Ангел набирает номер Басаргина, сообщает адрес для группы захвата «Альфы». Александр говорит, что альфовцы давно сидят в ожидании и готовы выехать по первой команде. Ангел снова берет в руки переговорное устройство.
– Вас не видит?
– Мы далеко... Биноклем пользуемся... Так... Дым Дымыч наблюдает... Так... Кто-то там за его спиной... Термидор отворачивается... Все, больше не видно... * * *
Ожидание длится минут десять. Потом Термидор выходит. Один.
– Даже странно... – говорит Виталий.
– Что – странно? – спрашивает Ангел.
– Он вышел через тот же подъезд, через который вошел... Характер портится... Теряет бдительность...
Но через двор Термидор проходит совсем в другом направлении. Мимо машины, где за ним наблюдают Пулат с Сохатым.
– Андрюша, он прошел мимо нас...
– Я на месте, но мне показалось, что промелькнула знакомая спина... Правда, сменилась рубашка, и походка стала чуть более раскорячистая... Я бы сказал, умышленно раскорячистая...
– Китаец?
– Китаец... Стоит вполоборота к моему зеркалу... Это он... Смотрит в спину Термидору...
– Но Джон же уехал! Джон, ты уехал? – спрашивает Ангел.
Джон отвечает через переговорное устройство Доктора:
– Пыну здесь делать нечего... Он уже должен пойти по своим поручениям... Или он вас ловит?
– Посмотрим, кого он ловит... Андрей?..
– Китаец откровенно ведет Термидора. Очень осторожно и почти профессионально. Я не совсем уверен, но мне показалось, что он даже брюки сменил. Сейчас на нем брюки с легкой полоской. А раньше были?
– Без полоски, – отвечает Джон. – Черный костюм... Но пиджак от костюма Пын по случаю жары оставил дома. А брюки точно в полоску...
– У меня есть подозрения, что Пын представляет еще какую-нибудь организацию. После появления «Пирамиды» можно ожидать явления «Сфинкса»... Он профессионал – это точно... Пын – это имя или кличка?
– Не знаю точно... Я слышал про какого-то китайца по имени И Пын... Может быть, это он... В группе этого зовут просто Пын...
– Я попрошу Басаргина сделать запрос. – Ангел набирает номер командира и передает просьбу.
– Алексей, скоро будут дополнительные данные. Звонил полковник Мочилов. В Чечне двумя ОМОГ обложена большая банда боевиков. Вернее, там была маленькая банда, но в последние дни на ее базе собралось более тридцати человек из разных отрядов. К ним маршрутами пробивались гости из-за границы. Мочилов думает, что ваши не упустят их... Допрос будут проводить на месте – им дали такой приказ. Туда же в помощь вылетала спецгруппа «Альфы». Подозревают, что это касается нашего вопроса.
– Я понял... Это те люди, к которым должен отправиться Термидор...
– Скорее всего да...
– Будет ответ по нашему запросу, сообщи сразу.
– Сделаю.
Ангел выезжает на соседнюю улицу.
– Попросите Сережу сделать запрос по своим каналам, – советует Джон.
– Чьей базой данных он пользуется? – спрашивает Ангел.
– ЦРУ, ФБР, «Моссад», МИ-6, МИ-8, МИ-12[42]...
– Приятно иметь такую базу... Посредников много?
– Прямой канал доступа.
Ангел звонит сыну:
– Сережа, это опять я. Твой Джон просит тебя сделать запрос на китайца по имени или по кличке Пын. Это тот человек, что «вел» его. Сейчас он «ведет» уже самого Термидора.
– Хорошо, папа. Будет ответ, я позвоню...
Бинокль плавно переходит с одной части двора на другую. Часть за частью, участок за участком. Так же точно изучается и дом. Особенно окна. И особенно одно окно – на чердаке. Оно совсем маленькое, рамы закрыты наглухо и никогда, похоже, не открываются. Согрин смотрит и смотрит на это окно. Переходит на двор, на другие окна, но это маленькое не дает ему покоя.
И наконец-то сработало...
Только несколько секунд назад за этим пыльным стеклом было чисто, а теперь там что-то появилось. Это что-то имеет довольно характерные неровные очертания. Но понять удается, хотя и не сразу. Кто-то поставил к окну автомат. Сквозь стекло видно только самый кончик ствола с ПББС[43] и массивную мушку. Значит, там пост. Оттуда следят за центральной улицей села.
– Чердачное окно... Посмотри... – говорит полковник Разину.
Тот сразу понимает:
– Наблюдатель...
– Пусть снайпер, как поближе подойдете, его обслужит. А лучше, когда мы подъедем...
– Да, так лучше, – соглашается подполковник.
