Ознакомительная версия.
Нацепив парик и бороду, Эл снял пару смежных комнат на четвертом этаже дома-отеля. Туда он принес кейс с разобранной автоматической винтовкой и оборудовал у окна наблюдательный пункт, установив на подоконнике штатив для винтовки и небольшой телескоп, глядя в который можно было с легкостью разглядеть даже царапины на дубовом столике, стоящем у окна…
…Итак, Турецкий и Грязнов несолоно хлебавши покинули кабинет генпрокурора Литвы Иодалиса.
Зная в общих чертах о визите Турецкого к Регине и встрече сыщика с хозяином, Эл опасался только одного: как бы московские гости не разочаровались в своей работе раньше времени и не решили улететь в Москву первым же самолетом.
Ночь, последовавшую за тем неприятным для московских легавых днем, Эл провел в доме-отеле. Как всегда, уснул он рано и до шести утра спал ровным, спокойным сном без сновидений.
В шесть тридцать утра он встал, принял холодный душ, оделся и позавтракал запасенными с вечера фруктами и копченым мясом. Ровно в семь часов Эл занял место у наблюдательного пункта.
Москвичи не отличались пунктуальностью. Они могли прийти в «Пилигрим» и в восемь, и в девять часов…
Они пришли в восемь двадцать.
В столь ранний час кафе наполовину пустовало. Как обычно, Турецкий и Грязнов заняли столик у окна. Эл видел, что они подозвали официанта и, не глядя в меню, сделали заказ. Затем стали что-то обсуждать. Грязнов явно горячился, он размахивал руками и один раз даже несильно стукнул кулаком по столу. Турецкий, напротив, был спокоен. Хотя, судя по тому, что он не прерывал Грязнова и согласно кивал на каждую его фразу, ему тоже было от чего волноваться. Все-таки крутой парень этот Турецкий, подумал Эл.
Подошел официант и поставил на столик две чашки кофе и тарелку с зажаристыми, золотистыми сырными гренками. Гренки выглядели так аппетитно, что Эл поблагодарил Бога за то, что тот дал ему время позавтракать.
Да, сыщикам в последние дни явно не фартило. Однако, судя по аппетиту, с которым Турецкий и Грязнов поедали горячие гренки, они не собирались сдаваться.
Между тем пора было действовать. Сыщики сидели в нише, отделенной от других столиков деревянными перегородками. Справа от Турецкого было окно, а слева — железный стояк вешалки, на которой висели пальто Грязнова и куртка Турецкого. В случае опасности у Турецкого не было времени для маневра. Чтобы обогнуть вешалку, ему бы понадобилось не меньше двух секунд. Сыщики всегда выбирали этот столик. Вероятно, под защитой вешалки у них создавалось впечатление, что они отрезаны от остального зала и могут поговорить конфиденциально, не опасаясь чужих ушей. Кстати, если бы они выбрали другой столик, Эл бы перенес операцию на вечер, в тот скверик с пушистыми елочками, за которыми так удобно прятаться. А здесь ниша была такая узкая, а стулья так плотно прилегали к столу, что выбраться из-за столика можно было, лишь приложив усилие.
Удача сегодня была на стороне Эла, и Эл расценил это как добрый знак. Он взял в прицел голову Грязнова. Каким бы ловкачом ни был Турецкий, уйти от второй пули у него не будет возможности.
Грязнов вновь принялся что-то объяснять Турецкому, размахивая руками. Эл подождал, пока не в меру горячий сыщик успокоится и возьмет чашку с кофе. Дождавшись, Эл задержал дыхание и мягко нажал на спусковой крючок.
Минуты генерал-майора милиции Грязнова были бы сочтены, не будь он так рассержен на генпрокурора Литвы, который не только не дал добро на арест Отарова, но еще и — вопреки профессиональной солидарности — пытался совать московским сыщиками палки в колеса.
— Нет, это черт знает что такое! — горячился Грязнов, размахивая рукой с зажатой в ней сигаретой. — Он что, этот Отаров, купил всю Литву?
— Он купил не Литву, он купил ее временного хозяина, — возразил Турецкий. — А это намного легче. Да и надежнее. Пепел стряхни, обожжешься.
Но Вячеслав Иванович был слишком рассержен, чтобы обращать внимание на свою тлеющую сигарету, пепел с которой норовил упасть на стол.
— Ничего, — приглушенно рычал Грязнов. — Дай мне только поговорить с их президентом, а уж я найду, что ему сказать.
— Не понимаю, чего ты так разошелся? — пожал плечами Турецкий. — В первый раз, что ли, тебя отшивают?
— Но ведь Отаров во всем признался! — негодовал Вячеслав Иванович. — Плюс свидетельские показания. Иди и бери его тепленьким.
