— Стоило! Я если и не убила, то тяжело ранила Тураева. Гипс помешал. А его банда самая многочисленная.
— Надо срочно послушать эфир! Извини, я сейчас приду.
Стаценко бегом кинулся к локатору на колесах. Влетел внутрь и спросил сидевшего с наушниками прапорщика:
— Гуськов, в эфире про Тураева ничего не слышно?
Крепыш обернулся:
— Фамилию не один раз уже слышал, а о чем лопочут — понять не могу. «Аварец» куда-то запропастился. Но я все записал на диктофон.
— Продолжай записывать. Я сейчас пришлю переводчика. Если что-то интересное будет, я у себя в палатке.
Выскочив из машины, нос к носу столкнулся с Неверовым. Полковник сразу спросил:
— Как девушка?
— Жива, только ушибов много получила. С хирургом уже поспорила. Она Тураева подстрелила. Возможно, именно по этой причине «духи» дальше не полезли.
Неверов покачал головой:
— Отчаянная голова! Давайте все же представимся друг другу, так сказать, не официально. Меня зовут Владимир Анатольевич.
— Юрий Григорьевич, Убитых среди личного состава много?
— Только раненые, восемь человек. Один тяжело. Всех уже унесли в госпиталь. Среди ваших людей ранены двое. К хирургу они явно не собираются обращаться. Я видел, как их перевязывали товарищи. У одного руку бинтовали, а второму голову задело.
— С такими ранениями мои ребята в госпиталь не обращаются, особенно если знают, что там работы полно.
К ним подошли братья Горяевы. Старший извинился:
— Прошу прощения, товарищ полковник. Товарищ майор, Гуськов просил передать: Тураев убит. Батиев и Ходжабеков сразу же повернули. В бой они не вступали. Боевики Тураева растерялись после смерти командира. Исмаилов с двумя отрядами справиться не смог и приказал отступать. Аварец перевел только что их разговоры в эфире.
Стаценко отпустил братьев и повернулся к Неверову:
— Даша решила исход боя одним выстрелом. Буду представлять к награде. Прошу прощения, Владимир Анатольевич, надо ребят проверить…
Стаценко быстро пошел в сторону лагеря. По дороге догнал повара. Федор шел, держась правой рукой за перевязанную левую. Майор удивленно спросил:
— Федор, а ты где поранился?
Колобок застенчиво улыбнулся:
— Да я уже не первый бой вместе с ребятами нахожусь. Сегодня царапнуло, да хоть бы пулей! А то осколок камня впился.
Повар горестно вздохнул, а майор уверенно сказал:
— За этот бой будешь представлен к награде, как и остальные.
Колобок ничего не ответил и исчез в своей палатке. Майор заходил в палатки к разведчикам, расспрашивал о прошедшем бое. Вышел из последней палатки и направился к себе. Торопливые шаги за спиной заставили обернуться: его догонял повар. Подбегая, протянул маленькую желтую коробочку:
— Даше передайте. Я ее любимой тахинной халвы достал…
— А сам, что не зайдешь?
— Ребята скоро пойдут за жратвой, а у меня ужин не готов. Теперь еще и рука подвела!
— Я пришлю тебе помощников.
Он отправил на кухню Огурца и Даню. Удивило то, что ни один не стал спорить и доказывать, что он не годится в помощники Сумскому. Напротив, спокойно кивнули и тут же отправились на кухню.
Зашел к Гуськову и послушал перевод Аварца. Сергей Гигиани переводил речь сразу после прослушивания. Сообщил майору:
— Полевые командиры упрекают друг друга в трусости и нерешительности. Исмаилов назвал Ходжабекова и Батиева ослами. Тут есть одна фраза…
Аварец перемотал пленку назад и включил диктофон. Между чеченскими словами ясно прозвучало дважды — «Шайтан». Гигиани широко улыбнулся:
— Это говорил Ходжабеков. Дословно звучит так: «Ты знал, что здесь находится Шайтан, потому и отправил первым Тураева. Все знают, что ты его не любишь. Как только Шайтан убила Ахмада, ты сразу повернул людей прочь». После этого возмущенный Исмаилов замолчал окончательно.
Стаценко, Гуськов и Аварец весело рассмеялись.
Майор вернулся в свою палатку и тихо спросил:
— Даша, ты спишь?
Из-за занавеса раздалось:
— Заходи.
Даша смотрела на него. Подвинулась в сторону на кушетке:
— Присядь…
Он опустился рядом:
— Федор тебе гостинца прислал. Сам зайти не может, ужин еще не готов.
Волынцева посмотрела на коробочку и улыбнулась:
— Моя любимая, тахинная! Ни какую не люблю — ни подсолнечную, ни арахисовую, только эту, чуточку с горчинкой. Давай вечером чаю попьем?
