– Брось нож! – уже теряя над собой контроль, истерично закричал помощник пилота.
«Черт его знает, – подумал Сиверов, – а как палец у придурка дрогнет?»
Глеб схватил девушку за руку, вытащил ее на середину прохода.
– Стреляй!
Глазами, налитыми злостью, помощник пилота смотрел на Глеба.
– Брось пистолет! – приказал Сиверов.
Тот не повиновался.
«Неужели ему и этого мало?» – подумал Глеб, прижал к себе стюардессу и сделал то же самое, что несколькими минутами раньше – Артур Петухов.
Лезвие ножа оказалось у горла стюардессы.
– Курс на Пулково, и без глупостей! Наконец-то ствол черного пистолета медленно опустился к полу.
– Тебе не поздоровится! – сквозь зубы пробормотал помощник пилота, возвращаясь в кабину.
Старушка с внучкой на коленях жалась к иллюминатору, в ужасе глядя на пакет с желтыми брикетиками. Глеб чуть ослабил хватку.
– Дура, не дергайся! – прошептал он на ухо девушке. – Ничего я тебе не сделаю. Сядем – выпущу из самолета первой.
– Я не хотела… – прошептала та.
Глеб, медленно пятясь, отступил к двери туалета, втолкнул стюардессу в тесную кабинку и, прикрыв за собой дверь, поднял фиксатор. Девушка испуганно огляделась, все еще не веря, что жива.
– Сядь! – прикрикнул на нее Глеб. Та послушно опустилась на закрытый крышкой унитаз.
– Что со мной будет? – пролепетала она. Глеб подошел к умывальнику и принялся мыть руки и отмывать от крови лезвие ножа.
– Больно? – глядя через плечо на стюардессу, спросил Сиверов.
Девушка как раз приложила к порезу кружевной носовой платок.
– Нет, я даже не почувствовала, – отозвалась она. Глеб поискал глазами, вскрыл шкафчик с красным крестом на дверце, разорвал обертку бинта, протянул стюардессе.
– Приложи, ничего страшного. Если сворачиваемость крови нормальная, скоро остановится.
Девушка с сомнением смотрела на Глеба. Она никак не могла решить, кто перед ней – террорист, угонщик самолета или человек, спасший ей жизнь.
– Сиди и отдыхай, – Глеб устроился на полу и стал рассматривать выкидной нож, щелкая кнопкой.
Л затем выглянул в узкую щель. Фиксатор позволял лишь чуть-чуть отодвинуть собирающуюся в гармошку дверь. В салоне царили тишина и спокойствие.
Хоть полковник Чеботарев и обещал московским генералам, что ему удастся быстро поднять машины со дна проклятого озера Бездонка, это оказалось не таким простым делом. На извлечение КамАЗов ушли сутки, только в сумерки взревели тягачи, соединенные сцепкой, и из ледяного крошева показалась облепленная илом крыша кунга. Полковник Чеботарев уже радостно потирал руки.
А два московских генерала сидели в командирском «уазике», озябшие, продрогшие, и молили Бога лишь о том, чтобы груз ЕАС-792 оказался в машине. Суетились солдаты, ярко светили прожектора, разгоняя вечерние сумерки. Лучи скользили по берегу, выхватывая из темноты свезенную со всей округи технику. Длиннющий черный трос, натянутый как струна, гудел, отбрасывая на снег истоптанную сотнями ног неровную рваную тень.
«Если сейчас сорвется, придется отложить до утра», – подумал Чеботарев.
И как раз в этот момент три огромных тягача резко рванули вперед так, словно их кто-то подтолкнул, а КамАЗ с кунгом, страшный и черный, дрогнул, пополз в воду, оставив после себя на льду короткий обрывок троса, скрученный спиралью. Оборванный трос длинной метров двести взвыл и со свистом полетел в сторону, ссекая по дороге, как коса ссекает высокую траву, осины, березы, ели. Даже деревья толстые и крепкие, падали, словно бритвой срезанные на высоте человеческого роста.
Генерал Малишевский втянул голову в сутулые плечи, и грязно выругался, проклиная тягачистов, слабый стальной трос и вообще все на свете. А проклинал он зря. Трос был очень крепкий.
Два солдата, не успевшие броситься на снег, были перерублены тросом. Огромные пятна крови расплылись на истоптанном снегу.
Половина прожекторов погасла, а остальные суетливо шарили в темноте, пока, наконец, конуса света вновь не сошлись на торчащем из-подо льда торце кунга с маленьким разбитым окошком. Невзирая на страх, работу продолжили. Правда, на этот раз полковник Чеботарев приказал всем отойти как можно дальше. Солдаты в костюмах химзащиты долго ковырялись в тине, цепляя трос к заднему мосту КамАЗа, чудом зацепившемуся за край льда.