— Да забудь ты, — небрежно сказал Турецкий. — Наше дело найти преступника, и мы его нашли. А дальше… — Он пожал плечами. — Будем действовать по обстоятельствам. Ты, кстати, про кофе не забыл? Остывает.
— Да помню, помню… — Грязнов взял чашку с кофе и уже поднес ее к губам, но в этот момент столбик пепла, который Грязнов так и не стряхнул, сорвался с кончика сигареты и упал ему на брюки.
— Чтоб тебя! — ругнулся Грязнов, подскочив на стуле как ужаленный.
В то же мгновение звякнуло пробитое оконное стекло, и Грязнов вскрикнул от пронзившей его плечо острой боли.
Эл понял (а вернее — почувствовал), что ошибся, уже в тот момент, когда нажимал на спусковой крючок. Так оно и вышло. Рыжая голова Грязнова резко ушла вверх, а на рукаве его светлого свитера, как цветок, распустилось темное пятнышко. Не давая себе передышки, Эл мгновенно переместил прицел на Турецкого. Но тот, повинуясь инстинкту, уже успел вскочить на ноги, однако все еще оставался в нише.
Эл легко взял в прицел его затылок. Но не успел он спустить курок, как в дело вмешалась еще одна роковая случайность, а именно: в дверь номера громко и требовательно постучали.
— Уборка номера! — прокричал уборщик, глуховатый, седой старикашка, которого Эл видел намедни.
Машинально Эл отшатнулся от оптического прицела и резко повернулся к двери. Когда он вновь прижал глаз к окуляру, было уже поздно. Турецкий не только выбрался из ниши, но и выволок из нее раненого Грязнова. Теперь оба сыщика были вне пределов досягаемости.
Эл опустил приклад и негромко, досадливо произнес:
— Черт. Не повезло.
Оставив раненого Грязнова на попечение официанта и бармена, Турецкий пулей вылетел из кафе и бросился к дому, стоящему напротив. Он был уверен, что убийца засел в нем — это было единственное подходящее место. Турецкий перебежал через дорогу, на ходу перемахнул через невысокую кирпичную изгородь и подбежал к дверям центрального входа. Дверь оказалась открыта.
В вестибюле за деревянной стойкой сидел высокий, худой мужчина в очках и читал газету. Услышав грохот хлопнувшей двери, он оторвал взгляд от газеты и уставился на подбегающего Турецкого. В глазах его застыли недоумение и недовольство.
— Я из полиции! — крикнул ему Турецкий. — Где здесь запасной выход?
— Э-э… Прямо по коридору и направо, — растерянно ответил мужчина на русском языке, но с сильным литовским акцентом. — А что проис…
— Другая дверь есть? Третья?
— Э-э… Нет.
— Никого не выпускайте! — рявкнул Турецкий. — В доме убийца!
И, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, побежал по коридору.
До конца коридора оставалось метров пятнадцать, когда Турецкий услышал, как за углом громыхнула дверь. Через несколько мгновений он был уже возле нее. Не останавливаясь, «важняк» с разбегу налетел на железную дверь плечом, но тут же отлетел от нее, как шарик от пинг-понга. Дверь была открыта, но подперта чем-то снаружи.
Сморщившись от боли в ушибленном плече, Турецкий несколько раз ударил по двери ногой. Дверь пусть медленно, но поддавалась. Еще пара ударов — деревянная подпорка отскочила в сторону, и путь был свободен.
Турецкий выскочил на задний дворик и на мгновение остановился, чтобы оглядеться. Вдалеке, за железными баками с мусором, мелькнула чья-то темная фигура и тут же скрылась, юркнув в узкий проход между гаражами. Турецкий бросился за ней.
Бежал он не так быстро, как хотелось бы. Во-первых, «важняк» успел немного выдохнуться. А во-вторых, сильно мешала боль в плече, которая вспыхивала всякий раз, как он двигал правой рукой.
Обогнув мусорные баки, Турецкий юркнул в проход между гаражами, пробежал по нему метров пять и выскочил в такой же глухой и захламленный дворик, как и предыдущий. Турецкий стрельнул взглядом по сторонам — дворик был пуст. Он увидел в доме круглую арку и побежал к ней.
Турецкий хрипло дышал прокуренными легкими, но не позволял себе сбавить темп. Однако отсутствие регулярных физических упражнений не прошло для него даром. Вбежав под арку, Турецкий споткнулся об невесть как попавший сюда деревянный ящик и, выставив перед собой здоровую руку, полетел на асфальт. Боль обожгла ладонь. Еще несколько секунд ушли на то, чтобы подняться на ноги.
Миновав туннель, Турецкий выбежал на небольшую, пустую улочку как раз в тот момент, когда справа от него, в нескольких сотнях метров, взвизгнув тормозами, белая легковая машина свернула за угол дома. Ни марку машины, ни тем более ее номер Турецкий разглядеть не успел.
Ознакомительная версия.
