Он вытаскивает из кармана пачку с долларами и кладет в руку матери.
– Это тебе… На хозяйство… Я сам убью Абдула… Он предатель и мой «кровник»…
– Он сын брата моего отца… – слабо возражает мать, даже не взглянув на деньги. – И твой дядя… Ты чего-то не понял… Не может такого быть…
Беслан не отвечает. И засыпает сидя.
И не просыпается, когда мать зовет малолетних сестер, и они все вместе, вчетвером, раздевают его и переносят на кровать. Беслан тяжел для них, но они справляются. Мать долго рассматривает странный пистолет сына. Она не видела еще пистолетов с таким длинным тяжелым стволом. Думает недолго и кладет оружие сыну под подушку. Дочь гор, она хорошо понимает, что мужчине оружие всегда необходимо.
Сохно устраивается в госпитале, можно сказать, с большими удобствами. В пятиместной палате он оказывается только вдвоем с раненым лейтенантом из комендатуры. Остальных раненых, привезенных одним с ним вертолетом, помещают в другие палаты.
Лейтенанту в голову угодили три осколка гранаты, брошенной перед машиной, но нанесли они лишь рваные раны, ни один серьезно не поразил череп. Меньше повезло водителю машины, солдату-контрактнику, которого другие осколки убили.
О своей везучести лейтенант сразу поведал подполковнику, попутно сообщив, что до этого у него дважды срывало пулей фуражку с головы, один раз оторвало погон на плече, и однажды шальная пуля угодила ему в каблук.
– Говорят, я заговоренный. У меня мать всякими наговорами увлекается. Вот и заговорила… А вас, товарищ подполковник, как?
– В кусты по нужде пошел, пистолет уронил, а он возьми, да выстрели, – сетует Сохно, жалуясь на судьбу-злодейку. – Бедро навылет прошило… Я вообще такой невезучий, всегда что-то роняю. Выключи радио.
Лейтенант сразу скучнеет лицом. Он уже привык к тому, что около полутора суток находится в палате один и развлекается тем, что не выключает все это время радио, принесенное друзьями из комендатуры.
– Я только «Радио России» слушаю, – сообщает он так, словно признается в своем великом патриотизме. – Здесь, на Кавказе, только и начинаешь понимать, что такое Россия…
– Здесь тоже, между прочим, Россия, – ворчит Сохно. – А я «Радио России» вообще слушать не могу.
– Что так, товарищ подполковник? Россию не любите?
– И вообще, будет время, я на них в суд подам, – грозит подполковник на полном серьезе.
– За что?
– А ты сам послушай. Они постоянно какие-то лекарства рекламируют. И так, сволочи, рекламируют, будто постоянно тебе грозят – не будешь принимать, заболеешь. Потребую миллион компенсации за программирование меня на болезнь…
– А вы не программируйтесь!
– А я внушаемый. Выключи, а то я тебя из такой хорошей палаты в туалет лечиться переведу. Выключи…
В армии, даже в госпитале, не принято старшему по званию несколько раз повторять приказание, даже если оно отдается не совсем в приказной форме. Лейтенант морщится, но радио выключает. И с обиженным лицом отворачивается к стене. Сохно это вполне устраивает, ему хочется просто отоспаться после сложного маршрута и последующей боевой операции, чем он с удовольствием и желает заняться, но тут за ним приходит медсестра и приглашает к хирургу. Приходится идти, попутно осматривая помещение. В принципе для опытного человека проникнуть сюда – проблема не велика, сразу определяет Сохно. И решает, что поспать с чистой совестью ему можно только в эту ночь, а в следующую уже следует быть настороже, или придумать что-то такое, что может разбудить его в случае опасности. В эту ночь, не имея в собственном дворе боевого вертолета, эмир Абдул Мадаев никак не сможет до Моздока добраться. Да и добираться он в эту ночь будет не до подполковника спецназа ГРУ, а до своего бывшего снайпера. Так должно быть по логике вещей…
Можно спать.
* * *
Но и ночью выспаться подполковнику не дают. Поздно вечером, когда за окнами уже прочно установились сумерки, другая медсестра приходит за Сохно.
– Вас на первый этаж приглашают. Из Москвы какой-то хирург прилетел, хочет вашу рану посмотреть.
– А мою? – спрашивает лейтенант.
– А вашу не хочет.
– Зачем мне московский хирург? – потягивается Сохно. – Я его не приглашал…
– Он вас приглашает. Говорят, очень хороший хирург. Полковник Мочилов. Фамилия интересная.
