Пожалуй, для противника существовала одна-единственная возможность быстро узнать о том, что Багловский приземлился в психушке: номер климовского «Жигуля» был сброшен в ГАИ, включен в операцию типа «Рентгена» или «Глаза».
Всякий постовой, каждый патруль зорко бдил и моментально сообщал о передвижениях машины. А есть еще телекамеры на некоторых перекрестках, стационарные посты ГАИ, достаточно один раз «подхватить» тачку, чтобы потом вести ее уверенно и профессионально, не прибегая к хвостам. Узнав, что Данил со товарищи зачем-то навестил психушку, там заинтересовались, в два счета выяснили, что к чему, не так уж трудно было докопаться, все ведь происходило совершенно легально, с отражением в казенных документах…
Другого объяснения попросту нет – коли не было хвостов, коли не было «маячков» в машине. Вряд ли громадный милицейский механизм, включившийся в работу, знал, в чем тут дело. Они и не обязаны знать достаточно, что указание спущено из самых серьезных инстанций. Никто не обязан проверять без уважительных поводов, выполнял ли капитан Картамыш приказ своего начальства или попросту злоупотребил служебным положением. А у Данила стало складываться убеждение, что капитан все же злоупотреблял, – кое-что в его прошлом поведении именно на эту идею так и наталкивало…
Словно отвечая на его невысказанные мысли, Лемке сказал:
– Вообще-то, он держался отнюдь не как офицер при исполнении. Вполне мог достать корочки сразу, навести страху на нежданных визитеров… Мы и не знали, с кем имеем дело…
– Это ты прокурору споешь, – усмехнулся Данил. – Хорошо, допустим, он чей-то «подснежничек». Допустим, он не выполнял своих прямых обязанностей, а работал халтурку. Увы, в нашем положении это мало что меняет, мы-то, старина, если смотреть правде в глаза, завалили опера КГБ при исполнении им прямых служебных обязанностей – ну, пусть и не при исполнении, какая разница… Все равно статья УК самая ломовая, я уж и не припомню, когда в последний раз отягощал себя подобными… Что пакостнее, мы не в Шантарске, здесь на нас могут выспаться по полной программе… Если… Если они решат меня все же вывести из игры. Но я не уверен, что это в их планы входит…
Уже не уверен. Сутки назад я бы решил, что пора либо уходить в подполье, либо обставляться когортой дорогих адвокатов… А вот теперь начинаю всерьез сомневаться… – говорил он сам с собой, помогая работе мысли. – Одно сомнению не подлежит: им зачем-то срочно понадобился Багловский, причем в состоянии, при коем человек и выглядеть должен почти нормальным, и изъясняться, надо полагать, внятно. Иначе зачем его выдергивали? Лежал бы себе, подставив жопу многочисленным уколам. Нет, вытащили его из-за решеток, никотинку вколоть хотели, чтобы поскорее привести в пристойный вид…
Он покосился на Багловского. Тот с дебильной улыбочкой пялился в окно.
Попытался сфокусировать заторможенный взгляд на Даниле:
– Петрович, вы меня топить везете?
– Да бог с тобой, соколик, – возразил Данил почти участливо. – Экая тебе ерунда мерещится… Если ты им живой нужен, золотко мое блудливое, так и мне, такой расклад, ты тоже необходим живехоньким. Сиди уж, блядун… Потом разберемся. Лемке, этого сукина кота нужно понадежнее спрятать… и побыстрее отсюда вывезти. Ты уж напряги изобретательность.
– Есть напрячь, – угрюмо отозвался Лемке.
– В Почаевке, конечно, нам делать нечего, если птички там и были, то упорхнули. А вот за Оксаной придется походить. Я имею в виду, конечно же, твоих ребят. Понимаешь ли, наш друг из-за пивденного рубежу <Из-за южной границы.> признался, что одно время они плотно за Оксаной топали. Это интересно, весьма…
Глава 5
НЕДОСТАЧИ И НАХОДКИ
Максим Байко, современный деловой мальчик. из новомодной породы классических лощеных менеджеров, чувствовал себя, надо полагать, весьма хреновенько. Что было заметно невооруженным глазом. Во-первых, на голову ему нежданно-негаданно свалился Тышецкий, прямое начальство, во-вторых, к пану Тышецкому оказался присовокуплен Данил Черский, посланец чуточку загадочного далекого хозяина. О котором, не без некоторого самодовольства подумал Данил, просто не могли не кружить почтительно-туманные россказни, в другой момент, может, и заслуживавшие того, чтобы пропустить их мимо ушей, но уж, безусловно, не теперь, когда в возглавляемой Байко дочерней фирмочке обнаружились непонятки…
Он ни на кого не давил и вообще не комментировал ничего из происходящего – сидел себе в уголке, попивая кофе и покуривая, рассеянно слушал, как Максим расспрашивает поочередно вызываемых в кабинет сотрудников.
