– Крепитесь! Э-э... Зина! Ну где ты там?!
– Иду-иду.
Зинаида Яновна подоспела к месту трагедии и помогла тщедушному Альберту Адамовичу поставить пострадавшего на здоровую ногу. Пожилые супруги, поддерживая инвалида под руки, помогли ему допрыгать до задней дверцы «Жигулей», открыли перед ним дверцу, помогли залезть на спаренные кресла. Инвалид привалился спиной к спинке кресла за водительским, взял у Кораблева свою палку, осторожно погладил рукой в кожаной перчатке больную ногу и вздохнул с облегчением.
Минутой позже вздохнули и супруги. С хрипотцой втянул и выдохнул воздух Альберт Адамович, ерзая в кресле рядом с женой за рулем. Тяжко, надрывно и глубоко, раз, другой, третий, вдохнула-выдохнула вспотевшая Зинаида Яновна. Однако трех глубоких вздохов ей не хватило.
– Сейчас... – произнесла Зинаида Яновна, раздувая мехи легких. – ...сейчас отдышусь... и поедем в травмпункт... – Зинаида Яновна безуспешно попробовала ободряюще улыбнуться отражению инвалида в зеркальце над лобовым стеклом. – ...Сейчас, потерпите немного...
– Зачем? – вскинул брови инвалид. – Зачем же терпеть и куда-то ехать? Не нужно никуда ехать! Сей же час, прямо здесь, в машине, и устроим отделение травматологии вкупе с реанимацией.
Чета престарелых борцов за милосердие еще не успела осознать толком услышанное, а инвалид уже выхватил из кармана собачий поводок. Инвалид действовал одной левой, исключительно ловко и неправдоподобно быстро – секунда, и дряблую женскую шею обхватила петля, еще четверть секунды, и петля затянулась, шнурок-поводок исчез в складках кожи, сдавил набухшие яремные вены.
На третьей секунде Зинаида Яновна потеряла сознание, а инвалид заговорил, обращаясь к шокированному, застывшему, словно внезапно обесточенный робот, бледнеющему на глазах Альберту Адамовичу:
– Ваша дражайшая Зиночка всего лишь потеряла сознание. Пока. Ежели я не ослаблю давление на сонные артерии, спустя пять-семь минут она умрет. Вы ведь не хотите, чтобы она умирала, правда?
– Э-э-э...
– Понимаю, что не хотите. У вас есть мобильный телефон?
– Э-э...
– Понимаю, что есть. Достаньте его. Поспешите, от вашей расторопности зависит сейчас жизнь Зинаиды Яновны.
На удивление твердой рукой Альберт Адамович достал из «бардачка» трубку мобильника. А за автомобильными окошками бибикнула сварливо голубая «Ауди». «Жигуленок» хоть и прижался к краю «Дороги жизни», но все ж таки затруднял движение.
– Альберт Адамович, будьте любезны, наберите, пожалуйста, телефонный номер вашего молодого друга, журналиста Александра Юрьевича Иванова, про которого вы сегодня рассказывали на «Эхе», и попросите его, ежели он вне дома, срочно вернуться. Скажите, что к нему спешит хромой инвалид с палочкой, с коим надобно поделиться результатами журналистского расследования, касающегося нефтяного концерна «Никос». Скажите, что с хромым по имени Семен и по отчеству Андреевич должно быть предельно откровенным, что вы за него, то бишь за меня, за Семен Андреича, ручаетесь репутацией. И, пожалуйста, говорите спокойно, обычным голосом, ладно? Постарайтесь ради Зиночки, хорошо? Договорились?
На диво уверенно Альберт Адамович отстучал номер на клавишах мобилы, прижал трубку к уху, выдохнул:
– Э-э... занято...
– Не везет, – улыбнулся инвалид радушно. – Не везет Зинаиде Яновне. Однако время у нее еще есть. Назовите-ка мне пока адрес Саши Иванова и покажите-ка телефон, я запомню набранный вами только что номер. А после попытаете счастья еще раз. Ну же!..
Альберт Адамович назвал требуемый адрес, продемонстрировал экранчик с телефонным номером и вновь «попытал счастья».
На сей раз счастье правозащитникам улыбнулось. Альберт Адамович дозвонился и постарался, очень постарался говорить повседневным тоном. Альберт Адамович завершил телефонный разговор, отключил мобильник и заслужил похвалу хромого:
– Вы прям-таки образцовый заложник, любезный сэр Кораблев. – Рука в серой перчатке отпустила шнурок-удавку. – Но где же ваши принципы, милейший? Где же самопожертвование? Вы спасли супругу, но сдали мне друга. Разве вам его не жалко? А?.. Знаете чего, а давайте я вас избавлю от неизбежных мук совести. Давайте?
– Э-э-э...
Чего собирался ответить Альберт Адамович Кораблев, так и осталось загадкой, поелику, едва Кораблев проскрипел свое обычное «э-э...», рука в черной перчатке ударила по основанию черепа Альберта Адамовича.
