— Надо их устанавливать, а потом решение принимать о девушке, — нетерпеливо напомнил Алексеев. — Чего сидим гадаем?
— Ладно, парни, приказ таков, — улыбнулся Росляков. — Вы дуете в наше посольство. Я сейчас сброшу Анохину это кино и напишу про вас…
— Анохин — это кто? — тут же спросил Демичев.
— Это наш коллега. Все ему как есть рассказываете и ночуете в посольстве. Это на всякий случай. А я отправлюсь к одному приятелю, который мне не прочь помочь. Если полиция нашла в том доме тело, то он будет в курсе. Если тело спрятали, то пусть на морды посмотрит, глядишь, кто-то угодил уже в картотеки криминальной полиции.
Через несколько минут они разъехались. Демичев с Алексеевым — в посольство, а Росляков — в неизвестном направлении. Через час, когда Максим выбрался из пробок и подъехал к посольству, их встретил молчаливый парень. Он что-то сказал охране, и машину пропустили внутрь. Тот же парень молча дождался, когда приезжие поставят машину подальше от ворот, и кивнул, чтобы они шли за ним. Идти пришлось не далеко — до кафе в жилом корпусе.
Снова короткое распоряжение и на стол был подан неплохой ужин. С учетом того, что ни Максим, не Андрей сегодня еще не обедали.
— Э, слышь, немой! — окликнул Демичев молчаливого провожатого. — Анохин где? Срочно нужен.
— Нет пока, — басовито буркнул парень.
— И все?
Молчаливый провожатый равнодушно уставился на Демичева, ожидая следующего вопроса. Наверное, он считал, что дал исчерпывающий ответ. Демичев вздохнул, опустил голову и сокрушенно покачал ею.
— Вот крутишься, вертишься, а с тобой поговорить толком не хотят. Ведь душа на чужбине чего просит? Внимания, слова родного и теплого, понимания! Я помню, еще в детстве, когда приезжал к бабушке в деревню…
Демичев на полуслове прервал свое душераздирающее повествование, потому что молчаливый провожатый смотрел на него с равнодушием робота. Есть вопрос — отвечу, есть задание — выполню. А пока никакой важной информации нет, буду помалкивать.
— Ладно, — разочарованно махнул Демичев рукой. — Где нам можно отдохнуть, говорун ты мой?
— В этом корпусе. Комната 312. Ключи у администратора. Я вам больше не нужен?
Все было сказано с интонациями автоответчика.
— Анохин когда вернется? — спросил Максим. — Нам нужно ему…
— Он сказал, что информацию по электронной почте получил. Люди работают.
— Ну и… — Андрей махнул рукой, — и иди, родной. Мы уж дальше сами.
Продолжая болтать о всякой ерунде, они поужинали и отправились в выделенную им комнату. Администратор, оказывается, знала Максима в лицо. Она улыбнулась ему и протянула ключи, объяснив, по какой лестнице лучше подняться. Номер фактически являлся двухкомнатной квартирой с небольшой кухней. Такие жилища в России принято называть «малосемейками». Малогабаритная квартира и коридорная система. Только отличие от общежития одно очень важное — и кухня своя, и санузел тоже.
Демичев первым делом порылся в шкафу, вытащил большое махровое полотенце, банный халат и безапелляционно заявил, что он в душ идет первый. Максим пожал плечами и отправился заглянуть в холодильник. К его большому удивлению, там нашлись фрукты, даже лимон. Стояла и бутылочка золотистого бурбона, который по незнанию многие считают французским коньяком. На самом деле это просто кукурузная водка, которую производят в округе Бурбон в штате Кентукки в США.
Вечер удался. Парни сидели в одних трусах с мокрыми после душа волосами, устроившись в креслах, которые сдвинули к открытой лоджии. Не зря Рим считается самой зеленой европейской столицей. Здорово смотреть на вечерний город, дышать прохладой, которую давала парковая зона на территории посольства. Говорили больше о родине, о доме.
Максим попытался расспросить Андрея об итальянке, но понял, что разговора не получится. При всей своей бесшабашности Демичев явно переживал за нее и разговаривать на эту тему не хотел. Зато на любые другие темы потрепаться был готов. Наверное, соскучился за эти дни по общению с русским человеком, решил Максим.
Проводной телефон на журнальном столике вдруг разразился неуместными в данной ситуации трелями.
— Да чтоб тебя, — проворчал Демичев, плеснув виски себе на ногу. Он потянул трубку телефона за шнур и приложил ее к уху.
— Ну и какого конкретного вам надо? — не очень приветливо осведомился он. И тут же воскликнул: — Здравия желаю, шеф! Отдыхаем. Все как на войне: водка, карты, потаскухи. Виноват! Есть шеф… Да-а? Есть, поняли!
