— Разор здесь. Он безоружен.
— Вперед, парни! — приказал Астахов своим.
Блатные ворвались в комнату и скрутили спящего Алексея так быстро, что тот не успел еще толком проснуться, когда его руки оказались скованы за спиной наручниками.
Астахов и Маша вошли в комнату. Мстя за погибших товарищей, бойцы били не способного сопротивляться Лешку.
— Уйми их, — тихо попросила Мария.
— Прекратить! — распорядился Голован. — Я обещал временную неприкосновенность! Кто его еще раз тронет без команды, того сам пристрелю! Поняли?!
Бандиты, сдерживая злость, отошли от Алексея. Тот перевернулся на полу, сел.
— Все-таки ты сдала меня… — тоскливо сказал Разор, глядя на Машу. — Стерва…
— Конечно, сдала! — ухмыльнулась Мария. — Не подыхать же вместе с тобой!
— Я ведь отпускал тебя! Почему ты не оставила мне права хотя бы умереть без мучений?!
— А почему ты не оставил мне права самой решать свою судьбу? Почему похитил меня и чуть не угробил?! Почему?!
Алексей промолчал, отвернулся.
— Его можно отправить в подвал, — сказала Маша Головану. — Пойдем, покажу, где это.
Разора отвели вниз, но не в то помещение, где хранилось мясо, — там было слишком холодно, — а в соседнее, где лежали консервы, крупы, картошка. Алексея швырнули на пол, сковали ноги, заперли. Двух бойцов Астахов оставил стеречь дверь.
— Он правда тебя отпускал? — спросил Голован Машу, пряча в карман ключи от подвала.
— Правда… — потупилась Маша.
— Что ж ты не ушла?
— Я боялась его… После того, как узнала, что он все время мне врал, я боялась. Еще стрельнул бы в спину…
— Ну, это ты выдумываешь. Не такой он человек. Впрочем, ты могла не разобраться, струсить, обозлиться… Что взять с бабы? Да еще с такой стервы! — Голован улыбнулся, обнял Машу за плечи. Девушка прильнула к нему.
— Ты простил меня?
— Простил, простил… Хотя сам не понимаю, как я могу тебя прощать. Сентиментальным становлюсь… Скажи, в доме есть выпивка?
— Конечно. Разве по мне не заметно?
— Я имею в виду — ее достаточно? Хватит на всех?
— Да, там много водки «Абсолют». Хорошая водка, мы пили… с ним. Еще есть вино, грузинское, крепленое, два небольших бочонка.
— Всего два? Мало для такой оравы. Тем более джигиты вина не пьют, им Коран запрещает потреблять продукт из винограда. А вот о спирте Магомет не говорил…
Маша подвела его к нужной двери. Астахов вытащил связку ключей.
— Вот этот, — ткнула она пальцем в один из них. — Открывай.
Голован открыл. Мария первой вошла в помещение, схватила бутылку.
— Откупорь! — потребовала она.
— Зачем сейчас? — удивился Астахов. — Накрой прежде стол, закусок приготовь, я отряжу людей в помощь…
— Неужто горцы станут выполнять женскую работу на кухне? — спросила Маша насмешливо.
— Горцы не станут. Но есть еще шестеро моих ребят. Двое охраняют Алексея, четверо помогут тебе.
— Все равно откупорь! Водки хочу!
— Нечего! — прикрикнул Астахов. — Ты и так уже… Протрезвей. Тебе еще готовить.
Маша покорно опустила руку с бутылкой.
Стол накрыли на первом этаже, в самой большой комнате. Она, собственно, и предназначалась для застолий. Алексей, видимо, надеялся, что когда-нибудь сможет использовать свое горное убежище в ином качестве. Мария помнила, как однажды он фантазировал на эту тему: избавимся, мол, от преследования Голована да создадим здесь гостиницу для охотников. Махкам будет за егеря, а мы — всегда при куске хлеба с маслом.
Часа через три приготовления закончились и Голован, уже чувствующий себя тут хозяином, пригласил всех к столу.
Пока продолжалась стряпня, Астахов осмотрел дом. Он решил создать в этом вовремя подвернувшемся «дворце троллей» постоянный склад для хранения больших партий наркотиков. База из Лешкиной «виллы» получится шикарная, рассуждал Голован, — место укромное, а слабо охраняемая российская граница относительно близко, Переправлять отсюда наркотики не составит труда.
Горские обычаи запрещали женщине сидеть за одним столом с мужчинами. Однако Маша была русской, поэтому Голован усадил ее во главе стола, рядом с собой. Впрочем, это не снимало с девушки обязанностей хозяйки — она должна была при необходимости менять блюда и бегать в подвал за водкой. Так велел Астахов, чтобы не очень шокировать своих диких кавказских друзей.
Когда все расселись, Мария наклонилась к Головану.
— Налей мне водки в бокал, — попросила она. — Хочу напиться.
