У вас вся голова в крови!
– Это пустяк, царапина… – начал отвечать майор.
И в этот момент он почувствовал, что земля под ногами уходит куда-то вбок и что ему трудно стоять.
– Что за черт… – успел он пробормотать, прежде чем потерял сознание.
…Когда он очнулся, то увидел над собой качающиеся ветви деревьев. Потом он понял, что это не ветви качаются, а качается он сам, лежа на носилках. А несут – спереди Разуваев, а сзади Тараканов и Куликов – каждый держал за ручку носилок одной здоровой рукой. А сбоку, с автоматом наизготовку, вышагивала доктор Джонсон.
– Стоп машина! – скомандовал майор.
Процессия остановилась. Тогда он спросил:
– И давно вы меня так тащите?
– Еще и часа не прошло, – объяснил сержант.
А Пола Джонсон добавила:
– У вас была тяжелая контузия. И крови вы много потеряли. Вот, пришлось вас нести.
– Ну да, а вы стали основной огневой группой, – сказал Переверзев. – Ну хватит. Дальше я пойду сам.
– Вы не можете идти! – в один голос запротестовали Джонсон и Куликов.
– Еще как смогу! – ответил майор. – Только встать помогите…
Спустя несколько минут группа двинулась дальше. Теперь майор шел сам, опираясь о Куликова. Разуваев забрал у Полы Джонсон свой автомат и пошел впереди, Тараканов – сзади. В таком порядке они шли до самой ночи. И лишь когда совсем стемнело и уже ничего не было видно, Переверзев разрешил встать на ночлег. Тут выяснилось, что на пятерых у них лишь одна палатка – та, что была у Полы Джонсон. Палатка майора, как и все вещи, остались там, где его ранили. Он сбросил рюкзак, когда пошел в обход на врага. А позже товарищи очень спешили сделать носилки и скорее уйти с этого места, где им грозило новое нападение, и не стали искать рюкзак. Теперь им предстояло впятером ночевать в одной палатке.
– Ну, это не самое страшное! – заявила Пола. – Я поставлю ее пониже, она станет шире… Как-нибудь поместимся.
– Да, тем более что лежать придется только четверым, – заметил Переверзев. – Один все время будет стоять на посту. Начнем, я думаю, с Егора – он у нас единственный не ранен…
– Нет, давайте лучше начнем с меня, – предложила Пола Джонсон. – А ваш сержант пускай отдохнет – и так ему вон сколько досталось. Раз уж я взяла в руки автомат, значит, стала вашим бойцом. Почему же мне не стоять на посту? Слух у меня хороший. И я никогда не засыпаю.
Переверзев только руками развел – возразить ему было нечего. «Вот уж действительно «Врачи без границ»! – подумал он. – В смысле – для которых нет ничего невозможного. Однако, думаю, после возвращения в поселок лучше будет не рассказывать ее начальству об этих ее подвигах…»
И едва он успел об этом подумать, как Пола Джонсон тихо сказала ему:
– Знаете, майор, я хотела вас просить… Когда мы вернемся в поселок… Если, конечно, мы вообще вернемся… Вы не рассказывайте доктору Клауд о том, что я брала оружие…
– Ни в коем случае не скажу, – пообещал Переверзев.
Андрей Куликов рвался быть вторым часовым, сменить Полу. Однако тут майор был непреклонен – раненый должен спать. Вторым часовым он назначил Разуваева. А после окончания смены он должен был разбудить всех. Таким образом, он давал людям поспать всего четыре часа. Но майор считал, что дальше оставаться на месте нельзя ни в коем случае.
– Потом отоспимся, – заявил он. – Если живы будем. А то можно все на свете проспать.
И вот в половине четвертого ночи (а может, утра – смотря как считать) сержант разбудил всех. Едва только начало светать, ни одна птица еще не проснулась. Зато слышно было рычание ночных хищников – они считали это время своим. Впрочем, люди не боялись четвероногих хищников – им были страшны только двуногие.
Поспав, майор стал чувствовать себя намного лучше. Он больше не нуждался в чьей-либо помощи и снова возглавил группу. Он вел людей строго на юг. По его расчетам, чтобы выйти к реке, им нужно было идти примерно восемь часов. То есть к полудню они должны были достичь цели.
Но как выйти к тому месту, где группа Новикова оставила плоты? И как найти саму эту группу?
– Слушай, Егор, а ты помнишь это место, где вы ваши плавсредства оставили? – спросил Переверзев. – Там какие-то приметы есть?
– Есть, а как же! – уверенно ответил сержант. – Это ведь я плоты прятал. Я сразу тогда подумал, что самое важное – это оставить какие-то знаки, чтобы потом это место найти.
– Ну и какие же знаки ты оставил? – допытывался майор. – Сучья рубил или целые деревья валил?
– Зачем же лес портить? – удивился сержант. – Да и долго это – здешнее дерево свалить. Нет, я банки вешал.
– Какие банки?
– Консервные, из-под тушенки. Повесил три банки на высоте глаз, на расстоянии ста метров одна от другой. И возле каждой банки – кусок картона, на нем стрелочки вниз указывает.
– А это зачем? – полюбопытствовал Куликов.
– А это на случай, если кто-то чужой на мои банки наткнется, – объяснил Разуваев. – Тогда он может подумать, что здесь, возле банки, что-то спрятано. Например, мина… И не полезет туда.
– А далеко от твоих банок до реки? – продолжал допытываться Переверзев.
– Триста метров. Плоты все спрятаны в одном месте, возле средней банки. Но их тоже не сразу увидишь – я их ветками закидал.
– А кто-нибудь, кроме тебя, знает обо всех этих хитростях? Кто-то из основной группы?
– Ну, Эльдар с Наилем должны знать…
– Будем надеяться на их память, – заключил майор. – А то их группа так и будет бродить вдоль берега и не найдет ничего.
Они прошли час, потом второй. Пока кругом было тихо, но майор не верил, что им вот так, без боя, удастся добраться до реки. Слишком многое было поставлено на карту, чтобы боевики не сделали последнего отчаянного усилия поймать беглецов. Он то и дело прислушивался – нет ли звуков погони. Но пока что было тихо.
Прошло еще два часа. Уже все устали, темп движения снизился. Все проголодались, но никто не заговаривал о еде – все понимали, что майор не хочет делать остановок.
На пути группы попался небольшой ручей с чистой водой. Даже бдительная Пола Джонсон, попробовав воду, сказала, что она чистая и пить, пожалуй, можно. Люди присели, достали кружки, чтобы утолить жажду. Егор Разуваев огляделся, сказал:
– А ведь я узнаю этот ручеек. Кажется, мы его переходили. Только не здесь. Там, где мы были, ручей был шире.
– Значит, это