Сотруднички реагировали стандартно: в хорошем темпе отправлялись перетряхивать бумаги, но довольно быстро возвращались с одинаково удрученными, непонимающими физиономиями. Кто разводил руками, кто без трагической жестикуляции изображал лицом и фигурой полное непонимание происшедшего. Разумеется, большинство из них были искренни в своем праведном недоумении. Чтобы спереть пачку документов и втихомолку вынести их из здания, группа не нужна. Достаточно одного-единственного «крота».
В конце концов, поскольку сотрудников было не так уж много, вызывать стало больше и некого. Приходилось уныло констатировать факт: часть документов, касавшихся заграничных автоперевозок, неведомым образом испарилась. Как раз те, что столь же таинственным манером исчезли из компьютерных файлов. Тот, кто это все провернул, вряд ли обладал изобретательностью Джеймса Бонда: достаточно быть своим, иметь доступ во все помещения. Документы лежали не в сейфах – в незапертых шкафах, в незапертых столах, на стеллажах, а то и на подоконниках…
Концов найти не удастся – к такому выводу Данил пришел уже давно, хотя и не спешил делиться им с присутствующими. Нагнав сюда целую ораву хватких оперативников, подвергнув всех работничков многочасовым допросам со всеми хитрыми подвохами, быть может, и удалось бы выйти на след, но где эту ораву взять?
Он выбрался из тесного кресла, подошел к окну и, заложив руки за спину, долго смотрел вниз. С пятого этажа открывался прекрасный вид на площадь Победы: огромную, круглую, с высоченным монументом посреди, увенчанным ностальгической звездой. Сей монумент чрезвычайно напоминал древнегреческие обелиски, но высотою превосходил любой из них. С левой стороны уже кипела работа – там монтировали металлические леса, основание трибуны, с которой всего через пару дней должен был держать праздничную речь Батька. Дома по другую сторону уже украшают огромными разноцветными щитами из натянутого на рамы полотна – гербы, изображения орденов, прочие привычные красивости, давно уж не виданные Данилом у себя на родине, но здесь сохранившиеся с ранешних времен (если не считать краткого перерыва на президентство лысого Шуршевича). Положительно, не нужно делать над собою особого усилия, чтобы вообразить, будто за окном – годочек этак восемьдесят четвертый. Разве что не видно Ульяныча…
За спиной у него давно уже царило неловкое молчание. Данил, наконец, обернулся, привалился поясницей к высокому и широкому подоконнику, скрестил руки на груди и спросил почти без издевки:
– Ну и что вы скажете, Максим?
– Я теряюсь…
– Не надо теряться, – сказал Данил. – Не в лесу. Лучше возьмите себя в руки, вы ж не институтка… Все обыскали?
– Все комнаты, по третьему кругу… Нигде нет.
– Какой примерно был объем? – Данил развел ладони. – Поменее? Побольше?
– Ну, примерно… – Максим поднял над столом руку сантиметров на тридцать. – Они не в одной папке лежали, их из нескольких надергали…
– Другими словами, в три-четыре приема можно вынести отсюда в обыкновенной, не особенно и объемистой сумке?
Максим убито кивнул:
– Вот именно. Мы же никогда никого не обыскивали – да зачем, кому бы в голову пришло? Мы не в атомном центре, самые обычные накладные, счет-фактуры, и перевозки были самые обычные, без малейшей примеси криминала…
– Попробуем зайти с другого конца, – сказал Данил. – Я вашими делами совершенно не занимался, не было прежде нужды… Можно попытаться с ходу локализовать время, направление, характер грузов? Мне мельком говорил кто-то, что – можно…
– Дайте подумать, – Максим старательно наморщил лоб. – Мы уже попробовали кое-что прогнать по компьютеру… В основном пропавшее касается последних двух месяцев, хотя нужно будет провести окончательную ревизию…
– А направление? Я опять-таки краем уха слышал разговор о некоем «баварском»…
– Это чисто условное обозначение. – Максим немного оживился, речь зашла о насквозь знакомом предмете, и он торопился блеснуть сноровкой хотя бы в этом вопросе. – Мы тут полуофициально выдумали несколько условных обозначений, для простоты и удобства. Вам показать на карте?
– Сделайте одолжение.
