Ознакомительная версия.
— А что, собственно, происходит? — потребовал один из офицеров.
— По чьему приказу вы снимаете пассажиров с автобусов и отдаете их в руки… другие руки?
Борщевский не знал, куда делся Леня, но полагал, что, раз его нет на посту, а возле поста нет других машин, его увезли. Увезли те, по чьей просьбе или по чьему приказу и задержали.
— Особого приказа не было, — насупился второй старший лейтенант. — Позвонил дежурный… помощник дежурного из ГУВД и попросил помочь ребятам из уголовного розыска. Они подъехали и… вот.
Борщевский сунулся было за аппаратом спутниковой связи, но тут же спохватился. Если бы аппарат работал, то Князь через пять минут выяснил бы насчет звонка дежурного. Скорее всего звонил не дежурный. Не стал бы он звонить, такие вещи решают через непосредственного начальника. В данном случае через командира роты или батальона ДПС.
— Ладно, с этим разберемся потом, — кивнул он. — На то есть управление собственной безопасности, чтобы разбираться в таких делах. Следующий вопрос: а кто из оперативников приезжал?
— Майор Лысев из убойного и… с ним еще один, но удостоверение показывал Лысев.
— Молодцы, хоть удостоверение посмотрели, и то хорошо! — проворчал Борщевский. — На какой машине они увезли задержанного?
— А он что?.. Кто этот человек?
— Этого вам знать не положено! — отрезал Иннокентий. — Так на какой машине они его увезли?
— «Опель Астра», черная. Номер «180».
— Эх, работнички! — сокрушенно покачал головой Борщевский. — Натворили вы дел. Значит, так: сейчас один из вас пойдет и тормознет нам любую машину до Новомихайловки. Любую, хоть самосвал с гудроном. И запомните, — он обвел всех суровым взглядом, — никому не заикаться, что вы тут кого-то задерживали. На эти вопросы отвечать будете только своему непосредственному начальнику и дознавателям. Не болтать, поняли?
Лейтенантик выскочил с жезлом на улицу и встал как вкопанный посреди пустой дороги. Один из старших лейтенантов попытался предложить отвезти Борщевского и его товарищей на служебном «Форде», но Борщевский категорично отказался. Он тоже вышел на улицу и отвел своих помощников в сторону, чтобы полицейские не слушали их разговоров.
— Ну, какие есть идеи? Лично мне кажется, что в этой ситуации Леон поступит, как и любой гражданский — кинется в полицию за помощью. Это при условии, что он вырвется из лап этих псевдооперативников.
— А если они настоящие, — вставил Мовчун.
— Если они настоящие оперативники, — парировал Борщевский, — то Леньке ничего не грозит. Он уже под защитой, и нам не о чем беспокоиться, кроме как о его препарате, век бы его не видеть!
— А если не настоящие? — улыбнулся Ливанов. — Вообще-то мы рассуждаем так, как будто Леню совсем не изучили за это время. Почему мы идем от предположения, что он предсказуемо запаникует и кинется в полицию, или к себе в Большую Каменку, или прямо в Читу? По-моему, он нам успел продемонстрировать свои способности и до сих пор поступал вполне оригинально и непредсказуемо.
— Хорошо, допустим, это настоящие оперативники, — согласился Борщевский. — Каковы его действия? Он им все рассказывает, в том числе и про нас, и ведет всех на автостанцию, потому что я указывал ее как место общего сбора на случай, если мы потеряемся. Так?
— Он парень осторожный, — пробасил Мовчун, — болтать не будет. Просто попросит защиты. А когда все утрясется, тогда все и вскроется само собой. Ты лучше подумай, как он поступит, если эти опера не настоящие.
— Прорвется, он десантник, — задумчиво глядя на лес, ответил Борщевский. — До сих пор его такие мелочи не останавливали. Прорвется и придет на место рандеву.
— Почему? — спросил Ливанов.
— Потому что у него хорошая закалка. В него дисциплина вбита, а он уже почувствовал себя членом нашей команды. Был приказ, выполнять его нужно любой ценой. Он будет ждать нас на площади автостанции в Новомихайловке. Несогласные есть?
Ливанов, а потом и Мовчун отрицательно покачали головами. В этот момент по дороге запылил неопределенного цвета «Москвич-412». Лейтенант вышел и поднял свой жезл, приказывая остановиться. Водитель свернул к обочине, высунулся в окно почти по пояс и замахал рукой, кажется он был хорошо знаком с дежурившими полицейскими и часто тут ездил.
— Ты че? — почти закричал дедок лет семидесяти в кепке и распахнутой клетчатой рубашке. — Не узнал, что ли? Че палкой машешь?
