Мег? — Чак пожал плечами… — Сбежала из дому. Телка подходящая. Больше мне про нее и сказать нечего.
— Может пригодиться и она.
Чак, сузив глаза, задумался. Потом неохотно покачал головой.
— С мокрым делом она связываться не будет.
— Мне нужна девушка. Это часть моего плана. Можешь ее уговорить?
— Откуда я знаю? Ты же не говоришь, что надо делать! Что за план-то?
Пок холодно посмотрел на него. От этого взгляда блестящих черных глаз Чаку опять стало не по себе.
— А ты точно хочешь знать?
— Что значит «точно»? Ясное дело, хочу!
— Ты только что сказал, что лучше бы не подставляться.
— За две тысячи долларов можно и высунуться. Ну, что за план?
Пок не спускал с него пристального взгляда.
— Если я тебе скажу, а потом ты вздумаешь отказаться, живым тебе отсюда не уйти. Этот план я вынашиваю давно. И если я тебе его открою, он уже не будет моей тайной, верно? Так что назад пути нет. Либо ты со мной, либо ты покойник.
В руке индейца появился тупоносый пистолет. Только что не было, и вдруг… как у фокусника. Чак отпрянул. Оружия он боялся.
— Так что решай.
Чак посмотрел на пистолет.
— Не хочешь — бывай здоров, найду кого-нибудь другого. Но если сейчас говоришь «да», потом не отказываться.
— Сколько я на этом заработаю? — спросил Чак, чтобы выиграть время.
— Я же сказал… две тысячи долларов.
— А эти убийства… все будет шито-крыто?
— Убить придется троих… все будет шито-крыто. План у меня надежный. Я и сам не собираюсь подставляться, но моя доля будет больше твоей.
Две тысячи долларов! Это же целое состояние!
— Я согласен! Давай, рассказывай, — заявил он.
Пок убрал пистолет в карман.
— А девушка?
— Ее я беру на себя. Уговорю.
— Страх — вот ключ, который открывает бумажники и сумочки, — повторил Пок. — Я изобрел формулу, как внушить людям страх.
Коричневое неподвижное лицо, блестящие глаза, какое-то неестественное спокойствие… Чак едва не выкрикнул: не надо, ничего не говори! Но снова подумал о деньгах и заставил себя промолчать.
По лбу его сбежала капля пота, выкатилась за переносицу и с носа сорвалась на подбородок.
Слушая план индейца, Чак понимал — да, тут и вправду можно здорово поживиться.
— Нам нужна винтовка с оптическим прицелом, — сказал в заключение Пок. — Я знаю в Парадиз-Сити оружейного мастера, тут проблем не будет. Как только достанем винтовку — за дело.
— А ты Парадиз-Сити знаешь? — спросил Чак.
Странная, горьковатая улыбка заиграла на губах Пока.
— Да. Когда-то я там жил. Да, я его знаю.
В Чаке проснулось любопытство. Он выложил индейцу всю свою подноготную. Должен тот хоть что-то сказать о себе взамен?
— Ты там работал?
Пок поднялся.
— Сейчас на очереди — машина. — Он внимательно посмотрел на Чака. — Ты со мной?
Чак кивнул:
— С тобой.
— Поговори с девушкой. Если ты в ней не уверен, оставим ее здесь. Найдем другую.
— Ладно.
Пок направился в сторону шоссе. Чак посмотрел ему вслед, потом подобрал полотенце и с нелегким сердцем побрел к бесхозному дому.
Чак дал Мег выкупаться в канале, а когда она стала сушить волосы, подсел к ней на берегу.
Полчаса назад Мег, вся изведясь от ожидания, накинулась на Чака: ну что, возьмет их Пок с собой в машину или нет.
— Иди умойся, — сказал ей Чак. — Потом поговорим.
Теперь, когда он сел рядом, она повторила вопрос:
— Мы едем с ним?
— Я — да, — ответил Чак, не глядя на нее.
Мег выронила полотенце. Она похолодела от страха.
— Ты — да? А я?
Чак вырвал горсть травы и подкинул ее в воздух.
— Пожалуй, дальше тебе лучше идти своей дорогой.
— Как это? — Мег приподнялась на колени. — Ты что же, меня бросаешь?
В глазах ее он увидел панику, но ухмылку скрыл. Откинулся на спину, сунул руки под голову и уставился в голубое небо.
— Понимаешь, крошка, мне такая жизнь обрыдла. Мне нужны деньги. — Из кармана рубашки он вытащил смятую пачку сигарет. — Курить будешь?
— Чак! Неужели ты хочешь от меня уйти?
Он не спеша закурил сигарету.
— Послушать можешь? Так вот, чтобы заработать по-крупному, надо рискнуть, — изрек он наконец, а Мег на коленях стояла рядом и со страхом смотрела на него. — Я не хочу ни во что такое тебя втягивать, вот и думаю, что нам с тобой лучше расстаться.
Мег закрыла глаза.
— Выходит, я тебе больше не нужна… я тебе надоела?
— Я разве это сказал? — Чак глубоко затянулся, потом выпустил дым через ноздри. — Ты что, не слышишь меня? Я же о тебе забочусь. Ты мне нравишься, и в опасное дело я втравливать тебя не хочу. Терять тебя мне неохота, но у тебя на это просто духа не хватит, так что лучше расстаться.
— На это? На что именно… на это? — почти завизжала Мег.
— Пок собирается провернуть один ловкий номер. Ему для этого нужен я и еще девушка. — Чак был доволен собой — разговор он построил правильно. — Только дело может и не выгореть. И загремишь ты в тюрягу на двадцать лет.
Мег похолодела. Значит они замышляют какое-то преступление! Она была с Чаком уже два месяца, и хотя он часто болтал о воровстве, дальше разговоров дело не шло. Не шло, потому что свою роль сыграла она. Она всякий раз умоляла его не красть, хотя порой им здорово подводило желудки. И сейчас она поняла: Чак попал под влияние этого индейца! Тот своими россказнями толкает Чака к пропасти!
— Чак! — Она схватила его за руку. — Бежим отсюда, пока он не вернулся! Он же сдвинутый. Я вижу. Устроимся где-нибудь на работу. Пока ведь обходились. Я буду для тебя все делать… я…
— Да заткнись ты! — огрызнулся Чак. — Я еду с ним, так что давай мне концерт с рыданьями не закатывай. А на работу устраивайся сама… если нравится. Ты что, до конца жизни хочешь гнуться в три погибели на солнце, собирая эти чертовы апельсины? Тогда на здоровье — дорога открыта!
Мег поняла — Чака не сдвинешь. И тут же вся затряслась от отчаяния. Собирать апельсины? Либо это, либо домой! А дома… родители, завтрак, обед и ужин, опостылевшие занятия, утром подъем, потом на работу к отцу, там до одурения стучать на машинке, вечером баиньки, а с утра снова подъем и так до бесконечности.
— А тебе тоже дадут двадцать лет? — спросила она.
Чак смял сигарету.
— Конечно, если проколемся, только не проколемся мы, да и вообще мне это до лампы! Я хочу быстро взять большие деньги, и тут мы их возьмем! Пок говорит, что тебе он заплатит пять сотенных. Он считает, что ты за эту работу возьмешься, а я — что нет. Я ему сказал, что такие раскрутки не для тебя. — Он поскреб бороду. — У тебя для этого кишка тонка.
Перспектива разбогатеть оставила Мег равнодушной, но вот остаться одной… После двух месяцев с Чаком жизни без него она себе просто не мыслила.
— Что мне придется делать?
Чак отвернул голову, чтобы она не увидела в его глазах искры триумфа.
