— В этой папке — признание преступника Упитиса, — сказал он. — Перевести его для вас будет для меня настоящим счастьем. Вы, кажется, удивлены?
— Да, — ответил Валландер. — Это вы его допрашивали?
— Нет. Полковник Путнис приказал продолжить допрос капитану Эммануэлису. А тот преуспел сверх всех ожиданий. Мы возлагаем большие надежды на Эммануэлиса.
В голосе Мурниерса Валландеру послышалась ирония. Или это всего лишь обычный голос усталого и разочарованного милиционера?
— Итак, пьяница, коллекционер бабочек и поэт Упитис решил полностью во всем признаться, — продолжал Мурниерс. — Вместе с двумя сообщниками, господами Бергклаусом и Лапиным, он признает себя виновным в убийстве майора Лиепы в ночь на двадцать третье февраля. Убирая майора Карлиса Лиепу с дороги, эти трое выступали в качестве исполнителей заказа. Упитис утверждает, что не знает, кто является заказчиком, что, возможно, правда: заказ прошел через руки многих посредников, прежде чем попал к исполнителям. Поскольку речь шла о милиционере высокого звания, оплата была внушительной. Упитис и двое его сообщников поделили между собой гонорар за убийство, равный ста годовым зарплатам латышского рабочего. Заказ был сделан больше двух месяцев тому назад, то есть задолго до того, как майор Лиепа ездил в Швецию. Заказчик сначала не назвал никакого срока. Главное, чтобы Упитис и два его сообщника сделали свое дело. Но внезапно что-то изменилось. За три дня до убийства, то есть когда майор Лиепа еще находился в Швеции, с Упитисом связался один из посредников, который сообщил, что майора надо убрать, как только он вернется в Ригу. Никакой причины этой внезапной спешки не называлось, но сумма гонорара была увеличена, и Упитис получил в свое распоряжение машину. Упитису велели два раза в день, утром и вечером, приходить в кинотеатр «Спартак». На одной из черных колонн, поддерживающих крышу кинотеатра, в один прекрасный день должна была появиться надпись, — то, что вы на Западе называете «граффити». Это будет означать, что майора Лиепу надо ликвидировать немедленно. Надпись появилась утром того дня, когда майор Лиепа должен был вернуться, и Упитис тотчас же дал знать Бергклаусу и Лапину. Посредник, который связывался с ним раньше, также сообщил ему, что поздно вечером майора Лиепу выманят из дома. Об остальном им предстоит позаботиться самим. Очевидно, это причинило троим убийцам много хлопот. Они предполагали, что майор Лиепа вооружен и наверняка будет обороняться. Так что им придется напасть на него, как только он выйдет из подъезда. Риск, что они провалятся, был, конечно, велик. — Мурниерс неожиданно сделал паузу и посмотрел на Валландера: — Я говорю слишком быстро?
— Нет. Думаю, я успеваю.
— Итак, они пригнали машину на ту улицу, где жил майор Лиепа, — продолжал Мурниерс. — Вывернув лампочку в подъезде, они спрятались в темном углу, вооруженные разным оружием. До этого они сходили в одно известное кафе и подкрепились изрядным количеством спиртного. Когда майор Лиепа вышел из подъезда, они напали на него. Упитис утверждает, что Лапин ударил его по затылку. Когда мы найдем Лапина и Бергклауса, надо думать, они будут валить друг на друга. Но в отличие от шведского наше законодательство позволяет осудить обоих, если нельзя выяснить, кто непосредственно виноват. Майор Лиепа упал на землю, подъехала машина, и тело положили на заднее сиденье. По дороге в порт он пришел в сознание, но Лапин, вероятно, опять ударил его по голове. Упитис считает, что майор Лиепа был мертв, когда они вынесли его на набережную. Они хотели представить все так, будто майор Лиепа попал под машину. Естественно, эта затея была обречена, но создается впечатление, что Упитис и его сообщники не слишком усердствовали, чтобы сбить милицию с толку.
Мурниерс бросил отчет на письменный стол.
Валландер вспомнил ночь в охотничьем домике, Упитиса с его вопросами и полоску света у двери, за которой кто-то стоял и слушал разговор.
Мы подозреваем, что майора Лиепу предали, мы подозреваем полковника Мурниерса.
