– Ну, в принципе, ничего сложного тут нет, – согласился я, допивая виски. – И я могу это сделать!
– Буду по гроб жизни обязана вам, Алессандро, – взволнованно сказала будущая королева. – И душой и телом! У девушки два способа отблагодарить мужчину: накрыть стол или расстелить постель… Я готова на любой!
– Гм… А в каком из них основную роль играет душа?
– Что?
Да, это слишком сложный для нее вопрос, и я попытался исправиться:
– Милая Лика, моя маленькая услуга не стоит такой высокой цены: замена вашего плача на счастливую улыбку – это и есть моя награда!
– Что?
Всё-таки, когда имеешь дело с красавицами, надо меньше читать Воннегута и больше сказок: «Три поросёнка», «Айболит» и так далее. И я перестроился в третий раз.
– Без ложной скромности скажу, что вы – счастливица: вам достался лучший антрепренёр, которого можно найти в Венеции ночью и бесплатно. Теперь постарайтесь уснуть, а утром, в восемь пятьдесят встречаемся в «Золотом кристалле»…
Альтруистичный антиквар отключил телефон и, довольный собой, до хруста потянулся. Я был благороден, доброжелателен, отзывчив и бескорыстен. А хотел бы я, чтобы такая женщина была обязана мне «по гроб жизни»? Однозначно! Если бы, конечно, не издержки профессии, которые научили, что рассчитывать на вечную благодарность могут только законченные… скажу мягче – не умудренные жизнью люди. Но то, что я расположил к себе близкую связь Иуды и подготовил ее к вербовочному подходу – это факт! И весьма положительный! Особенно с учетом того, что я еще не задействовал «кнопку послушания»!
Словом, заснул я вполне довольный собой.
* * *
Большой зал с огромными окнами, выходящими на Гранд-канал, был заполнен лишь наполовину: это начинали день проживающие здесь богатые туристы, у которых завтрак включен в стоимость номера. Зато вечером сюда не попасть без предварительного заказа, причем записываться приходится чуть ли не за неделю: это новая, баснословно дорогая, а потому и модная точка! Надо признать, что завтраки тоже не отличались особой дешевизной: семьсот евро с шампанским «Кристалл», но без иранской осетровой икры, вина «Петрюс» и эксклюзивных сортов виски, которые оплачивались по отдельному меню. Не знаю, как настоящие миллионеры, но нормальные люди, в том числе и ваш покорный слуга, которому частенько приходилось изображать толстосума, предпочитают утром обычную еду: яичницу с беконом, сосиски, овсяную кашу, сыр, сок и прочие простые здоровые блюда, оставляя всевозможные изыски на ужин… Редко увидишь в приличных местах скоробогачика, обжирающегося с утра копченым угрем, осетриной и заливающего их шампанским.
Сегодня я сделал небольшое исключение и заказал к кофе ликер с золотыми хлопьями – «Гольдвассер»: во-первых, чтобы порадовать Лику, а во-вторых, в целях представительства: если говорить без затей, то хотелось пустить пыль в глаза этой таинственной Изабелле Мирандес.
– И что, это настоящее золото? – спросила Лика, рассматривая на просвет рюмку, в которой медленно кружились, оседая, золотистые снежинки. Бордовое платье с большим вырезом на груди и открытой спиной смотрелось на ней эффектно, но не очень уместно для этого времени суток. Впрочем, большинство пожилых постояльцев одеты словно для банкета: вечерние платья, костюмы с галстуками… Старая школа – они приучены всегда торжественно выходить к столу.
– Даже не сомневайся. Если хочешь, я потом покажу счет.
– Какой счет, я вообще не могу ни о чем думать, я вся на нервах…
– Ничего, когда беседа начнется, успокоишься.
– А что она будет спрашивать? О чем вообще можно собеседовать перед конкурсом красоты? О параметрах фигуры? Так они видны и без разговоров!
– Услышим. Может, что-нибудь из школьной программы…
– Какой ужас! Ты серьезно?
– Шучу.
