class="p1">– Нет. Один вариант: судиться и передать стройку другой компании. Но там много замутов. Короче, это всё может затянуться не на один год.
– Вот поэтому братан, я не доверяю этим ипотекам. Бывшая моя тоже всё нудила, ипотеку ей, ипотеку. Типа это лучше, чем платить за съёмную. Ну и чё? В итоге живёт с каким-то ипотечным хером и работает на двух работах.
Лестничную клетку заволокло сигаретным дымом, из-за которого наклейку «Не курить» практически не было видно. Женя сидел на ступеньках и дымил в сторону окна.
– К маме, говоришь, уехала. Я, конечно, не судья и не разу не хочу влезать в ваши отношения, но моё мнение, семья должна сплотиться в трудные времена, – разведя руками, сказал Егор.
– В этом ты прав, – из Жениного рта вылетело густое кольцо дыма. – Видишь, как нас сплотила ипотека.
Егор провел пальцем и испортил кольцо:
– Да всё наладится. Щас она успокоится, и вместе придумаете что-нибудь.
Женя промолчал и выпустил ещё одно кольцо. Он не хотел ничего придумывать.
Допив всё, что осталось, они разошлись по комнатам. Через пять минут из комнаты Егора стали доносится выстрелы и громкая брань.
«Опять свои вестерны запустил» – с этой мыслью Женя отключился.
***
Утром его голова болела так, будто на нее водрузили ведро и начали сжимать со всех сторон. Женя взял телефон. Он ожидал увидеть сообщение от Насти, но вместо этого было два пропущенных от её брата Коли. Подъем с кровати прервал звонок:
– Аллё, здорово! Наконец-то! Вы что там дрыхнете? Не до тебя, не до Насти не могу дозвониться.
– Привет. Да нет, встаю уже. Что звонил?
– Не по телефону. Я подъеду сейчас.
– Ээ…ну да, приезжай, конечно. А тебе Настя, случаем, не звонила?
– Звонила? А что должна была? Она не дома что ли?
– Не, не дома. Ты через сколько будешь?
– Минут через тридцать, нормально?
– Да, пойдет, – ответил Женя и поднялся с кровати.
Настин брат занимался всем, чем не попадя, лишь бы приносило деньги. Люди, которые его окружали сплошь и рядом были одни уголовники, которые уже отсидели, либо которым это ещё предстояло. Женя не любил его самоуверенную, наглую рожу, но приходилось терпеть и всё из-за денег, которые они одолжили у него на первоначальный взнос.
Во дворе ничего не менялось, на лавочке сидели всё те же бабушки и обсуждали политику, пенсионные реформы и другие, угнетающие их моменты:
– Я тебе уже говорю какой раз, будет другой так вообще всё отменят. Он хоть что-то делает.
– Да тише ты, чего раскричалась?
Женя поздоровался с старожилами подъезда и пошел на детскую площадку. Шум от весенней капели и щебет птиц приободрили Женю. На детской площадке никого не было. Женя присел на лавочку и решил позвонить Коле, но не успел. Комья талого снега разлетелись в разные стороны. Черный "бмв" подъехал к дому.
– Иш что делает, скотина!
– Ты чего творишь?!
Брызги окатили дворовых бабушек. Из машины вышел грузный мужчина в коротком чёрном пальто.
– Привет бабуси, чего раскричались? – произнес Коля.
Женя крикнул и помахал рукой. Перепрыгнув через несколько луж и пройдя по деревянным доскам, Коля подошел на детскую площадку.
– Ну и выхлоп от тебя. А Настя куда делась?
– К родителям уехала. Что у тебя случилось? – Женя не хотел обсуждать отношения с Настиным братом. Он вообще ничего с ним не хотел обсуждать. Всё его отношение к Коле сводилось к одной фразе: «Как отдать бабки этому козлу»?
– У меня, братец, случилась полная жопа, – сказал Коля.
Женя посмотрел на его лицо: «Действительно, мешки под глазами, как будто год бухал. Да и, вроде, пощекастей был».
Коля сложил руки на груди и начал рассказывать. Неделю назад он отдыхал в кальянной с друзьями. В ход шло всё: водка, виски, наркотики. Впрочем, это был стандартный Колин отдых. После всего этого, не менее стандартным для Коли было сесть за руль.
– Короче, я ничё не помню. Помню, у меня с собой несколько грамм кокоса было. И помню, как я бью в рожу этому дэпасу. Потом помню, подъехали ребята и уладили. В общем с меня, братан, лям и дело закроют. И срок две недели.
– Да уж, – на фоне похмелья и от этой новости у Жени поднялась температура. Он понимал к чему всё идёт.
– Я, короче, пошустрил, пол ляма собрал. Не откуда больше брать. Кредитов на мне по уши. Машину выставил на продажу, но пока ни звонка. Если с молотка скинуть, то тыщ триста выручу за неё, не больше.
– А занять у кого-нибудь? У тебя ведь друзья при бабках все.
– Да они сами все в долгах.
– А если не отдашь, что будет?
– Да, что-что? Дело о нападении на сотрудника, езда в нетрезвом виде и еще могут за наркоту впаять, сейчас это любят делать. Короче закроют меня, да и всё.
– Да, действительно жопа какая-то.
– Поэтому, я к тебе и приехал. Ты ведь мне ещё должен пятьсот кусков. Так что Женя-друг, спасай.
Женя смотрел на растекающиеся массы талого снега. Грязная смесь вперемешку с собачьим дерьмом, говорила о вступлении весны в свои права. Когда-то давно весенний запах пробуждал светлые чувства, призыв к действию, причём не важно какому. Сейчас запах перегара заглушал свежесть весны, а молоточки в висках отбивали свою дробь похлеще весенних пташек.
– А чем мне тебя спасать? Я думаю как пожрать купить, чтобы на неделю хватило, а ты говоришь пятьсот кусков, – сказал Женя и начал размазывать ботинком грязь по небольшому островку снега.
– Я не знаю Женя. Ты должен – будь добр отдай. Продай своё барахло, займи. Короче, я не знаю, – Колины щёки налились красным.
Женя встал с лавочки и поправил ворот куртки:
– На меня сильно не рассчитывай. Я поспрашиваю у знакомых. Но ты сам понимай, откуда у работяг деньги в нашей стране?
Коля подскочил с лавочки:
– Ты давай это, мне тут не гони! Не рассчитывай! – Колино лицо исказила агрессивная гримаса.
Выглядел он вдвое больше Жени, да и сантиметров на 10 был выше. Женя побаивался его. Настя как-то рассказывала, что многие пострадали от Колиных вспышек гнева, причём многие оказывались в больницах после этого.
– Я постараюсь, – произнёс Женя глядя под ноги.
– Ладно, ты всё-таки родственник, другому я бы разнес лицо, прямо на месте. Короче, докучать тебе не буду, ровно через пять дней жду деньги! – сказал Коля и пошёл к машине.
Женя проводил его взглядом и достал телефон.
– Егорыч, ты проснулся? Давай, подтягивайся на магазин, а то я щас подохну, – сказал
