— Да, у нас хорошая кухня, — обрадовался грузинский вор. — Вы еще другие блюда покушайте. Вот сациви, мамалыга, хачапури, а вот зелень: базилик, кинза, очень полезно, кушайте на здоровье.
— Сколько же можно есть? — шепнула на ухо Герману Марина. — Все едим и едим. В животе уже места не осталось.
— Кушай, кушай, — в ответ прошептал ей Герман. — По традиции не принято отказываться, уважай обычай.
Старый грузинский вор взял на себя роль тамады. Он произносил длинные, замысловатые тосты. А если гость хотел что-нибудь добавить, то он брал так называемое алаверды — продолжение тоста. Пили за близких, за друзей. За здоровье живых и за упокой души умерших и погибших. За тех, кто сейчас в неволе. За верную дружбу и преданную любовь. Когда Реваз предоставил слово Герману, молодой человек встал, поднял бокал и произнес:
— Я рад, что нахожусь сейчас в компании столь уважаемых, умудренных жизнью людей. Вы прожили нелегкую, я бы даже сказал, очень трудную жизнь. Нам же, молодым, нужно уважать вас и слушать ваши наказы. Здоровья вам, удачи и долгих лет жизни. Я хочу поднять бокал за ваше, за воровское.
Герман поднял бокал с вином, и все с большим одобрением его поддержали.
Чуть позже старые воры завели свои беседы, а молодые люди отсели поодаль, уютно устроившись у экрана широкоформатного телевизора. По телевизору передавали новости. Когда пошла криминальная хроника, Герман сделал звук чуть громче.
Вдруг лицо его побелело. Из руки выпал бокал. Он немигающим взором уставился в экран, на котором показывали сгоревший джип и несколько трупов. Он узнал джип, узнал место, где все произошло. Телерепортер сообщил, что перестрелка случилась прошлой ночью и что такой грандиозной бойни давно уже не было в Москве. Он рассказывал, что на месте кровавого столкновения найдено четырнадцать трупов, что милиция прибыла на место очень поздно, только через тридцать пять минут после поступившего сигнала о выстрелах, и что после их прибытия на месте преступления, кроме трупов и огнестрельного оружия, ничего обнаружить не удалось. Никто в связи с этим делом задержан не был, хотя пожилой сторож из гаражного кооператива утверждал, что якобы несколько автомобилей буквально за десять минут до прибытия милиции спокойно отъехали от места, где гремела перестрелка. Тележурналист выражал недоумение, почему в очередной раз не сработал пресловутый план «Перехват»? Почему не были вовремя оцеплены близлежащие районы? Очередное проявление нерадивости наших органов? Или какая-то иная неизвестная причина? Факт был налицо — никого задержать не удалось. Следственные органы предполагают, что это была крупная разборка между бандитскими группировками, не поделившими сферы влияния.
— Герман, что с тобой? Что случилось? — взволнованно спрашивала, тряся его за плечо, Марина.
Герман не отвечал. Он стеклянными глазами смотрел на экран.
Встревоженные голосом девушки старые воры прервали свой разговор и подошли к дивану, на котором сидели молодые люди.
— Гера, сынок, что произошло? — спросил Георгий Максимович.
Герман мрачно молчал. И только принесенный стакан воды отчасти вывел его из состояния шока. Немного помолчав еще, он сквозь зубы процедил:
— Моих друзей… Убили… — и через некоторое время добавил: — Мне нужно срочно лететь в Москву.
Герман напряженно задумался.
Резван послал людей в отель за его вещами. Георгий Максимович обратился к молодому человеку:
— Послушай, сынок. Я не знаю, что у вас там приключилось, но вижу, у тебя горе. Не хочешь, не отвечай, но я тебя спрошу: чем мы можем тебе помочь? Кто я и мои друзья, тебе известно. Какая сила за нами стоит, ты знаешь тоже. Мы в состоянии решить многие вопросы.
— Спасибо, дядя Жора, за предложение и поддержку. Если потребуется, я обращусь к вам за помощью. Но для начала я попытаюсь разобраться со всем сам.
Через несколько минут подъехала машина с вещами Германа. Резван сказал своим людям, чтобы они отвезли Германа в аэропорт, достали билеты на ближайший рейс и проводили его через депутатский зал до трапа самолета.
В ответ на мольбу Марины взять ее с собой он объяснил, что ничем помочь ему она не может и рисковать ее жизнью он не вправе. И когда он все решит сам, то обязательно ей позвонит. У девушки щемило сердце. На глаза наворачивались слезы. Она предчувствовала, что ему грозит опасность, и хотела быть в эти трудные минуты рядом со своим другом. Но, увы, она понимала, что Герман ее с собой не возьмет.
Перед вылетом Герман набрал мобильный номер Феликса и попросил, чтобы тот встретил его в аэропорту.