Он кивнул и почувствовал, что не знает о чем говорить дальше. Уходить тоже не хотелось. Он сидел и молча смотрел на нее. Даша внутренним чутьем поняла его мучения. Здоровой рукой взялась за его руку и потянула к себе. Ее губы мягко ткнулись в его. Он едва успел поставить вторую руку на подушку, чтобы не рухнуть на девушку. Одной рукой приподнял над кушеткой. Теперь она сидела и он прижимал ее к себе обоими руками. Пальцы путались в седых волосах. Ее рука расстегнула несколько пуговиц на его куртке и теперь пробиралась к телу. Он, задыхаясь, сказал прерывающимся шепотом:
— Даша, Дашенька, что же ты делаешь со мной? Ведь ты меня с ума сводишь!
Она тихо рассмеялась:
— Я именно этого хочу — свести тебя с ума! Чтобы ты забыл о службе, о войне, о мужиках! Обо всем, кроме меня!
Он чуть отстранился:
— Даша, а ты не пожалеешь, что поторопилась?
Она положила голову ему на плечо, тихо и серьезно сказала:
— За этот год здесь, в Чечне, я поняла одну вещь — жизнь очень хрупка. Пусть ребята считают, что я предала память Артема, пусть презирают и плюют вслед, но надо удерживать рядом те крупицы счастья, что дает жизнь. Артем бы меня понял!
— Никто не будет тебя презирать, все знают, каким был этот год для тебя…
Она прикрыла ему рот ладонью и продолжила:
— У меня, в последнее время, было очень много свободного времени, чтобы думать. Когда-то я любила молоденького лейтенанта, еще ребенком. Но он исчез из поля зрения. Полюбила Артема, но он ушел в вечность. Молоденький лейтенант за эти годы превратился в майора. Эту встречу нам подарила война. Детская любовь иногда возвращается…
— Ты выйдешь за меня замуж?
Даша кивнула:
— Да. Только не тяни со свадьбой, я хочу носить твою фамилию уже в ближайшие дни.
Он крепко прижал ее к себе, несколько раз беспорядочно поцеловал и радостно улыбнулся:
— Можем пожениться через пару дней, если хочешь. Только я не успею найти платье и фату для тебя.
— И не надо. Мы с Артемом хотели расписаться в форме морских пехотинцев, так почему бы мне не выйти замуж за тебя в этой же форме?
Стаценко посерьезнел:
— Тогда все узнают, что Шайтан — это ты. Чехи давно ищут девушку в берете морского пехотинца с седыми волосами. Тебе удавалось скрывать волосы под кепкой, но из-под берета они будут видны. Ты подпишешь себе смертный приговор.
Волынцева кивнула:
— Тогда поженимся в пятнистой полевушке. А волосы можно покрасить, если краску найду. Не хочу рисковать твоей жизнью.
Потянулась к его губам, но в этот момент в палатку постучали:
— Юрий Григорьевич, вас вызывает Грозный.
Майор со вздохом встал и принялся поправлять форму:
— Иду!
Грустно улыбнулся Даше:
— Извини.
Она помахала рукой:
— Возвращайся побыстрее.
Через пару минут в палатку вошел капитан Самохин. Даша узнала его по шагам и окликнула:
— Алексей, пожалуйста, зайди на минутку ко мне…
Капитан заглянул за занавеску:
— Позвать хирурга?
Она замахала рукой:
— Нет-нет! Что ты! Я хочу поговорить, только не знаю, как начать…
Капитан улыбнулся:
— Раньше я за тобой такого не замечал. Говори, как есть, я пойму.
— Мы с Юрой через два дня поженимся. Не мог бы ты перейти к ребятам?
Волынцева смутилась и опустила голову. Капитан радостно рассмеялся:
— Вот в чем дело! Нет проблем, место у Гуськова в палатке найдется!
Самохин вышел из-за ширмы, свернул спальник и ушел, что-то тихонько напевая. Вскоре Дарья услышала его голос, созывавший разведчиков к кухне. Даша решила, что пришел новый приказ и капитан собрался довести его до сведения всех.
В палатку зашли хирург и медсестра, без стука прошли за занавес:
— Итак, барышня, вот я и до вас добрался! Сейчас посмотрим, что там с вашей рукой и решим, что делать дальше…
Борис Васильевич разрезал разбитый гипс и осторожно снял его. Ощупал плечо, ключицу, внимательно осмотрел рваный багровый шрам. Снял очки, затем снова надел их на нос:
— Не ожидал, если честно, что так быстро затянется. И все же гипс пока рано снимать. Попробуй пошевелить пальцами, а теперь приподнять руку. О малейшей боли сразу же сообщай, не терпи. Это очень важно.
Даша подвигала пальцами:
— Борис Васильевич, пальцы совсем не больно, я могла удерживать цевье винтовки.