— Откуда они могли знать, что майор вернется именно в тот самый день? — спросил Валландер.
— Может быть, кому-то из сотрудников Аэрофлота дали взятку? Есть списки пассажиров. Конечно, мы выясним, как это случилось.
— Почему убили майора?
— В таком обществе, как наше, слухи распространяются быстро. Может быть, майор Лиепа был слишком неудобен для каких-то могущественных преступных кругов.
Прежде чем задать следующий вопрос, Валландер задумался. Слушая отчет Мурниерса о признании Упитиса, он ощущал, что здесь таится какой-то ужасный обман. Но не мог уловить, где — ложь, а где — правда. Одна ложь прятала другую, не позволяя докопаться до того, что произошло в действительности.
Он решил, что спрашивать ему больше нечего. Вопросов больше не было, остались только слабые и беспомощные возражения.
— Вы, конечно, знаете, что все, что сказал Упитис в своем признании, неправда, — произнес он.
Мурниерс пристально посмотрел на него:
— А почему это не может быть правдой?
— По той простой причине, что Упитис, естественно, не убивал майора Лиепу. Все его признание выдумано. Его наверняка вынудили сделать это. Или он сошел с ума.
— А почему такая сомнительная личность, как Упитис, не мог убить майора Лиепу?
— Потому что я встречался с ним, — сказал Валландер. — Я говорил с ним. Я убежден в том, что в этой стране есть только один человек, с которого были сняты подозрения в убийстве майора Лиепы. И этот человек Упитис.
Мурниерс искренне удивился.
Значит, это не он стоял в темноте в охотничьем домике и подслушивал? Кто же это тогда был? Байба Лиепа? Или полковник Путнис?
— Вы говорите, что встречались с Упитисом?
Валландер тут же решил опять прибегнуть к полуправде. Допустим, он был вынужден это сделать, чтобы защитить Байбу Лиепу.
— Он нашел меня в гостинице и представился. Я узнал его, когда полковник Путнис показал мне его в зеркальном окне комнаты для допросов. Упитис назвался другом майора Лиепы.
Мурниерс стряхнул с себя задумчивость. Валландер увидел, что он очень напряжен.
— Странно, — произнес он. — Очень странно.
— Он искал меня, чтобы рассказать, что подозревает в этом убийстве коллег майора.
— Из латышской милиции?
— Да. Упитис хотел, чтобы я помог выяснить, как обстояло дело. Как он узнал, что шведский полицейский находится в Риге, понятия не имею.
— А что он еще сказал?
— Что у друзей майора Лиепы нет доказательств. Но что сам майор чувствовал, что ему угрожали.
— Кто угрожал?
— Кто-то из милиции. Может, и из КГБ.
— А почему ему должны были угрожать?
— По тем же причинам, по которым, как утверждает Упитис, преступные круги Риги решили его ликвидировать.
Мурниерс резко поднялся со стула.
Валландер подумал, что он, шведский полицейский, зашел слишком далеко. Но Мурниерс посмотрел на него почти просительно:
— Полковник Путнис должен об этом узнать.
— Да, — отозвался Валландер, — он должен об этом узнать.
Мурниерс потянулся к телефону, и через десять минут в дверь вошел Путнис. Валландер хотел было поблагодарить его за ужин, но Мурниерс с ходу принялся излагать коллеге по-латышски, взволнованно и кратко, то, что только что рассказал Валландер о своей встрече с Упитисом. Валландер успел подумать, что, если Путнис прятался в темноте ночью в охотничьем домике, он выдаст себя. Но лицо Путниса не выражало ничего. Валландер пытался найти разумное объяснение тому, почему Упитис сделал свое фальшивое признание, но все было слишком запутано и неясно.
Путнис прореагировал по-другому, чем Мурниерс.
— Почему вы не рассказали, что встречались с преступником Упитисом? — спросил он.
Ответа у Валландера не было. Он понял, что утратил доверие полковника Путниса. Одновременно он задался вопросом, а случайно ли полковник Путнис пригласил его к себе домой на ужин именно в тот вечер, когда Упитис якобы сделал свое признание? Существуют ли вообще случайности в тоталитарном обществе? Разве Путнис не говорил о том, что он всегда предпочитает допрашивать своих арестованных в одиночку?