Я по привычке расположился лицом ко входу и лениво рассматривал подсвеченный изнутри огромный плоский аквариум, населенный омарами, креветками, сибасами, тюрбо и другими живыми деликатесами, которые можно выбрать на ужин. В поле моего зрения находился и дающий название заведению большой желтый кристалл на постаменте у входа. В отличие от хлопьев в ликере, он явно не был золотым.
– А я вот думаю: если я не стану звездой, то что буду рассказывать в старости? – неожиданно говорит Лика.
– Кому?
Вопрос поставил будущую королеву красоты в тупик. Должен признаться, что я допустил бестактность. Семью и детей Лика заводить не собиралась, значит, моя некорректность срывает покров с будущего и обнажает ту пустоту, о которой она никогда не задумывалась! А если задумается, то получит такую же депрессуху, как та, что стала периодически накрывать Брандолини… Нет, надо исправляться, чтобы удержать ее от опасных мыслей!
– Впрочем, жизнь нужно прожить так, чтобы было стыдно рассказать, но чертовски приятно вспомнить! – бодро добавляет весельчак Алессандро и выводит Лику из рискованной задумчивости. Несколько секунд уходит на переваривание новой мысли, и она весело смеется.
– Это мне нравится! Сам придумал?
Конечно, приятно сказать «да» и прослыть в её глазах мудрым философом, прекрасно изучившим реалии человеческого бытия. Но, увы, я не могу врать, хотя и понимаю, что честность, в конце концов, меня погубит.
– К сожалению, нет.
– А кто?
– Мой любимый писатель.
– А что он написал?
– Мойдодыр, Золотой ключик… Много всего!
– Помню, помню, кое-что я читала в детстве…
– Умница! Я горжусь тобой!
Ровно в девять ноль семь в зал уверенно вошла брюнетка лет сорока пяти, с ухоженным лицом латиноамериканки и красивой фигурой, которая отвечала канувшим в Лету стандартам 90–60–90, но сейчас вряд ли могла помочь занять видное место на подиуме. Что ж, ничего удивительного – успешные модели, получив приставку «экс», обычно становятся наставницами приходящего на смену поколения… На ней был легкий серый брючный костюм и открытые босоножки на высокой «шпильке». Походкой профессиональной модели – ступни на одной линии, будто идет по канату, – она безошибочно направилась к нашему столику. Головы многих присутствующих повернулись в ее сторону, кое-кто перестал жевать и вытер губы крахмальной салфеткой.
Мы с Ликой поднялись навстречу, состоялось торжественное знакомство, целование мягкой и надушенной руки, отстранив официанта, я помог гостье сесть и любезно предложил выбрать что-то для легкого завтрака.
– Воду без газа, пожалуйста, – ответила Изабелла Мирандес. – У меня с раннего утра встречи, так что я уже поклевала немного хлебных крошек…
Она одновременно продемонстрировала чувство юмора и очаровательную улыбку. Я ответил искренней улыбкой восторга. Несмотря на далеко не юный возраст, властительница конкурсов красоты была настолько элегантна и мила, что могла успешно соперничать с Ликой или Микой – как поодиночке, так и с обеими. Я бы даже сказал, что это эталон женской привлекательности, и если бы вместо неубедительного куска начищенной латуни у входа поставили ее мраморную скульптуру, заведение только выиграло бы!
Привычные опытным современным самцам крохотные детали пластических операций в глаза не бросались, а может, их и не было! Похоже, она представляла собой тот тип красавиц, которые с возрастом не только не стареют, но, наоборот, – расцветают и приобретают еще больше привлекательности. На миг мне показалось её лицо знакомым, но я списал это на последствия неизбывной и естественной мечты любого правильно ориентированного мужчины хоть когда-то в своей жизни близко знать подобную женщину…
Я думал, что незаметно осмотрел этот идеал красоты, но в какой-то миг наши взгляды пересеклись, и я понял, что она столь же умело и не привлекая внимания изучила меня. Обменявшись улыбками взаимной симпатии, мы дали понять друг другу, что удовлетворили свои интересы. Лика ничего этого не заметила – она, приоткрыв рот, рассматривала своего кумира.
Изабелла Мирандес достала из тонкого кожаного кейса в цвет своего костюма пачку ярких глянцевых журналов и положила на стол. На первой же обложке красовалась она сама в центре знаменитых и не очень красавиц.
