— Нет проблем.
Томми провел руками у меня под мышками, по спине и вдоль пояса. Профессионально. Как если бы не раз проделывал подобные вещи или сам подвергался этой процедуре. Обнаружив «дэн-вессон», Томми удивленно на меня посмотрел.
— У него пистолет.
Села Хенрид нахмурилась. У нее за спиной висел плакат с пистолетом, перечеркнутым красной линией, и надписью «ОСТАНОВИМ БЕЗУМИЕ СТРЕЛКОВОГО ОРУЖИЯ».
— Могу я взглянуть на ваш бумажник? — спросила она.
— Конечно. — Я вытащил бумажник и протянул Томми.
Он быстро его осмотрел, с любопытством, но как-то отстраненно, словно его лично происходящее не касалось.
— Тут написано, что он частный детектив из Калифорнии. И у него имеется разрешение на ношение оружия.
— Хорошо, Томми. Спасибо.
Томми вернул мне бумажник и вышел. Вежливый. Еще один день на фабрике правды.
Села Хенрид обошла письменный стол, села, откинулась на спинку и положила ногу на край стола.
— Люси сказала, что вас интересует проблема иммиграции в Луизиане.
— Совершенно верно. Мы пытаемся выяснить, чем занимается человек по имени Дональдо Прима. Мы полагаем, что он связан с нелегальной иммиграцией, но у нас нет доказательств.
— Люси упоминала Приму, — Села Хенрид взяла карандаш и постучала себе по колену. — Я просмотрела свои записи, в них нет упоминаний о Приме. Но это ничего не значит. У нас действительно существует иммиграционная проблема. Так ее называет конформистская пресса. Новый Орлеан является крупнейшим портом прибытия людей, попадающих в нашу страну через Персидский залив, и на побережье работают дюжины койотов.[40]
— Если вы не в силах нам помочь, возможно, вы знаете кого-то, к кому мы могли бы обратиться.
— Сожалею, — покачала она головой.
Села явно что-то знала, но не хотела делиться со мной информацией.
— Это важно, мисс Хенрид.
Она наставила на меня карандаш:
— Я в течение многих лет писала о жертвах среди тех, кто пытался проникнуть в нашу страну. «Страж» поддерживает принцип открытых границ, а также деятельность тех, кто борется с расистской иммиграционной политикой.
— Мисс Хенрид, я работаю на людей, которые сами стали жертвами. Если я сумею получить информацию о грязных делишках Дональдо Примы, мне удастся им помочь. Я не спасаю мир, а просто по мере сил делаю свою работу.
Она ничего не ответила.
— Вчера, вскоре после полуночи, Дональдо Прима выстрелил в голову пожилому человеку из револьвера тридцать второго калибра. Я видел это собственными глазами. Мне кажется, он убил старика из-за того, что тот обвинил его в гибели маленькой девочки во время путешествия на барже, доставившей их в Штаты. Я видел оба тела. Я прикасался к ним. Вы поддерживаете именно такой способ въезда в нашу страну?
Она сердито зашипела, сняла ногу с письменного стола и наклонилась вперед.
— Чушь собачья.
— Это правда.
— Вы покажете мне тела?
— Нет.
— Почему?
— Потому что это может поставить под удар моих клиентов.
— Возможно, происходящее носит такой характер, что последствия важнее проблем ваших клиентов.
— Что ж, я это переживу.
Она вновь нахмурилась, встала, подошла к окну, чтобы проверить, на месте ли Пайк, и вернулась к столу.
— Я кое-кого знаю. Его зовут Рамон дель Рейо. Вероятно, он сможет вам помочь. Однако по телефону говорить он не станет. Рамон помог многим людям въехать в Штаты, и федералам не терпится его прищучить.
— Хорошо.
— Я хочу, чтобы вы понимали, как сильно я рискую, — вздохнула она. — Я верю в то, что делает Рамон. Он крутой сукин сын, и все пытаются до него добраться, начиная от федералов и кончая проклятыми бандитами из Никарагуа. Не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Вы меня понимаете?
— Мисс Хенрид, мне необходимо добраться до Примы. Ваш человек будет со мной говорить?
— Мне нужно ему позвонить, но не отсюда. Можете меня подождать, а можете пойти со мной. Так вы со мной? — бросила она, поднявшись.
Мы вышли на улицу к автомату, расположенному напротив кафе, и Села Хенрид позвонила по телефону, прикрывая его телом, чтобы я не увидел номер, который она набрала. Она говорила минуты две, потом повесила трубку и сказала:
— Сейчас мне перезвонят.
Я кивнул.
Через девять минут телефон зазвонил, и Села Хенрид сразу взяла трубку. И вновь разговор продолжался несколько минут, но теперь она что-то записывала в блокнот. Закончив, она показала мне блокнот.