— Не валяй дурака, — ответил Астахов, раздражаясь. — Ты должна людей обслуживать. А потом, мужчины, как видишь, пьют из рюмок. Нечего тебе выделяться.
— У меня очень крепкая голова, ты же знаешь, — вздохнула девушка. — Тогда хоть тосты поднимай почаще.
— За этим дело не станет, — успокоил Петр Васильевич. — Все же мы на Кавказе.
Но первый тост Голован произнес сам.
— Друзья! — сказал он. — Наша операция завершилась полным успехом. Теперь давайте забудем взаимные обиды, потому что нам вместе предстоит работать и работать. Никакая вражда между нами недопустима. Кто со мной согласен, поднимите свои рюмки!
Все подняли рюмки и выпили. И Маша тоже.
Пили много — тост следовал за тостом. Мария уже несколько раз бегала в подвал за добавкой. Несмотря на то что она хлестала спиртное наравне с мужчинами, пьянела не быстрее их.
— Петр! — обратилась Маша к Астахову, вернувшись в очередной раз из подвала. — Там часовые скучают. Они очень просили меня задать тебе один вопрос: может, ты разрешишь им тоже выпить? Двери в подвале крепкие, а Разор скован, никуда он не денется. Да и парни-то сильные, не свалятся…
— Их через два часа сменят, могли бы и потерпеть! — жестко ответил Голован.
— Как скажешь, — потупилась Маша. — Я только передала их просьбу. Конечно, Лешку надо бояться даже беспомощного, он такой, ты прав…
— Кто это его боится?! — Астахов вскинул голову. — Я, что ли?!
— Я этого не говорила, Петр… Это я его боюсь…
— Тебе нечего бояться! Двери там действительно крепкие, ключи у меня, а уж я-то не закосею! Вот что, дай-ка ты и впрямь водки часовым. Пусть расслабятся ребята. Но предупреди: чтобы с поста ни ногой!
— Конечно. Слушай, Петр… — Машино лицо вдруг приобрело испуганное выражение. — Я вдруг вспомнила: Разор утверждал, будто ты назначил огромный выкуп за мою поимку и за его голову. Говорил: поэтому, мол, нам нельзя пока возвращаться в Россию. Ты действительно назначил?
— Да. Ваши фотографии имеются у всех дружественных мне лидеров крупнейших группировок страны. А дружу я пока с большинством и ни с кем сейчас не воюю. Так что Разор рассудил верно.
— А как же мы поедем домой? Тебя знает в лицо далеко не каждый рядовой бандит. А меня могут узнать и попытаться похитить. Опять начнется стрельба, от которой я так устала, такого страха натерпелась…
— Не волнуйся! — самодовольно усмехнулся Астахов. — Я уже об этом подумал. И звонил Мудрову по радиотелефону — спутниковая связь. Выкуп отменен. Сейчас Андрей наверняка обзванивает всех, кого надо. Через день-два вся блатная Россия будет знать: любовница Голована возвращена хозяину, денег за нее не получишь. И никто не станет дергаться.
— Ой, как здорово! — совершенно по-детски захлопала ладошками Маша. — Скажи, а ты действительно меня любишь… Петя? — Она чуть понизила голос, произнося его имя.
— Ты нужна мне, — так же тихо, но жестко ответил Астахов. — Нужна. И не будем больше об этом! — Последние его слова прозвучали приказом.
— Хорошо… — склонила голову девушка. — Как скажешь, Петя, как скажешь… Ты мой хозяин.
Разор лежал в подвале собственного дома. Не было выхода — Лешка это знал точно. Даже если б удалось освободиться от наручников, то все равно покинуть подвал можно только через дверь. А она заперта и наверняка охраняется.
Алексею оставалось одно — готовиться к смерти. Страшной, мучительной смерти.
Он в который раз спрашивал себя, жалеет ли о том, что сделал. И в который раз отвечал: нет. Повторись все опять, он поступил бы точно так же. Даже зная, чем все кончится.
А Машка стерва все-таки, думал Алексей. Ну да Бог с ней. Предала… Зато подарила дни и недели счастья. Того самого, которого никогда не было, но всегда так хотелось! И вот изведал наконец. Правда, придется заплатить жизнью. Ну и пусть. Терять нечего. И никто жалеть не будет. Родители умерли, близких нет, друзья разбросаны по стране.
Конечно, подыхать не хочется. Эх, надо было идти работать в милицию, а не в банду! Собирался же… Но там сейчас тоже столько дерьма! Да еще ментов бесконечно втягивают в политические разборки.
Разор вдруг замер, прислушался. Нет, ошибки быть не может — стреляют! Боже мой! Да что они там все, озверели?! Осатанели?! Зачем палят?! Устроили салют победителей?! Вряд ли. Голован никогда бы не позволил, тут он строг. Тогда что? Неужели Машка… Да нет, невозможно. Кто ей доверит оружие? А если схватит сама, ее сразу и завалят. Тот же Голован и завалит.
