Ночные патрули. Они бы обязательно услышали звук моторов. Но никто ничего не слышал. Значит, звери приходят в поселок пешим ходом. Ну а если пешим, то, значит, они где-то неподалеку.
Разговаривая между собой, спецназовцы преднамеренно не употребляли слово «каракалы». Это было слово, которое понял бы и присутствующий рядом Аббас. А значит, он бы насторожился. И, чего доброго, понял бы, о чем идет речь. А если бы он это понял, то обязательно бы заподозрил, что спецназовцы не санитары вовсе, а кто-то другие.
— Скорее всего, так оно и есть, — выразил всеобщее мнение Никита Белкин. — Пешие звери, которые прячутся в соседнем поселке. Остается лишь узнать, есть ли поблизости такой поселок, и провести разведку.
— А вот мы сейчас спросим у нашего экскурсовода! — сказал Александр Рыжов.
— Ты с ума сошел! — прикрикнул на него Кудрявцев. — Нашел, у кого спрашивать! Ведь он обязательно спросит зачем. А не спросит, так догадается…
— Да, в самом деле. — Рыжов смущенно потер лоб. — Как-то я об этом не подумал…
* * *
О предполагаемых соседних поселениях расспросили у Наги. Он то и дело мелькал поблизости, делая вид, что занят каким-то своим делом, и подчеркнуто не обращал внимания ни на спецназовцев, ни на Аббаса. Выбрав момент, Рыжов окликнул его, отвел в сторону и задал интересующие вопросы. Оказалось, что действительно поблизости от поселка Шахик расположены еще два поселения — Собир и Вади. Были и другие, но все они были далековато, а эти два совсем близко, буквально в четырех и пяти километрах соответственно.
— Вы думаете, что… — начал говорить Наги, но не договорил, потому что, собственно, и без того было понятно, что он имел в виду.
— Ну, не под землей же они прячутся, — усмехнулся Рыжов. — И не на небесах тоже. Значит, в каком-нибудь поселке…
— Может, и так, — задумчиво согласился Наги. — А то, что мы ничего об этом не знаем, еще ни о чем не говорит. Просто люди запуганы и потому молчат.
— Вот именно, — сказал Рыжов.
Говоря, он краем глаза наблюдал за Аббасом. Безусловно, Аббас обратил внимание на то, что Рыжов и Наги о чем-то шепчутся. Но близко он не подходил, и это было вполне объяснимо. Если бы он подошел ближе, то, таким образом, вызвал бы к себе подозрение.
— Благодарю, — сказал Рыжов и совсем уже было собрался закончить разговор, но Наги неожиданно его остановил.
— Подожди, — сказал он. — Я хочу сказать что-то важное. Очень важное…
— Мне? — удивился Рыжов.
— Лучше всем вам сразу, — ответил Наги. — Мне кажется, что это и вправду очень важно…
— Тогда погоди, — сказал Рыжов и направился к остальным спецназовцам. — Наш друг говорит, что хочет сказать нам что-то важное.
— Зови его в нашу палатку! — сказал Кудрявцев. — И сами ступайте туда же. Север, — глянул он на Барабанщикова, — ты остаешься снаружи. Следи за этим… — Кудрявцев указал глазами на Аббаса. — Чтобы он держался на расстоянии и ничего не мог слышать…
Рыжов махнул рукой Наги, приглашая его войти в санитарную палатку. Спецназовцы вошли следом, Барабанщиков остался снаружи. Он даже не взглянул на Аббаса, но все равно тому было понятно, что таинственный разговор в палатке состоится без него. Аббас потоптался и уселся прямо на площади, скрестив ноги.
— Мы тебя слушаем, — сказал Кудрявцев, внимательно глядя на Наги. — Что ты хотел нам сказать?
Наги вначале молчал — было видно, что он волнуется и собирается с мыслями. Впрочем, скоро он успокоился и начал рассказывать. И его рассказ действительно был очень интересным. Более того, это был такой рассказ, который невольно наводил на самые серьезные размышления и сопоставления, вслед за которыми просто-таки напрашивались решительные действия.
…Дело было вот в чем. В то время, когда спецназовцы, изображая из себя праздных туристов, осматривали окрестности поселка, Наги решил еще раз сходить к дому, в котором проживал Аббас вместе с семейством. Наги и сам не понимал, для чего он отправился к дому Аббаса: будто бы какая-то неведомая сила вдруг потянула его именно в это место, а не еще куда-то.
Он пришел к дому, но в сам дом входить не стал. Во-первых, он не видел в этом надобности, а во-вторых, по местным обычаям неприлично входить в дом постороннему мужчине, когда в доме отсутствует хозяин. А хозяина-то как раз и не было, он находился вместе со спецназовцами, изображавшими беззаботных туристов. Подойдя к дому, Наги стал задумчиво рассматривать в общем-то знакомую ему картину — следы от пуль. И еще раз невольно подивился тому, что ни одна пуля, за исключением той, что выбила оконное стекло, не угодила в дом. Крыша дома была довольно-таки густо отмечена следами от пуль, а вот стены — нет. «Обман, — сам себе сказал Наги. — Все это дешевый обман. А значит, и Аббас — тоже обманщик…»
И тут его кто-то окликнул.
— Солдат, — тихо сказал женский голос. — Ты меня слышишь, солдат?..
Наги поднял голову и увидел только что вышедшую из дома жену Аббаса.
— Солдат, мне надо с тобой поговорить, — сказала она.
— Со мной? — удивился Наги.
— Да, с тобой, — подтвердила женщина.
— О чем? — еще больше удивился Наги.
— Зайди во двор, — сказала женщина. — Чтобы никто не увидел нас с улицы…
Наги был сирийцем, и он знал: когда женщина приглашает во двор чужого мужчину в отсутствие мужа, значит, случилось что-то очень важное. Наги невольно оглянулся по сторонам и ступил во двор.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросил он у женщины.
— Ты уже был в нашем доме раньше — в ту ночь, как по нам стреляли, — сказала женщина. — И потом, утром, приходил во второй раз. И сейчас пришел вновь… Зачем ты пришел сегодня?
Наги не знал, что ответить на этот вопрос, но, похоже, что женщина и не ждала от него никакого ответа.
— Я знаю, зачем ты пришел сюда в третий раз, — сказала она. — Чтобы убедиться, что это неправда. Ведь так?
— Какая неправда? — спросил Наги. — В чем?
— Во всем, — ответила женщина. — В ночной стрельбе… Они по нам стреляли, но это неправда. Если бы это была бы правда, то они бы всех нас убили. Ведь это же так просто — убить человека, когда стреляешь в него с близкого расстояния! А они нас не убили… Значит, это неправда. Солдат, ты тоже считаешь, что это неправда?
Вопрос застал Наги врасплох — он не понимал, для чего женщина затеяла с ним этот разговор.
— Я не знаю, — сказал он. — Я пока лишь смотрю. Изучаю, оцениваю…
— Ты тоже говоришь неправду, — вздохнула женщина. — Все почему-то говорят
