утверждает, что в последнее время часто видит Красавчика нетрезвым. И – с женщинами. Ну, насчет женщин все понятно. Много кто позарится на его смазливую физиономию… Да он сам, насколько мне известно, не прочь… Но выпивки… Раньше он в этом деле замечен не был. Однако в последнее время злоупотребляет… Он явно чего-то опасается. Или кого-то. Что, в общем, одно и то же.
– А кто же второй источник? – спросил Лисичкин.
– Когда госпожа Грин стала мне докладывать о поведении Красавчика, я организовала за ним слежку. Это и есть второй источник. Тот, кто за ним следил, утверждает то же самое, что и госпожа Грин. Пьянки, женщины… Красавчик их водит к себе, но чаще остается ночевать у них.
– Понятно, – вздохнул Лисичкин. – Что ж… На сегодня все. Теперь вот что. С Красавчиком пока не общайтесь. Сообщите ему через госпожу Грин, что вы отбыли… ну, я не знаю, куда вы отбыли. Допустим, в другой город по срочным делам.
– Я не совсем понимаю…
Лисичкин какое-то время молчал, а затем спросил:
– Красавчик знает, где вы проживаете?
– Нет. Я не сообщала ему свой адрес.
– Хорошо. А на конспиративной квартире вы с ним не встречались?
– Нет.
– Еще лучше. Ну, а ваше имя, под которым вы живете в этой стране, ему известно?
– Нет. Я отрекомендовалась ему как Эстер. Ну и он знает мой псевдоним. Между прочим, он вычислил его сам.
– Это как так вычислил?
– Математическим способом, с помощью логики. Он ведь математик.
– А, ну да, математик… Тут дело вот в чем… Вы спрашиваете, почему вам не следует с ним встречаться? Очень похоже на то, что этот красавец пошел вразнос. То есть и впрямь затеял двойную игру. Оттого он ведет себя так, как вам сообщили ваши источники. Нервничает… Не привык еще сидеть на двух стульях сразу и смотреть одновременно в две стороны. А если так, то может случиться все что угодно. Допустим, его новые хозяева захотят его убрать. В конце концов, зачем им нужен пьяница и бабник? Так вот… Если они его уберут или на какое-то время выведут из игры, тогда придет самое время для вашего ареста. Выследят вас, когда вы отправитесь к нему на встречу, и… Оттого-то вам и надо на время затаиться. А дальше погляди, что к чему.
– Да, но госпожа Грин…
– А что – госпожа Грин? – не понял Лисичкин.
– Если могут арестовать меня, то и ее тоже. Разве не так?
– Да, госпожа Грин… – потер лоб Лисичкин. – В самом деле… Ей-то скрыться куда как сложнее, чем вам. Все-таки – она хозяйка целого дома… Ладно, подумаем и насчет госпожи Грин. Все будет в порядке, вот увидите.
Спецназовцы договорились с резидентом о возможных следующих встречах, определились, где и как они будут проводиться, и распрощались. Прежде чем уйти, Листопад и Колокольцев провели разведку. Все было тихо, слежки обнаружено не было. Можно идти. И думать, что делать дальше.
А дальше спецназовцы устроили короткое совещание. Для начала необходимо было определиться, кто же он на самом деле, этот Красавчик. Двойной агент, то есть предатель? Или он просто сломался, потому что не выдержал постоянного нервного напряжения, связанного с его работой разведчика? Ошибиться было нельзя, ведь речь, по сути, шла о жизни Красавчика. Одно дело, если у него сдали нервы, и совсем другое – если он враг.
– Давайте будем рассуждать логически, – сказал Лисичкин. Вот – Красавчика прихватили. Арестовали, иначе говоря. Кто его арестовал? Здешняя контрразведка. А отсюда возникает целый список самых разных вопросов. Что такое контрразведка? Верней, кто в ней работает? В ней работают компетентные люди. Профессионалы, которые знают свое дело. И неважно, чья это контрразведка – дураков в ней в любом случае нет. Так вот, эти профессионалы и арестовали Красавчика. Просто так они бы его не стали арестовывать. Для начала они провели предварительную подготовку. Так делает любая контрразведка. А что такое предварительная подготовка? Это в первую очередь наведение всяческих справок о том человеке, которого они собираются арестовывать. Вначале – справки, потом – арест.
Лисичкин умолк, собираясь с мыслями, в задумчивости пощелкал пальцами и продолжил:
– И вот они его арестовали. И буквально на следующий же день отпустили. То есть отпустили человека, о котором долго и старательно наводили справки. Отпустили того, кого подозревают в шпионской деятельности. Повторюсь – отпустили на следующий день! Каково? Можно ли в это поверить? Нет ли здесь какого-то подвоха, чего-то непонятного и невыясненного? – спросил Лисичкин и вопросительно посмотрел на своих товарищей.
– Да как же так – нет? – отозвался Листопад. – Есть здесь и непонятное, и невыясненное. Просто-таки бросается в глаза!
– Тут – одно из двух, – продолжил Колокольцев. – Первое – никакого ареста не было вовсе, и Красавчик его придумал. Отсюда, конечно, сразу же возникает вопрос – для чего ему понадобилось выдумывать? А вот ответа на этот вопрос нет. И не может быть. Потому что проще было бы вовсе не упоминать об аресте, чтобы не вызвать по отношению к себе нежелательных подозрений. Но он рассказал об аресте своему резиденту. Вопрос – для чего?
– Возможно, для того, чтобы набить самому себе цену, – пожал плечами Листопад. – Вот, мол, какой я ловкий – обвел вокруг пальца вражескую контрразведку. Выпутался невредимым из вражеских силков. Так что прошу любить меня и жаловать. Прошу мне доверять и в дальнейшем – даже еще больше, чем прежде. Ведь кому он поведал об аресте и своей ловкости?
– Ну, резиденту, – сказал Лисичкин. – А только я не пойму, к чему ты клонишь.
– А вот к чему, – проговорил Листопад. – Кто у нас резидент? Женщина, правильно?
– Правильно…
– Ты же сам совсем недавно в разговоре с ней рассуждал о женском восприятии действительности. То есть о том, что женщина все воспринимает по-своему, по-женски. То есть – вначале у нее эмоции, а затем подключается разум. Вот на это, мне думается, и был расчет. Красавчик, стало быть, красочно поведает Миледи о своей ловкости и удачливости, Миледи воспримет это на эмоциональном уровне, то есть по-женски, и дело готово. Она Красавчика зауважает и даже не подумает его в чем-то подозревать. Тонкий расчет!
– Да, но она все-таки ему до конца не поверила, – возразил Лисичкин. – Как быть с этим вопросом?
– А это потому, что у нашей Миледи собственный образ мышления, – сказал Листопад. – Разве вы этого не заметили? Отчасти – женский, а отчасти – мужской. Да это и правильно. Какой из нее был бы
