Борис Седов - Мэр в законе

- Таких друзей, как ты…

Не окончив фразу, вице-мэр покинул кабинет начальника милиции.

- Вот ты у меня где! - с удовольствием произнес Годовский, глядя на свой сжатый кулак.

Но дверь за Аникановым уже закрылась, и этой фразы Богдан Силаевич не услышал.

Выйдя из здания УВД, он сел за руль своей машины, сунул ключ в замок, включил зажигание, завел двигатель…

Со скрежетом резины об асфальт и диким ревом двигателя из-за поворота выскочил автомобиль. Ржавая насквозь "копейка" без номерных знаков.

Из окон "Жигулей" торчали стволы автоматов. Их было три. Хотя Богдан Силаевич и не думал в это мгновение заниматься счетом. Он даже головы не успел повернуть.

Длинные автоматные очереди в одно мгновение превратили его автомобиль в решето. И на самом теле Аниканова живого места не осталось.

Спустя сутки эксперты-криминалисты извлекут из холодного трупа вице-мэра сорок шесть свинцовых пуль в латунной оболочке калибра 5,45 миллиметра.

А начальник милиции города Иртинска без особых угрызений совести отправит возбужденное прокуратурой уголовное дело об убийстве Богдана Силаевича Аниканова в архив следственного отдела, отнеся к разряду нераскрываемых.

На рабочем столе перед Таганцевым лежал ворох газет. По телевизору передавали криминальные новости.

"В Иртинске убит вице-мэр". "Заказное убийство Аниканова. Мафия распоясалась". "Москва прибирает к рукам регионы". "Таганцев вне подозрений?"

Андрей читал газетные заголовки и даже не пытался вникнуть в суть написанного.

- На прошлой неделе было совершено еще одно громкое заказное убийство, - трагическим голосом вещал с экрана телевизора корреспондент криминальной хроники. - От бандитских пуль погиб вице-мэр Иртинска Богдан Силаевич Аниканов. А уже сегодня нам стало известно, что это вопиющее преступление отнесено к категории нераскрываемых, так называемых "глухарей". Независимые эксперты подозревают, что столь распространенная в наше время формулировка является ничем иным, как просто следствием халатного отношения компетентных органов к исполнению своих служебных обязанностей.

- Инесса Ильинична, выключите, пожалуйста, эту чушь, - попросил Таганцев.

- Я-то выключу, - ответила секретарь. - Но, Андрей Аркадьевич, в вашей приемной толпа журналистов.

- Гоните их в шею.

- Простите, я не милиционер! И потом, как вы себе это представляете? Они же прут, как танки!

- И давно они здесь?

- С самого утра вас дожидаются.

- Ну, делать нечего. Пусть заходят.

Через секунду в кабинете Таганцева было столпотворение.

Андрей чуть не ослеп от фотовспышек и почти оглох от громко задаваемых вопросов.

- Что могло послужить причиной гибели вице-мэра Аниканова?

- Это какая-то чудовищная ошибка, - отвечал Андрей. - Богдан Силаевич был известен всем как человек абсолютно порядочный, беззаветно преданный своему делу.

- В средствах массовой информации активно муссируется тема, будто бы в Иртинске начался передел криминальной власти. Так ли это?

- Не знаю, что там муссируется в средствах массовой информации и какое отношение криминальные разборки могут иметь к должностному лицу, каким являлся Аниканов.

- Допускаете ли вы мысль о том, что Аниканов мог быть связан с так называемыми теневыми королями металлургической отрасли?

- Вы повторяетесь в вопросах. Я уже сказал, что Богдан Силаевич никогда и ни в чем не был связан с криминальным миром.

- Как городская мэрия позаботилась о семье погибшего?

- О жене, детях и внуках мы действительно позаботились. Им будет выплачиваться пожизненная пенсия и предоставлен ряд социальных льгот.

Казалось, глупым вопросам и не менее глупым ответам не будет конца. Андрей физически чувствовал, как опухает его голова. Терпеть неугомонных репортеров пришлось еще целый час.

Как только последний из журналистов покинул пределы кабинета, сюда вошел Погодин.

- Я не здороваюсь, - хмуро сказал он и уселся в кресло возле журнального столика. - Хочу только знать, как у тебя рука поднялась?

- Не понял. Ты о чем? - Таганцев смотрел на губернатора совершенно невозмутимо.

- Ты прекрасно знаешь, о чем я. Или скажешь, что не имеешь к гибели Аниканова никакого отношения?

- А что ты можешь мне предъявить? - Андрей смотрел Погодину в глаза, даже не думая отводить взгляда. - Ты открыто обвиняешь меня в его смерти?