Инвалид покинул гостеприимные «Жигули» за полторы минуты до того, как сознание начало постепенно возвращаться в безвольное большое тело Зинаиды Яновны. Он дохромал до истоков «Дороги жизни», перешел улочку с односторонним движением и скрылся в проходном дворе.
На сей раз обошлось без приключений, в темноте этого двора инвалиду-боевику никто не встретился. Он хромал, полагаясь на свою память, к более оживленной транспортной артерии, чем та, подле которой он познакомился с рыжим мопсом Чубайсом. Он хорошо запомнил карту микрорайона, выведенную на монитор рыжим продавцом из «Виртуального Мира», и прекрасно ориентировался. Он шел, хромал и разговаривал по мобильному телефону.
Мобильник он вытащил из кармана брюк сразу же после того, как хлопнул дверью гостеприимных «Жигулей». Мобильный телефон у бедно одетого инвалида был гораздо более престижной модели, чем ретротрубка правозащитника Кораблева. Хромой на ходу отстучал семь цифр телефонного номера журналиста Иванова, прижал изящную мобилу к уху черной кожаной кистью.
– Алло, Александр Юрьевич?.. Александр Юрьич, мне только что перезвонил Альберт Адамович Кораблев, сказал, что договорился о нашей с вами встрече... Да, меня зовут Семен Андреевич... Да, ваш номер я узнал от Альберта Адамовича... Вы направляетесь к себе домой, я правильно расслышал?.. Замечательно! Скоро буду у вас... Да-да, именно этот адрес мне и сообщил Альберт Адамович... Квартира на каком?.. На тринадцатом этаже, правильно?.. Когда я буду?.. В течение часа, но не раньше, чем минут через сорок. Вы сами-то успеете... Ах, вы совсем рядом с домом, понял. Замечательно. Тогда до встречи. До скорой...
На перегруженной автомобилями магистрали инвалид без проблем поймал «мотор». Простецкого вида курносый водила, глянув на устраивавшегося рядом седока, прошепелявил:
– Мужик, у тя кфовь на лбу.
– Где?.. – Инвалид посмотрелся в автомобильное зеркальце. Его лыжная шапчонка сбилась к затылку, обнажив запекшуюся кровь толстяка-оболтуса. – Вот незадача, ща сотру. – Инвалид плюнул на шерстяной палец.
– Куда помчимся-то?
Инвалид, тщательно стирая кровавую грязь слюной, назвал адрес журналиста Иванова.
– Двести фублей, – предупредил курносый.
– Договорились.... А ну-ка, глянь, брат, всю кровищу я стер?
– Кажись, всю. Чья кфовь-то?
– Баранья. У меня шурин на мясокомбинате раздельщиком туш пашет, я к нему сегодня поутрянке подгребал побазарить, на меня и брызнуло... За сорок минут до места домчишь?
– А то!
Обманул шепелявый. До подъезда дома, где проживал перспективный журналист Иванов, они домчались за час с минутами. И не виноват шепелявый в том, что ехали дольше, а виновны, по его же выражению: «Буфжуи, котофые на «Мефсидесах», честному бомбиле пфоехать не дают».
Попрощавшись с «честным бомбилой», инвалид поднялся по ступенькам бетонного крылечка, набрал номер квартиры журналиста на сверкающей новизной панельке домофона, и вскоре из железного динамика прозвучало: «Семен Андреич?.. Заходите, я открываю...»
Инвалид, называющий себя Семеном Андреевичем, отворил тяжелую дверь. За дверью, в специально отгороженном загончике, сидела консьержка.
– Я к господину Иванову, – сообщил инвалид консьержке, хоть в этом и не было абсолютно никакой необходимости. – На тринадцатый этаж.
– Проходите, – равнодушно откликнулась консьержка, и он прошел.
Александра Юрьевича Иванова визитер увидал сразу по выходе из кабины лифта. Александр Юрьевич заранее отворил дверь в квартиру и ожидал Семен Андреича у порога.
Журналист Иванов относился к породе людей, про которых говорят: «Кровь с молоком». Высокий, под метр девяносто, косая сажень в плечах, белозубый, с правильными чертами русского лица, он мог бы запросто возглавить роту почетного караула и податься в элитные стриптизеры. Но Саша Иванов предпочел карьеру борзописца и подумывал на досуге о нелегкой доле телеведущего по совместительству. Думая о телевидении, Саша частенько репетировал у зеркала разной степени обаятельные улыбки. Одной из таких приветливо-профессиональных улыбок он и встретил хромого гостя.
– Проходите, Семен Андреич. – Хозяин отступил в глубь прихожей, гость переступил порог и прикрыл за собою дверь. – Рад познакомиться, Семен Андреич. Искренне рад. Рекомендация Альберта Адамовича для меня все равно что знак высшего качества на человеке.
– Ха... – усмехнулся гость, прислонил инвалидную палку к дверному косяку, неподвижными кожаными пальцами правой руки подцепил перчатку на левой. – «Высшего качества», говорите?.. – Гость стянул шерстяную перчатку. – Но я, к несчастью, человек несколько некачественный, некондиционный и посему вынужден предложить вам для рукопожатия левую руку.