На первом этаже аэропорта Внуково у стеклянных дверей прилетевшего Германа встретил Феликс Чикаго. На нем был неизменный длинный кожаный плащ, а за его спиной стояли трое крепких парней.
— Здорово, братуха, — обнял он Германа. — Что-то на тебе, дружище, лица нет. Что стряслось?
— Об этом чуть позже, братишка. Рад тебя видеть. Спасибо, что встретил.
— О чем разговор, — широко улыбнулся Феликс. — Всегда рад. А где твои пацаны?
— Давай об этом чуть позже, — мрачно повторил Герман. — Нужно заехать куда-нибудь в тихое место. Есть серьезный разговор.
— Тут недалеко, у Кольцевой, прибитый нами ресторанчик. Уютное, тихое место.
— Поехали, — кивнул Герман.
Проследовав в небольшой банкетный зал ресторана на обочине шоссе, они остались там вдвоем. Официант принес бутылку виски, легкую закуску и сразу удалился.
Герман рассказал Феликсу о том, что видел по телевизору.
— Гера, брат, а ты уверен, что это именно твой джип, твои ребята?
— Ошибки быть не может. Репортаж был длинным, там долго все показывали. Я точно узнал обгоревший джип. Наш джип. В нем было два обгоревших трупа. У одного я увидел золотые часы «Ролекс». Я сам их подарил на день рождения Елисею. — Герман сделал паузу. — Еще я узнал труп в ангаре — это был Васек. Бойня произошла в автосервисе Гочи. Они как раз туда вчера собирались.
Герман опустил глаза потому, что на них навернулись непрошеные, злые мужские слезы.
— Крепись, братуха, крепись, — положил руку на плечо друга Феликс. — Я с тобой и все наши близкие тоже. Те, кто убил твоих друзей, жестоко ответят за это. Короче, кранты им, из-под земли достанем. Ты знаешь, кто они?
— Точно нет. Но догадка есть. Телерепортер сообщил, что среди трупов преобладают «лица кавказской национальности», по всей вероятности чеченцы. В самолете я подумал о том, что это ответ на те дела, которые мы провернули за последний месяц. Рубанули мы одну компанию, крышей у которой является некий Мусса-чечен. Глава крупной чеченской группировки.
— Есть такой, знаю его. Фамилия— Габаев. Беспредельная морда. И бригада у него отмороженная. Ты уверен, что это его рук дело?
— Точно не уверен, но есть такое подозрение. В этом и предстоит нам сейчас разобраться. Давай поднимем все наши каналы и узнаем, чьих это рук дело. Тогда уже путь один…
— Базара нет. С утра пораньше и займемся, а сейчас тебе нужно отдохнуть. Поедем ко мне, у тебя, наверное, небезопасно. Как говорится, утро вечера мудренее.
В восемь часов утра Германа разбудил звонок мобильного телефона. Он взял трубку и включил связь.
— Да, слушаю.
— Гера, это ты? — услышал он тихий голос. — Ты где?
— Бетон, ты?! Ты жив?! — удивленно и радостно воскликнул Герман. — Я уже в Москве. Что случилось? Где ты находишься? Что с тобой?
— Я-то жив, братишка. Немного прострелен, а вот наши пацаны… — Эдик вздохнул. — Их больше нет. Ты можешь за мной сейчас приехать?
— Да, конечно, еду! Сейчас! Где ты находишься?
— Я не буду называть адрес, твой телефон, возможно, прослушивается. Ты мою подругу Светку помнишь?
— Помню. Ну?
— А где она живет, помнишь?
— Помню.
— Так вот, я у нее. Приезжай.
— Еду!
Герман вместе с Феликсом и четырьмя его парнями заскочили в два шестисотых «Мерседеса» и тронулись в путь. Через сорок минут они уже были у Светланы.
Раненый Эдик подробно рассказал им, как все произошло. Сам он тоже не мог догадаться, с какой стороны ветер дует. Для него оставалось загадкой, чьи это были люди и почему они на них напали.
Раненого Бетона вместе с его подругой Светой перевезли в загородный дом Феликса. Там условия для лечения лучше и безопасней. Снабдили всеми необходимыми медикаментами, привезли своего врача — опытного хирурга. Тот, осмотрев раны, сказал, что парню сильно повезло и он скоро пойдет на поправку. Но недельку-другую ему все же поваляться придется. Объяснив Свете, как менять повязки и что делать, он обещал приехать через два дня, чтобы повторно осмотреть раненого.
Пока за Бетоном ухаживала заботливая подруга, Герман с Феликсом начали конкретную пробивку своих врагов. На ноги были подняты все близкие и их люди, а друзей у них хватало. Многие дружественные группировки и бригады стали помогать им.