Максим спокойно ждал, когда закончится разговор, и думал, почему дисциплинированный, аккуратный, пунктуальный полковник Росляков терпит в своей группе Демичева. Хотя это только со стороны кажется, что майор расхлябанный, недисциплинированный, неуравновешенный. Алексеев вспомнил Демичева в боевой обстановке. Да, этого человека заменить трудно, и тем более еще при его технических талантах. Наверное, наш шеф даже немного любит, когда Андрей вот так в нерабочей обстановке валяет дурака. Это ему в виде премии. А может, полковник понимает, что характер пытаться ломать — дело безнадежное. Его использовать надо, а не ломать. Как говорится: не нравится — не ешь!
— Чего там? — со смаком обсасывая лимонную дольку, поинтересовался Максим. — Новая вводная?
— Расслабься, — ответил Демичев в своей обычной манере, — спим дома. Шефу удалось установить одного типчика из того подвала. Итальянец, студент химического факультета. Но что интересно, он уже попал в поле зрения спецслужб.
— Естественно, — хмыкнул Максим, вставая и потягиваясь. — Если он настолько увяз в таких делах. Пошли спать, что ли?
— Пошли, — согласился Демичев. — Но ты учти, что по его связям уже давно начали работать, раз возникли подозрения. И знаешь, что там нарисовалось? С ним учится паренек, в третьем поколении швейцарец, а во втором араб. Ничем себя не замарал, вполне законопослушный.
— И что?
— У него родственник в папской охране служит.
— В швейцарской гвардии? Ничего себе зацепочка. И что, шеф какие-то распоряжения на завтра дал, или действуем по своему усмотрению?
— Велено не рыпаться, на встречу к приятелю моей мадамы не ходить. У шефа есть свой план. Велено отоспаться!
* * *
Антонио выглядел жалким. Максим помнил, как этот парень крался в обход позиции Андрея с его подругой. Тогда он был героем! А потом почти на его глазах всю их банду перебили, машину сожгли, а его, как цыпленка, спеленали и увезли куда-то неизвестные люди.
— Я вижу, ты не закоренелый бандит, и руки у тебя не по локоть в крови, — спокойно говорил Росляков итальянцу. — Но мне не очень понятно, как ты мог связаться с этими людьми. Ты итальянец, это твоя страна, твои сограждане, твой народ, и вдруг арабы, которые хотят что-то взорвать, пострадают люди.
Парень молчал, опустив голову. Неизвестно, что он там за эти сутки передумал, сидя в темном холодном подвале. Наверное, понял, что попал в руки не полиции и не контрразведки. Наверное, он больше боялся, что попал в руки других бандитов, в руки противоборствующей группировки. Такой расклад ему был понятнее, учитывая его уличное воспитание.
— Разве тебе все равно, что арабы будут убивать итальянцев? Хоть какая-то гордость у тебя за свою страну есть, хоть капля патриотизма, любви к родине?
— Не морочьте мне голову правильными словами, — наконец раскрыл рот и угрюмо произнес Антонио. — Я никому в этой стране не нужен. Так что мне плевать, кому они тут оторвут голову, а кому нет. Я с ними, и у меня есть деньги. Когда их не было, я голодал. И Лучиана голодала. А ей еще нужны лекарства.
— Кто такая Лучиана? Жена?
— Сестра. Мы живем вместе уже пятнадцать лет с тех пор, как умерла мать. Лучиана больна, а у меня нет денег на операцию. И делать ее лучше в Германии.
— Что с ней? — задумчиво спросил Росляков.
— Я не могу запомнить диагноз, там сложное название. Да и смысл его запоминать. Сосед, врач, подсказывает, какие лекарства нужно покупать, чтобы Лучиана протянула подольше. Вот я по крохам и собираю. Если меня посадят или убьют, то сестре не жить. Это все равно что убить сразу двоих.
— Слушай, Тони! — Росляков поднялся со стула и, подтащив его к пленнику, уселся рядом. — Ты можешь мне не верить, но ты постарайся быть логичным. Я предлагаю тебе вот что. Мы помогаем тебе оформить документы и выехать в Россию. Там мы поможем тебе получить образование, профессию. Ты сможешь работать в России, можешь переехать в любую страну, вернуться в Италию. Твою Лучиану мы тоже отвезем в Россию. У нас замечательные специалисты-кардиологи, у нас делают уникальные операции. Я тебе обещаю, что твою сестренку вылечат и она сможет жить полноценной жизнью. Как тебе такой вариант? Ты сможешь жить, смело и честно глядя людям в глаза.
— Это что, сказка? — поднял больные глаза итальянец. — Или вы придумали такое издевательство, такую муку для меня. Хотите, чтобы я поверил в то, что вы это для меня… для нас будете делать?