— Это в Новом Орлеане. В магазине. Вы должны быть там ровно в час. У вас еще полно времени.
— Благодарю, Села. Я очень ценю вашу помощь.
Она засунула блокнот в карман и посмотрела на Пайка. Он сидел в машине в квартале от нас, но понять, куда он смотрит и о чем думает, было невозможно.
— Рамон придет на встречу, но с ним будут люди, способные его защитить. Понимаете, о чем я говорю?
— Конечно. Мы не должны делать глупости.
Она кивнула.
— Я не стала бы брать с собой пистолет. Это приведет к тому, что они начнут нервничать. К тому же отберут у вас оружие.
— Хорошо.
Она снова кивнула, потом посмотрела мне в глаза. Так обычно поступают в тех случаях, когда хотят убедиться, что непонятливый собеседник все же вас понял.
— Я вам очень многое доверила, мистер Коул. Рамон — хороший человек, но вы имеете дело с опасными людьми, которым есть что терять. Если они решат, что вы им угрожаете, то убьют вас. Если они решат, что я их подставила, то убьют меня. Надеюсь, вы примете это к сведению.
Я посмотрел на телефон-автомат, потом обернулся на офис «Берегового стража».
— Если федералы так сильно вами интересуются, что способны установить жучки на телефонах вашего офиса, то почему бы им не поставить прослушку и на соседних телефонах-автоматах?
Она кивнула, и на ее лице появилось усталое выражение, словно ей становилось все труднее выдерживать бремя бесконечных страхов.
— Как и вы, мы просто делаем свою работу. Надеюсь, это приносит пользу, мистер Коул.
Села Хенрид вернулась в «Страж», а мы с Пайком отправились в Новый Орлеан. Поездка заняла немногим меньше полутора часов. Нам пришлось проехать через болота и такие густые леса, что они больше походили на джунгли. По дороге я рассказал Пайку о беседе с Селой Хенрид, о Рамоне дель Рейо и людях, с которыми он связан. Пайк молча выслушал, а потом сказал:
— Я знаю парней с Юга. Это опасные ребята, Элвис. Они выросли с войной. Для них война — образ жизни.
— Может быть, нам следует разделиться. Мне встретиться с Рамоном, а тебе остаться в стороне и приглядеть за мной.
Иными словами, Пайк должен был прикрыть мою задницу, если все пойдет не так, как нам хочется. Более подходящего человека, чем Джо Пайк, для этого просто невозможно найти.
— Звучит разумно, — кивнул Пайк.
Последние двадцать миль шоссе упорно поднималось вверх, над болотами и согбенными мужчинами в плоскодонках. Слева, словно огромное внутреннее море, показалось озеро Понтчартрейн, потом болота остались у нас за спиной, мы оказались в спальном районе и въехали в Новый Орлеан. По шоссе I-10 мы миновали сердце города, проехали «Супердоум», который со стороны шоссе напоминал космический корабль из «Дня, когда Земля застыла», приземлившийся среди холмов. Мы свернули с автострады на Кэнел-стрит и направились на юг к реке и французскому кварталу.
Без двадцати час мы припарковали машину на Шартрез-стрит и разделились. Первым ушел Пайк. Я спрятал «дэн-вессон» под передним сиденьем и, выждав десять минут, последовал за ним.
Я зашагал на запад по Мэгэзин-стрит и вскоре оказался в бедном районе с облупившимися фасадами, вдалеке от Бурбон-стрит, площади Джексона и туристических маршрутов. Грязные магазинчики, сомнительные личности — таких мест туристы стараются избегать. Я нашел адрес, который мне дала Села, но дверь была заперта, и мне показалось, что дом заброшен. Я прочитал объявление: «Сдается». Однако все вокруг было покрыто толстым слоем пыли и грязи, и возникало такое ощущение, что здесь уже пару столетий не ступала нога человека.
— Ну-ну, — пробормотал я.
Я постучал и стал ждать. Никто не ответил. Я огляделся по сторонам, но Джо Пайка нигде не было видно. Я снова постучал, но тут подъехала светло-серая «акура» и притормозила рядом со мной. Из нее на меня смотрел худощавый латиноамериканец в темных очках «Рэй-Бан». Рядом с ним сидел черный парень. Похоже, гаитянин.
— Рамон? — спросил я.
Латиноамериканец мотнул головой, указывая на заднее сиденье.
— Садись.
Я снова оглядел улицу, но она оставалась совершенно пустой. Тогда я отступил на шаг от «акуры».
— Извините, парни. Я жду кого-то другого.
Гаитянин вытащил автоматический пистолет и навел на меня.
— Садись, приятель, или я тебя пришью.