Время наматывает минуты на циферблат часов, заставляет торопиться и исполнять намеченное, хотя разведка произведена недостаточная. Хочется еще понаблюдать, нащупать точки, в которые следует наносить удар, а не атаковать почти наобум в лоб численно превосходящего противника. Но все понимают, что разводящего с часовым вот-вот должны хватиться, и потому группа подполковника Разина, разделившись на две части – пять человек во главе с командиром идет через огороды, четверо во главе с майором Паутовым на главную улицу, – спускается с высоты. Первое время полковник Согрин наблюдает, подкручивая окуляры бинокля, как осторожно, прячась за заборами, спецназовцы выходят на позицию. И посматривает, не появится ли недавняя троица кавказских овчарок. Их басовитый лай оказался бы совсем некстати. Собак не видно. Это хорошо. И офицеры группы Разина идут хорошо, грамотно. На них можно положиться, как на своих.
Полковник сам поднимается:
– Пора и нам...
– Нам давно уже пора, – говорит Сохно и первым спускается к машине бегом.
Согрин с Кордебалетом не заставляют себя ждать. Кордебалет при этом даже не сворачивает антенну рации, собираясь после завершения операции доложить о результате сразу. И саму рацию оставляет распакованной, готовой к моментальному включению. Полковник оставляет на горке свой бинокль. В бою он только мешает, кроме того, есть опасность повредить оптику.
Спускаются на высокой скорости, рискуя подвернуть ногу в буреломе и упасть. Но все проходит благополучно. Не такие преграды они преодолевали в свое время.
Недалеко от машины валяется тело недавнего пленного. Бойцы группы Разина перевернули его, рассматривая, и прикрыли лицо от назойливых мух какой-то тряпкой. Дальнейшие действия скоростные и резкие. Беречь чужую технику в такой обстановке нет смысла. Открывается задняя дверца «Нивы». Безжалостно выбиваются прикладами и выбрасываются задние сиденья и багажник вместе со всем содержимым. Просто разбирать это времени уже не осталось.
Теперь на переднее сиденье посадить безжизненное тело бывшего пленника. Прикрутить рукавами чьей-то «камуфляжки», валяющейся в багажнике. Сами на корточки позади передних сидений. И – можно мчать вперед!
– Скорость держи соответствующую. Не хуже, чем они ездили...
Сохно уже занял место за рулем.
– Волга. Я Рапсодия. Мы готовы...
– Сосчитайте до десяти, и... Ждем вас. Дверь в сарай открыта, проем под прицелом. Там толпа...
– Примеряй «подствольник»[44]...
– Уже два примерили... Плохо, там три маленьких окна – как амбразуры. Будут отстреливаться...
– Местных встретили?
– Я поговорил с женщиной в огороде. Их мужчины заперты в подвале. Она сейчас позовет в соседний сарай своих женщин со двора... Но в доме еще три женщины. И семь боевиков. Один в подвале охраняет пленных, чтобы не ушли через второй выход. Все! Женщины ушли... Считай, и... Ждем...
Согрин начинает считать вслух:
– Раз... Два... Три...
Сохно слышал разговоры по «подснежнику» сам. И ему не надо давать команду. На счет «десять» он отпускает сцепление и нажимает акселератор. Рычаг коробки передач уже стоит на второй скорости и почти сразу переключается на третью...
Позади машины встает шлейф пыли. Дребезжит задняя дверца, которую Кордебалет придерживает рукой. Замок они выбили прикладом, чтобы не возникло непредвиденных проблем. Улица оказывается короткой при таком быстром передвижении. Это не гусиным шагом подкрадываться, как пришлось офицерам группы Разина. И перед воротами Сохно тормозит. Ветер дует им в спину, поднятая пыль большим облаком окутывает машину, затрудняя видимость. Сохно открывает дверцу, но не спешит выйти, Согрин протягивает руку и открывает правую дверцу. И тут же они с Кордебалетом пользуются моментом наибольшей плотности пыльного облака и выскакивают через заднюю дверцу. Стрелой пролетают два шага до забора, под которым спрятались майор Паутов и еще два офицера. Снайпер, старший лейтенант Парамонов, занял позицию под деревьями чуть в стороне. Его задача – «погасить» боевика, который должен высунуться в окошко на чердаке. Со стороны все выглядит естественно. Машина подошла и остановилась. Пассажиры ждут, когда осядет пыль. Не любят, чтобы она на зубах скрипела. В доме распахиваются двери. Должно быть, ждут машину. Двое сразу направляются к калитке, трое стоят на веранде. Тот, что в центре – несложно предположить по манере стоять, – полевой командир Анзор, внешне напоминающий позой, фигурой и залысинами Наполеона.
Пыльное облако садится не сразу. Но садится оно в то же время, когда распахивается калитка и из нее выходят два боевика. Они не сразу понимают ситуацию и даже делают по паре шагов вперед, когда видят спецназовцев.