Наконец вновь взревели тягачи, полковник выпустил красную ракету, и на берегу все пришло в движение. Огромный КамАЗ с неимоверными усилиями выволокли на берег. Теперь пришла очередь трейлера. Подготовленный водолазами свернутый трос лежал на снегу, оставалось лишь прикрепить его к сцепке тягачей, что и было проделано. Солдаты, шушукаясь, ругались, проклиная полковника, генералов, службу и свою солдатскую долю за то, что им сейчас, ночью, приходится заниматься неизвестно чем, выволакивать какой-то долбаный автомобиль со дна озера. Почти полтора часа над озером Бездонка раздавался непрерывный рев мощнейших тягачей, наконец, трейлер тоже вытащили на берег Бездонки.
Переведя дух, полковник Чеботарев подозвал своих людей, а всех солдат из инженерных частей попросил отойти подальше. Вернее попросил – это мягко сказано. Чеботарев весь в грязи, злой, неистово заорал на командиров:
– Да отведите вы своих уродов! Они ничего делать не могут, И выставить оцепление, чтобы никто не смел приближаться к машинам. Пусть подготовятся химики, они могут понадобиться в любой момент.
Двенадцать человек из взвода химзащиты, уже облаченные в защитные костюмы, были готовы моментально натянуть противогазы и пойти выполнять задание. Все их приборы находились тут же в уже распакованном виде.
Полковник Чеботарев первым приблизился к кунгу и, к своему удивлению, увидел, что вместо замка погнутая дверь закрыта на толстый болт с наспех навернутой гайкой.
– Что за чертовщина! – промолвил полковник и попытался руками отвернуть гайку.
Но это ему не удалось. Мокрый ил успел замерзнуть.
– Паяльную лампу сюда!
Генералы стояли метрах в двадцати, подняв теплые, воротники бушлатов, опустив клапаны шапок. Никто и не сказал бы, что это генералы. Они были в штатском, только военные бушлаты и шапки делали их чуть похожими на людей, связанных с армией.
– Как ты думаешь – здесь? – обратился генерал Малишевский к генералу Судакову.
– Я тебе скажу через полчаса, – ответил Судаков, сплевывая под ноги и всовывая в рот сигарету.
– Хорошо, если будет по-нашему.
– А как нет? – задал вопрос Судаков.
– Лучше молчи.
– Молчать придется, но недолго.
Судаков двинулся к машинам. Малишевский пошел за ним, обходя сугробы и кучи черного ила на белом снегу. Солдат с уставшим лицом раскочегаривал паяльную лампу. Пламя гудело, ударяясь в стальной лист, растекалось по нему упругими языками.
– Быстрей, – торопил полковник.
– Сейчас, сейчас…
– Дай сюда! – Чеботарев не утерпел, вырвал лампу из рук солдата и сам направил раскаленную струю воздуха на обледеневший болт.
Наконец неподатливую дверь кунга удалось вскрыть. Полковник Чеботарев подождал, пока схлынет вода, вскочил на погнутую подножку и только после этого включил фонарь, направив луч внутрь будки.
– Ни хрена себе! – прошептал он, выпрыгивая из машины в лужу темной воды, уже подернувшейся тонкой корочкой хрустящего льда.
– Что там? – спросил генерал Судаков. ;
Перекошенные губы полковника Чеботарева дрогнули, – По-моему, там трупы.
– Трупы? – уточнил генерал Малишевский.
– Да, трупы. Сейчас проверим.
И Чеботарев приказал своим людям очистить кунг. С десяток трупов выволокли на лед. Один был без головы, у второго не хватало руки, ее отыскали чуть позже, она лежала под нарами. Ящиков, как и предполагал генерал Судаков, не оказалось. Сердце Малишевского судорожно билось и, порывшись в кармане, он извлек металлическую бутылочку с таблетками.
– Что пьешь?
– Да уж не коньяк, – криво усмехнулся генерал.
– Дай и мне. Нитроглицерин?
– Да, нитроглицерин.
– Ну, давай, сообразим по одной.
Генералы приняли таблетки. Их руки дрожали, лица были бледными, такими же, как истоптанный сотнями ног снег.
В трейлере ничего не оказалось.
– Вскрывайте кабины, – распорядился Судаков осипшим, прерывающимся голосом.
Чеботарев с людьми двинулся к КамАЗам и через пять минут доложил:
– В кабинах пусто.
Генерал Малишевский закусил нижнюю губу и принялся нервно сосать таблетку нитроглицерина.
– Вот хренотень! – пробормотал он.
– Хуже не бывает, – неохотно согласился с ним генерал Судаков.
– Значит… – проговорил Малишевский.
– Да, именно так, – сказал Николай Васильевич Судаков, пряча руки в карманы.
– Не нравится мне все это, ох как не нравится!
– Придется докладывать наверх. Генералы отошли в сторону и, уединившись возле, теплого капота командирского «уазика», зашептались:
