Скоробогатов с Алексеевым ворвались в сектор отдыха поляков.
Разбуженные взрывами и очередями, они еще находились в кроватях.
В комнате, несмотря на рассвет, было сумрачно. Алексеев включил верхний свет.
Приподнявшийся Глиняк, с ужасом глядя на чужаков, произнес:
– Кто вы? Что вам нужно?
– Подъем, подонки, счет до трех! – рявкнул командир группы.
Поляки встали.
– Карл Глиняк и Мацей Росицкий?
– Да, – дрожащим голосом ответил профессор.
– Изобретатели психотропного препарата эфербон?
Поляки переглянулись.
– Извините, вы русские? – спросил Глиняк.
– Здесь и сейчас вопросы задаю я.
– Да, но мы ученые, нас наняли, чтобы провести исследования.
– Это ты будешь в другом месте объяснять. Одеваться! Быстро!
Услышав пулеметную очередь и разрыв выстрела «РПГ», Скоробогатов вызвал на связь Лургина:
– Что у вас?
– Со стороны кишлака к усадьбе попытались пройти с десяток вооруженных людей.
– Что с ними?
– Большая часть уничтожена. Остальные, это три человека, бросив оружие, ломанулись обратно в кишлак.
– Хорошо. Отслеживайте обстановку. Всех прорывающихся гасить на месте.
– Принял, командир.
Поляки оделись.
– А теперь, господа, показывайте лабораторию.
Из сектора отдыха имелась дверь, и не пришлось выходить в сад.
Лаборатория впечатлила. Здесь было все необходимое.
– Где препараты? Готовые и еще не доведенные? – спросил Скоробогатов.
– В сейфе готовые, на стеллаже материал, требующий доработки.
– Открывай сейф!
Глиняк открыл металлический ящик, вытащил коробку, поставил на стол.
– Это все? – спросил командир группы.
– Да. Основная партия в Дурме.
– Собирайте разработку в этот ящик, и выходим.
– Что вы хотите с нами сделать? – спросил Росицкий.
– Расстрелять, – коротко ответил Скоробогатов.
Поляки побледнели.
– Испугались? А делать гадость, способную убивать тысячи мирных людей, не боялись? Ответ держать не боялись? Или надеялись, получив деньги, спокойно жить в своей Польше?
– Но мы же только ученые.
– Мрази вы, а не ученые, – бросил Алексеев. – Выполнять, что сказано!
– Прошу, не убивайте, – выдавил из себя Глиняк.
– Если бы ты, урод, знал, как я хочу тебя пристрелить, – процедил Скоробогатов, – но… считайте, что вам повезло, у меня приказ взять вас живыми.
– Нас перевезут в Москву?
– Да.
– Что будет потом?
– Все, тварь, закрыл пасть! Что будет, узнаешь. Готовь таблетки – и на выход.
Станция Скоробогатова сработала сигналом вызова.
– Первый, – ответил он.
– Двенадцатый, только что на связь выходил Второй, объект Дурм отработан, склад с дурью обнаружен, двое минируют спуск к реке. Второй просит определить порядок дальнейших действий.
– Передай ему, подготовив спуск к подрыву, нейтрализовав банду Ремизи, выйти на открытую местность и обозначить площадку посадки вертолета, не забывая об обороне.
– Принял, передам.
Скоробогатов вывел на улицу поляков. У входа в закрытый дом стоял Белов, у его ног валялся связанный полуголый боевик.
– Хатини? – спросил командир группы.
– Он самый, Рома.
– Живой?
– Живее всех живых, немного не выспавшийся, правда, но с головой порядок, показания давать сможет.
От центральных ворот на командира смотрели бойцы, занявшие позиции обороны со стороны кишлака.
– Так, всем пока находиться на местах! – крикнул Скоробогатов. – Коля, – обернулся он к Белову, – прими химиков да смотри, чтобы не сбежали, у них коробка с дурью, ее под контроль.
– Понял.
Скоробогатов вызвал по портативной станции командира экипажа «Ми-8» капитана Лаприна:
– Арма! Ответь Первому!
– На связи!
– Мы закончили. Подлетай к восточной оконечности Рахнуда.
– Принял.
– И поторопись, нам неизвестно, не идет ли уже сюда банда из Файзабада.
– Встретим!
– Это я решу. Грузи армейцев и подходи, площадка есть.
Спустя двадцать минут «Ми-8», повисев с полминуты над усадьбой, пошатываясь, спустился на площадку за дувалом и арыком.
– Внимание, на прикрытии Рубасов и Бургин, остальные на борт! – отдал команду майор.
– «Вертушку» видите? – вызвал он Лургина.
