– Кстати, а где твой русский протеже? – оглянулся по сторонам Крис. – Надеюсь, его не постигла участь бедного Рича?
– Он на пути в Европу.
– Черт, так и знал, что он сделает ноги! – побагровел Крис. – Как ты допустил такое?
– Эти фанатики, похоже, собираются осуществить с его участием теракт с применением ядерного устройства или теракт на каком-то ядерном объекте, – проигнорировал его тон Метлоу.
– Бред! На каком объекте?.. Когда?.. Где?..
– Я не ясновидящий, Крис. Лондон, Париж, Марсель, Москва или Нью-Йорк, кто знает?.. Сарматов, на свой страх и риск, намерен выяснить это и помешать их планам… Но, разумеется, доказательств тому у меня нет.
– Откуда такая зубодробительная информация?
– Сарматов передал ее с человеком, бежавшим с острова в составе группы из трех человек. И еще… Он передал, что на самом деле они никакие не исмаилиты… Так что ты был прав… Это совершенно новые, хорошо законспирированные радикальные организации, которые специально прикрываются символикой ассасинов, чтобы пустить всех интересующихся по ложному следу.
– Вот так новость… – растерянно протянул Крис. – Ты это серьезно?
– Более чем. Но теперь это не проблемы отставного полковника Метлоу, не так ли?..
– Я полагаю, обида здесь неуместна… Эта информация в корне меняет дело. Я сообщу об этом в Ленгли, и, думаю, там изменят решение о твоей отставке.
– Не в обиде дело, Крис. Решение об отставке я принял сам и менять его уже не буду, как бы меня об этом ни просил Большой Босс. Власть большевиков почила в бозе, а тебе известно, что работа против самой России и русских никогда не была моей целью.
Крис смерил его хмурым взглядом и протянул руку:
– Благодарю за безупречную службу, полковник Метлоу. При случае загляну в твой альпийский рай, откуда «Россия видна». Нам будет что вспомнить.
– Загляни, Крис. Но я не люблю воспоминаний…
– В таком случае, Джордж, мы просто напьемся.
– О'кей. Это меня устроит больше.
* * *
Перед отлетом с острова к Метлоу подошли прокопченные Музафар и Станко Ружич.
– Примите мои соболезнования, мистер Метлоу, по поводу гибели еще одного верного вашего друга, – сказал Музафар. – Я хотел бы проститься с вами.
– Улетаешь в Пешавар?
– В Марсель, сэр.
– Понимаю, – кивнул Метлоу и посмотрел на серба: – А ты, братушка?
– Мою родину раздирает война, и мне дорога туда, господин полковник…
Метлоу протянул им визитные карточки:
– С сегодняшнего дня я экс-полковник. Пенсионер… Мой адрес в Австрийских Альпах. Там всегда найдется для вас кров и хлеб.
– Спасибо, братушка! – пожал его руку серб. – Кто знает… Земля-то круглая…
* * *
Через неделю после похорон Рича Корвилла, сдав служебные дела в Гонконге своему заместителю Стиву Коэну, Джордж Метлоу вылетел в Австрию. Его жена и сын без долгих уговоров также приняли решение в скором времени переехать на жительство из американской Оклахомы в Альпы. Тяжкий груз служебного долга, моральных угрызений и постоянной опасности, следующий за любым разведчиком, постепенно спадал с его души. За эту неделю он впервые в жизни начал ощущать себя свободным человеком. «Я больше никому ничего не должен, – повторял он про себя как заклинание. – За все заплачено сполна, господа конгрессмены, сенаторы и вы, господин президент…»
Но в самолете Метлоу настигла какая-то подсознательная тревога. Мысли его обратились к Сарматову. Он понимал, что тот не сойдет с выбранного пути. «Чем я могу тебе помочь, Сармат? – с горечью думал он. – Не моя вина, что шаркуны с ковров Ленгли не осознают, насколько опасны воскресшие из небытия эти исчадия ада. Американцы привыкли думать: Штаты далеко от мятежного Востока и высокомерной старухи Европы. Их проблемы – это их проблемы…»
Тревога не покидала Метлоу. Чтобы заглушить ее, он приказал себе заснуть. Во сне к нему явились фантастические картины мировой катастрофы: ядерные грибы над небоскребами Нью-Йорка и башнями Московского Кремля, сгорающие в адском огне тысячные толпы людей…
– Вы в порядке, сэр? – увидел он над собой лицо стюардессы. – Вы сильно стонали…
– Нет проблем, мисс… Проклятый сон! – пробормотал Метлоу и тут же укорил себя: «Так расслабился за неделю штатской жизни, что стал, как салага, во сне стонать. Так не годится, мистер Метлоу. Кстати, а не избавиться ли мне от этого чертова „мистера“ и снова стать православным мирянином Егором Мятлевым?.. От фамилии Метлоу я, конечно, избавлюсь, но как быть с грехами, совершенными этим господином во славу полосатого американского флага?»