Лейтенант подошел вплотную, пожал дедку руку и стал что-то быстро говорить, кивая в сторону троих незнакомцев. Кажется, убеждал, что это важные люди из краевого управления. Дедок разводил руками и улыбался. Он был не против помочь своим. Надо — значит надо!
Борщевский махнул рукой и пошел к «Москвичу». Лейтенант посторонился, чуть помедлил и все-таки вскинул руку к козырьку, отдавая честь старшему по званию. Кеша солидно кивнул ему и открыл дверцу машины.
— Сидайте, начальники! — весело забалагурил дедок. — Служебных машин не хватает или по служебной надобности по лесу шастаете? Я помню, тут году эдак в семидесятом… нет, позже, это когда уже Брежнев умер…
— Ты, дед, в Новомихайловское нас подкинешь? — перебил его словоизлияния Борщевский.
— А как же! Я ж туда и еду, — закивал дед, выруливая на дорогу и прибавляя газу. Обязательно подкину! Я для милиции, виноват, таперича для полиции, чай, не чужой. Тридцать лет в ДНД ходил от завода. Вы теперь уж и не знаете, что такое ДНД, а это большая была помощь милиции. «Добровольная народная дружина» расшифровывается!
— Не тоскуй, дед! — пробасил сзади Ливанов. — Дружину снова возрождают. Можешь записываться опять.
— Да ты что? Вот это да! — восхитился дедок. — Значит, варят еще головы у нас в правительстве! А я уж думал, что все… совсем…
Что «совсем», дедок договорить не успел. С нарастающим гулом сзади на минимальной высоте их догонял вертолет. Машину качнуло напором ветра, ударило по барабанным перепонкам гулом двигателя и свистом винтов, вертолет прошел над самой крышей автомашины, развернулся метрах в ста впереди и ринулся, как в атаку, вдоль дороги навстречу.
— Мать честна… — прошептал дедок, притормаживая, — это что ж творится-то такое на белом свете!
— Самим бы знать, — пискнул сзади Ливанов, которого Мовчун больным боком прижал к сиденью.
Вертолет завис и, раскачиваясь, стал опускаться, пока не ткнулся колесами прямо посередине дороги. Дедок с перепугу не справился с управлением, и его «Москвич» понесло юзом на мокром участке грунта. Борщевский ругнулся, поймал руль и вывернул его в другую сторону, выводя машину из заноса. Удар днищем о мягкий грунт, и мотор заглох. А из вертолета, низко пригнувшись, бежали люди с автоматами…
Леня сидел в «Опеле» и смотрел на площадь перед автостанцией. Он чисто физически ощущал раздвоение личности, его просто раздирало пополам. И даже в голове спорили до хрипоты два голоса. Один, хриплый и нудный, пилил и пилил, что опасно, что все вокруг сволочи, что каждый думает о себе прежде всего, а потом уж о других, что ловить тут Лене нечего. Оставил он препарат людям, и те люди его теперь бросили. Ишь, как Борщевский в зеркало гримасничал! Чтобы не шумел ты, чтобы безропотно последовал за теми старшими лейтенантами. А почему? Надо было тебя — балласт эдакий — с себя сбросить. Они теперь задание выполнят, ордена и медали получат, а ты…
Но звонкий, почти истеричный голосок возражал, что никаких орденов и медалей никто не получит, потому что контора частная, и работают там за деньги. Хриплый и усталый тут же подхватил, что за деньги и мать родную некоторые продать горазды. Но звонкий и истеричный ничего этого не слушал, а настаивал, что принято приказы выполнять. В армии как было? То-то! И с этими парнями так же, у них дисциплина военная и работа не менее опасная. Они фигней не занимаются! Следовательно?
Валить отсюда надо, хрипло драл глотку нудный голос. А совесть, а долг? Звонкий не сдавался, хотя кричать и визжать он тоже уже устал. Леня вздохнул и мысленно велел заткнуться обоим. Чувствовал он себя, прямо сказать, неуютно, понимая, что те двое, которых он оглушил и связал кое-как, из строя не выбыли, и машина, в которой он сидит, «засвеченная». Глупо было все это затевать и пытаться удрать отсюда как можно дальше. Никого он тут не…
И вдруг он увидел Борщевского! Иннокентий, одетый уже в чистые джинсы, светлую куртку и новенькие кроссовки, вышел из-за угла и пошел вдоль киосков, поглядывая в стекла и поглаживая макушку блестящего черепа. В руке он держал странного вида кейс. И никакого рюкзака. Интересно, а где контейнер, где герметичный пакет с отрубленной ногой? В кейс все это не поместится, он слишком тонкий.
Леня открыл было дверцу, чтобы выбраться из машины и подойти к Борщевскому, но тут до него дошло, что Иннокентий не в стекла смотрится, прихорашиваясь, а осматривает площадь, он наблюдает. А где Димка с Николаем? Должны быть рядом, но…
Ознакомительная версия.