- Брось валять дурака, Андрей. Аниканов погиб почти сразу же, в тот же день, едва успев сообщить мне о твоих художествах.

- И все же я думаю, тебе следует хорошенько разобраться с информацией, которую довел до тебя Аниканов. Ты уверен, что там все чисто?

- Я уверен в том, что там все грязно, Таганцев. И я докажу, что рыло твое в пуху.

- Виктор, я до сих пор считаю тебя своим другом. Вспомни, как мы вместе работали, как поднимали из руин город, как помогали друг другу. И вдруг черная кошка пробежала, да?! Неужели ты не понимаешь, что кому-то выгодно нас рассорить?!

- Все это лирика. Но запомни, Таганцев: когда я докажу подлинность документов, предоставленных Аникановым, когда смогу наверняка уличить тебя в нечистоплотности, тебе несдобровать.

- Ну, это мы еще посмотрим.

- Что ты хочешь этим сказать? И меня тоже завалишь, как Аниканова? Попробуй.

Выходя из кабинета, Погодин так хлопнул дверью, что с потолка посыпалась штукатурка.

- Ну, почему он даже слушать меня не хочет? - говорил Андрей Насте. - Ведь я уверен, что Аниканов хотел меня подставить, хотел расстроить мои отношения с Погодиным! Ну, допустим, он не принял проектов, которые привез из Москвы твой отец. Во-первых, с этим можно мириться. А, во-вторых, есть множество способов решения любых проблем. Почему же Виктор, не разбираясь, отказался даже выслушать меня?!

В последнее время Таганцев все чаще советовался с женой, доверял ей все свои проблемы. Настя, как могла, поддерживала его.

- Андрюша, ты до сих пор наивно полагаешь, что все люди на свете желают тебе добра? Не будь таким легковерным. Посмотри на того же Погодина.

- А что на него смотреть? Был друг и - нет друга!

- Вот ты называешь его другом. А таков ли он на самом деле? Не обманывай себя. В страшное время, когда вы с ним восстанавливали город, он не о тебе думал. Он, прежде всего, надеялся, что московское руководство оценит его рвение и приблизит к себе. Но этого не произошло. Потому что в Москве все знают: это ты сумел выбить нужные средства, ты грамотно спланировал восстановительные работы, ты, в конце концов, мобилизовал истощенные людские ресурсы! А что сделал Погодин?

- Ну, не надо. Здесь ты не права. Виктор тоже много трудился.

- Вот! Вот! Ты снова готов его защищать с пеной у рта. А Погодин твой только тем и отличился, что в течение всего чрезвычайного положения не отходил от тебя. Да он только формально обозначал свое участие в деле! Реально - ты и только ты вытащил на своих плечах разрушенный город из кризиса. А с Аникановым они просто спелись.

- Какой смысл?

- Не понимаешь? Да они же местные! Земляки, черт бы их побрал! Для них любой приезжий человек - чужак, автоматически подпадающий под категорию потенциального врага. И представь себе - ты приехал, активно взялся за дело, стал раскручивать этот захолустный городишко. Они до тебя не смогли, а у тебя сразу все получилось! Кому же это понравится?

Настя, без сомнения, была умна. Умна и по-женски коварна. Уж она-то точно знала, что самое слабое место мужской психики - самолюбие. Особенно, если оно ущемлено.

Пусть контракты, привезенные в Иртинск Рыбиным, были невыгодны с точки зрения развития экономики края. Но ведь Погодин мог хотя бы выслушать Таганцева. Мог. Но не сделал этого.

- Андрюша, - наставляла она мужа. - Погодин пренебрег тобой, пренебрег вашей дружбой в самый ответственный момент.

- Да не пренебрег он, а всего лишь отказался от невыгодного предложения. К тому же Аниканов "нагадил" не вовремя.

- А что, ты полагаешь, это дело бывает вовремя? - усмехнулась Настя. - Еще раз говорю тебе: Аниканов и Погодин - два сапога пара. А тебя они хотели сместить с должности точно так же, как в свое время убрали двух предыдущих городских руководителей. Не доходит, да?

Может быть, очень может быть, что Настя в очередной раз оказалась права.

А Погодин в это время уже звонил в Москву.

- Иван Афанасьевич! Здравствуйте. Погодин на проводе!

- Здравствуй, Виктор Ефремович. Что стряслось у тебя, кроме того, разумеется, что краевая власть трещит по швам?

- Ничего у меня не трещит. Все по плану.

- И Иртинск лихорадит по плану? - заревел в трубку тот, кого Погодин назвал Иваном Афанасьевичем. - Это кто у тебя, господин губернатор, такие планы составляет?