В аэропорту Метлоу с раздражением сказал себе: «Ястреб Востока, ты дезертир, дерьмо! Грехи смываются благими делами, а не маразматическим насилованием совести и памяти». Погуляв пару часов по красавице Вене, он в тот же день купил билет на рейс до Марселя.
Марокко
21 февраля 1992 года
Взлетев с острова буквально за несколько минут до штурма, самолет, на котором, кроме Юсуфа и Сарматова, находилось еще десятка два арабов, приземлился в Исламабаде. Стоянка была недолгой. Пассажирам было приказано оставаться на местах. Пока шла дозаправка, пакистанские солдаты выгрузили из самолета громоздкие металлические ящики. Юсуф тем временем разговаривал у взлетной полосы с какими-то солидными господами. В одном из них Сарматов узнал эмиссара пакистанской разведки Али-хана. «Где падаль, там и шакал, – подумал Сарматов. – Не он ли дирижер всего оркестра?..»
Под гул двигателей вновь взлетевшего самолета Сарматов крепко заснул. Спал долго и без сновидений. Когда проснулся, самолет начал снижение. Внизу промелькнула пустыня с бредущим по барханам караваном верблюдов, а потом до самого горизонта открылся морской простор.
«В Европе пустынь нет, а бедуинов тем более, – мелькнуло у него. – У вонючего хорька очередной сюрприз?..»
Самолет приземлился на бетонную полосу, идущую вдоль берега моря. На этот раз к нему не торопился заправщик.
– Где мы, док? – спросил он Юсуфа.
– В Марокко, – ответил тот.
– Не помню такой страны…
– Она не стоит того, чтобы ее помнили.
– Ты же обещал Марсель?
Юсуф показал на морские волны, на которых качалась большая яхта.
– Корабль, достойный священной особы аравийского шейха, доставит нас в Марсель.
– Хороша лайба! – оценил изящные контуры судна Сарматов.
– Сделаешь работу – купишь такую же, – засмеялся Юсуф. – Курс на Францию, Сармат.
– О'кей, – кивнул тот.
Часть прилетевших с ними арабов забрал подъехавший автобус, но человек десять, не считая Юсуфа и Сарматова, вместе с какими-то тюками и ящиками на моторных лодках доставили на борт яхты. Посудина действительно отвечала самому изысканному вкусу. Но роскоши ее отделки никак не соответствовал исходящий отовсюду запах. «Лайба пропахла ружейной смазкой, как солдатская казарма, – отметил Сарматов. – Ясно, ее используют для перевозки оружия». На рубке, наряду с мощными локаторными антеннами, отливала сталью тарелка космической связи. Еще Сарматов заметил, что на носу и юте яхты прорези закрыты бронированными створками. «Интересно, что под ними? – подумал он. – Наверняка то, что стреляет…»
Два угрюмых мужика с «калашами» сразу препроводили его в крошечную каюту с закрашенным черной краской иллюминатором и закрыли дверь на ключ.
– Эй, мать вашу, жрать хочу! – ударил Сармат ногой в дверь, потом по привычке принялся за исследование своей очередной норы. Крошечный объектив видеокамеры он обнаружил под потолком. Другой, замаскированный под головку гвоздя, в туалете. Скоро по гулу двигателей и усилившейся качке стало понятно, что яхта взяла курс в открытый океан. Через полчаса появился европеец-стюард с подносом, заставленным едой. За его спиной подпирали стены угрюмые мужики с «калашами». Стюард молча составил на откидной столик тарелку с бараниной и миску с фасолевым супом. Не дожидаясь, пока он нальет из термоса в пластиковый стакан кофе, Сарматов уселся за столик. Едва он поднес ко рту кусок баранины, как яхту качнуло и горячий кофе оказался у него на коленях.
– Блин! – по-русски рявкнул он на стюарда. – Раздолбай! Мамай губастый!
– Пардон!.. Эскьюзми плиз, сэр!.. Пардон, месье!.. – вытаращив глаза, затараторил тот и, показав глазами под потолок, прошептал по-русски: – Будь осторожен, дядя…
Сарматов, схватив стюарда за плечи, вышвырнул его за дверь.
«Дешевый трюк! – подумал он. – Русский парень в арабской шайке?.. Чушь собачья».
Юсуф явился в его каюту на следующий день, чтобы измерить пульс и давление.
– Подскочило давление – с чего бы? – удивился он. – Плохо спал?
– Закатал больного человека в нору и спрашиваешь? – зло усмехнулся Сарматов. – Без дела и от духоты голова как у мамонта.
– Можно было бы выходить на палубу, но арабы тебя ненавидят.
– Пусть сунутся…
– Я сам их укорочу, – заверил его Юсуф. – А дело будет. Великое дело, Сармат, которое прославит твое имя в веках! – с пафосом закончил он, а уходя, оставил дверь открытой.