Сохно неохотно поднимается, выходит из палаты и, лишь слегка прихрамывая, направляется к лестнице. В коридоре первого этажа его встречает подполковник Разин в белом больничном халате, натянутом прямо на «камуфляжку», молча пожимает руку и жестом показывает, куда следует идти. Табличка на двери утверждает, что полковник спецназа ГРУ претендует на роль главврача госпиталя и уже оккупировал его кабинет.
Что касается должности, Сохно не вполне уверен в амбициях полковника. Пока Мочилов занимает только рабочее место главврача, письменный стол которого не уступает размерами письменному столу в кабинете самого Мочилова. Здесь же, рассевшись на стульях, что-то обсуждают еще несколько знакомых и незнакомых офицеров, и генерал Сомов со своим командиром взвода разведки старшим лейтенантом Нугзаром Кантария. Ни Согрина, ни Кордебалета, ни Макарова в кабинете нет. Может быть, еще и не прилетели из гор. Нет здесь и парней из группы Разина, хотя сам Разин прислоняется спиной к закрытой двери, явно желая принять участие в общем разговоре.
– Здравия желаю… – начинает говорить Сохно уставную фразу, но генерал, к которому он повернулся, машет рукой, коротким жестом разрешая деловую вольность обращения.
– Садись, – протягивает руку полковник Мочилов.
Для Сохно уже установили кресло перед письменным столом. Мягкое. Для раненого.
– Ситуация у нас такая, – говорит полковник Мочилов, принимая на себя ведение разговора. – Я несколько часов назад беседовал в российском бюро Интерпола по борьбе с терроризмом с тамошними сотрудниками и генералом Астаховым из штаба управления антитеррора «Альфа». Они настоятельно просят нас побеспокоиться о судьбе эмира Абдула Мадаева, обеспечить ему безопасное передвижение сначала по Чечне, в потом и по России.
– У меня прямое указание директора ФСБ России о содействии силам спецназа ГРУ при проведении этой операции, – говорит тот полковник ФСБ, что инструктировал отдельную группу Согрина перед началом рейда в пещеры. Хотя формулировка приказа несколько странная. Нам приказано содействовать и при этом осуществлять контроль за общим ходом…
– Ничего странного, – возражает Мочилов. – Просто сама операция родилась в голове подполковника Сохно, и он сам в связи с обстоятельствами оказывается в ней одним из основных действующих лиц, выполняя не нашу, а вашу работу. Но это уже воля Аллаха, как говорят наши местные друзья… С обстоятельствами мы бороться не в состоянии и пользуемся ими, как можем. Так давайте пользоваться вместе.
– У меня тоже категоричный приказ нашего министра оказать помощь всеми возможными силами и средствами, – добавляет генерал Сомов. Только я попрошу побыстрее ввести нас в курс дела, потому что мой командир разведвзвода должен как можно быстрее вылететь на место событий, потому что его взвод в настоящее время плотно «ведет» эмира Абдула. Да и мне необходимо срочно лететь в Ингушетию. Там наша операция вот-вот начнет разворачиваться.
– Суть дела, товарищ генерал, такова, – объясняет полковник Мочилов. – Как вы хорошо знаете, захвачена крупная сумма денег, предназначенная для осуществления масштабного террористического акта на территории России. «Альфа» провела кое-какие мероприятия в Москве, но эти мероприятия не дают в руки антитеррористическому управлению конкретных хвостов, за которые можно уцепиться… Единственный хвост находится здесь, в Чечне, и имя ему – эмир Абдул Мадаев. Если мы продолжим операцию так, как это предлагал первоначально подполковник Согрин, то есть попросту захватим эмира, приманив его деньгами, «альфовцы» потеряют след. Но без денег Мадаев Чечню не покинет. Он будет продолжать охотиться за ними здесь. Наша задача – заманить его в Москву…
– А если официально объявить, что деньги захвачены? – предполагает генерал.
– Тогда велика вероятность, что Мадаева накажут за это его же руководители. А труп эмира не сможет никуда нас привести, поскольку духи следов не оставляют…
– И что вы предлагаете? – генерал Сомов смотрит на часы, этим жестом снова предлагая поторопиться.
– Я ничего не предлагаю. Я только выполняю указания специалистов, которые разрабатывали операцию. А разрабатывалась она в «Альфе» и в Интерполе, поскольку деятельность террористов носит международный характер, и одновременно с акцией в России должны быть проведены аналогичные акции во многих других странах. А суть операции в том, что подполковник Сохно и сотрудник антитеррористического подразделения ООН «Пирамида» Макаров, кстати, бывший офицер спецназа ГРУ, волею сценариста-судьбы должны играть роль воров, похитивших двадцать четыре миллиона долларов. И они теперь должны организовать якобы нелегальный вывоз этих денег из пещеры, где их нет, но куда их вот-вот доставят.
