запланированную сверху, – нам не простят… Постройте правильные отношения со всеми пассажирами на борту. На самолёте могут быть враги, но нельзя ошибиться. Заподозрив кого-либо из верных сторонников председателя партии и не получив в последующем подтверждения этого, тем самым оскорбим… Это приведёт к большим проблемам. Расставьте правильные знаки препинания в этом предложении…
Разговор с Розиным из колеи меня не выбил, но озадачил основательно. С одной стороны, надо не допустить захвата, а значит, всё проверить, перевернуть, перешерстить, заглянуть, если надо, даже в трусы… А с другой стороны – никого не разозлить и не оскорбить недоверием. Каждый из родственников может быть очень влиятельной фигурой.
* * *
Через тридцать минут мы выехали через наш КПП, «проходную возле ДорНИИ» [8], и покатили по Горьковскому шоссе… Машин на дороге в это время мало, и водитель, притормаживая только на светофорах, меньше, чем за час, доехал до Шереметьево. Как быть дальше, прапорщик, который возил адмирала, знал досконально, поэтому уверенно заехал через ворота прямо на стоянку и подрулил к самолёту.
С виду – гражданский борт с опознавательными знаками «Аэрофлота». Это личный самолёт председателя КГБ. Приехали даже раньше срока, экипажа ещё не было. Сидели в машине и наблюдали, как техники суетились вокруг самолёта… Разговаривать не хотелось, тем более, по соседству прогревали самолёт. Рёв стоял такой, что не слышно было даже собственного дыхания. Минут через двадцать от «нашего» самолёта прибежал человек в авиационной куртке и стал что-то кричать. Слов его слышно не было, но по знакам поняли: приглашает на борт.
В салоне было уютно, тепло и намного тише. Самолёт разделён на два отсека. Первый, рядом с кабиной экипажа, – с мягкими диванами, большими столами – был явно предназначен для председателя. Второй салон, с рядами обычных авиационных кресел, – для всех остальных.
– Мы будем лететь в первом салоне – распорядился я.
– Подойдите к командиру корабля, – обратился ко мне один из членов экипажа, наверное услышав мою фразу в отношении «бронирования» мест.
Я зашёл в кабину и обратился к человеку, сидящему на командирском кресле:
– Здравствуйте! Вам что-нибудь говорили про нас?
Он оглядел меня, продолжая щёлкать тумблерами, и снял наушники:
– Говорили, что вы из учебного центра и полетите с нами до Сочи, а потом до Кабула… Что у вас в багаже?
Когда я перечислил наш груз, глаза его округлились, и он, встав с кресла, вышел ко мне:
– Кто вы такие? Что за такой учебный центр? На самом-то деле… Что за дерготня сегодня целый день? Со всех сторон мне сыплются какие-то непонятные распоряжения… А потом, ещё… С вами будут ангелы-хранители… Это вы, что ли, ангелы… с гранатами?
– Прилетим в Сочи – надо будет поговорить перед завтрашним рейсом… Я же так понимаю, вам сейчас не до нас? – И, глядя ему прямо в глаза, сказал: «Вы сразу только не напивайтесь…»
– Это кто напивается? – вспылил командир. – Если хотите знать, мы вообще не пьём!
– И возим отдыхающих в Крым…
Командир на меня так посмотрел, что я понял: «Сейчас разговора не получится. Видно, у него такие неприятности, что нас он переварить уже не в состоянии…»
Пока летели до Сочи, стали тренироваться в салоне самолёта. Что, если два или три человека будут прорываться в кабину экипажа через салон первого класса? Где разместить ящик-ловушку? Где сидеть и какую при этом выбрать маскировку поведения? Варианты нашего поведения… Потом перешли в общий салон. Несколько человек, летевшие на борту, с ужасом наблюдали за нашими действиями, пытаясь при этом делать вид, что это их не интересует.
План действий у нас был готов, и мы даже успели поспать.
Сочи встретил тёплой декабрьской погодой. В отличие от Подмосковья, где уже давно лежал белый снег и природа была разукрашена, как зимняя предновогодняя сказка, здесь всё было по-другому. Тепло. Солнце. В некоторых местах, несмотря на жёлтую, опавшую листву, зимнюю серость и унылость, всё же зеленели пальмы. Дышалось морским воздухом легко. Угрюмое и всегда прекрасное море неспешно и бурливо билось у наших ног. На огромном градуснике отображалась температура воздуха – двенадцать градусов, воды – тринадцать.
– Я пойду купаться, – сказал Скороходов, – быть в Сочи – и не искупаться… – И он начал раздеваться, намереваясь залезть в воду.
Над водой летали последние запоздалые чайки, и день уже клонился к ночи. На меня как-то само собой накатила тоска по спокойной и мирной жизни. В голову прилетели поэтические образы: «Море – это улыбка природы. Волны делают эту улыбку играющей, а чайки над просторами воды придают этой улыбке загадочность и неповторимость…»
– Купайся, Юра, купайся! А мы посидим, подышим морским воздухом…
– Вас просят пройти в кабинет начальника санатория, – оторвал меня от созерцания купающегося Юры человек в белом халате, – я провожу…
В кабинете нас ждал представитель КГБ в Афганистане полковник Скорик. При нашем появлении он заканчивал разговор с кем-то по ВЧ-связи [9]. Положив трубку, поздоровавшись с нами, сказал:
– Меня зовут Михаил Сергеевич.
Мы представились. Полковник с любопытством рассматривал нас. Он разглядывал наши фигуры, как мне показалось, даже чересчур удивлённо. Как будто бы ждал от нас, минимум, прямо сейчас, какого-то чуда или, по крайней мере, фокуса. Уставившись на Юру, представшего перед взором в мокрой одежде, он только молча шевелил губами.
– Не успел обсохнуть… я купался… в море…
– Купался? Ну да, да, конечно… Мне говорили, что вы… – Он не стал заканчивать фразу и перешёл к делу.
Маленького роста, щупленький, с редкими волосами, зачёсанными на пробор, он был немногословен:
– Я в последнее время работал в Европе. Афганистан для меня – новое место. Общую ситуацию вы знаете? Что вы думаете об этом?
– У вас, Михаил Сергеевич, есть фамилии тех людей, которые предположительно могут быть потенциально опасными? Кто всё же представляет для нас наибольший интерес?
– Вот списки всех пассажиров, – представитель КГБ раскрыл перед нами папку. В ней было несколько телеграмм, других бумаг и список с указанием родственных отношений членов правительства Афганистана… Жена, дочь, ещё дочь, сын, двоюродный брат секретаря ЦК; жена, сын, сын, дочь, племянник, брат министра… И так далее, на тринадцати листах. Всего шестьдесят два человека. Затем, на отдельных страницах, шли описания мужчин и некоторых женщин, и – кто чем занимается, кем работает. На некоторых даже были какие-то подобия характеристик на фарси, переведённые на русский. Но этих справок на взрослых явно не хватало.
– А на остальных?
– Собрали всё, что смогли. Информация пришла всего сутки назад, ну, чуть больше суток…
Мы долго сидели с Валерой и Юрой, изучая фамилии и характеристики людей с рейса. Пытались даже