– Конечно.
– Снимайтесь, и бегом к ней!
– Наш афганский друг сказал, что уходит.
– Это его право. Бегом к машине!
– Есть.
В 6.15 «Ми-8» поднялся над усадьбой Хатини, подожженной выстрелами из «РПГ-7». До этого из дома вывели наложницу, которая пустилась к кишлаку.
В 6.25 «Ми-8» принял на борт подгруппу капитана Самойлова и тут же взмыл в небо.
Самойлов с дистанционки произвел подрыв тропы, ведущей к реке. Белов, увидев в иллюминатор облако пыли над дорогой между Рахнудом и Дурмом, крикнул:
– Командир, похоже, «духи» прут к Дурму!
Тут же из кабины вышел бортмеханик:
– Товарищ майор, на дороге к Дурму два внедорожника и грузовик, в кузове порядка двадцати «духов», капитан Лаприн просит разрешения уничтожить банду огнем неуправляемых ракет.
– Разрешаю!
Бортмеханик исчез в кабине. «Ми-8» развернулся и пошел навстречу вражеской колонне.
Поздно поняли маневр вертолета игиловцы, что засели в Файзабаде, и поздно разглядели контейнеры с НУРами. Ракеты ударили с двух пилонов. Грибы взрывов накрыли колонну, не оставив боевикам шанса выжить. Отработав цель, капитан Лаприн отвернул вправо и, пройдя над самыми вершинами хребта и Пянджем, взял курс на Айни. Скоробогатов по спутниковой станции вызвал командира боевой группы таджикского спецназа:
– «Барк»! Вьюн!
– На связи, – ответил майор Рамон.
– Что у тебя, коллега?
– Порядок. Банду Сангала нейтрализовали. Единственно, не смогли взять начальника погранзаставы, застрелился сам.
– Наша помощь нужна?
– Нет, мы тоже начинаем эвакуацию.
– Пойдете в Айни?
– Нет.
– Жаль, а то бы встретились, познакомились.
– Придется как-нибудь в другой раз.
– Удачи тебе, майор!
– И тебе удачи!
В 9.12 «Ми-8» приземлился на аэродроме Айни.
Группу встретил полковник Жуков.
– Молодец, Рома, сработал на «отлично»!
– Володарскому докладывать?
– Я доложу. Химики у тебя?
– Вместе с Хатини.
– Прелестно! Давай всех в самолет. Я свяжусь с Володарским.
Бойцы спецназа перешли в ожидавший их «Ту-134», подняв по трапу растерянных и испуганных поляков вместе с главарем всей банды Асадом Хатини. Поднялся на борт и Жуков, показал Скоробогатову большой палец.
Лайнер вырулил на взлетку и, взревев двигателями, рванул по полосе.
Скоробогатов откинулся в кресле.
– Тяжело было? – спросил его Жуков.
– Да нет! Как обычно, Сергей Петрович.
– Как обычно, – проговорил тот и, покачав головой, добавил: – Володарский объявил всем благодарность.
– Лучше бы напряг какое-нибудь турагентство и оформил на всех путевки куда-нибудь на Мальдивы.
– Ты же знаешь, Рома, вам нельзя за границу!
– Да? – изобразил удивление Скоробогатов. – А где мы еще пару часов назад были? Или Афган, Иран, Сирия, Йемен, да все страны, где работали и где еще будем работать, не заграница?
– Это другая заграница.
Старшие офицеры рассмеялись.
– Выпьешь? – неожиданно предложил непьющий Жуков.
– С удовольствием, – ответил Скоробогатов.
Полковник передал ему армейскую фляжку:
– Только один, парням не давать.
– Ничего, дома отметим. Гульнем по полной.
– Уверен?
– Хуже нет – выходить на боевые с куратором, – вздохнул майор.
И вновь старшие офицеры рассмеялись. И повод для радости был. Страшная угроза устранена. По крайней мере, в ближайшее время эфербон продавать некому. Ну а позже те же поляки создадут противоядие этому препарату. А может, все сложится и иначе. Но от этого повод не исчезал.
– Я подремлю, Сергей Петрович, – сделав два глотка, сказал Скоробогатов.
– Отдыхай, Рома!
«Ту-134», набрав высоту, пошел к аэродрому промежуточной посадки.
Бойцы группы отдыхали. Они сделали свое дело.
А лайнер плыл над белыми облаками, и не верилось, что под ними может идти война, литься кровь, греметь выстрелы и взрывы. Под ними должна быть мирная, цветущая земля. И жизнь. Та жизнь, ради которой молодые парни на борту самолета готовы были жертвовать всем. Потому что у них такая работа. Обычная для них работа.
