— Открывай дверь, сука. Быстро!
Девушка нажала на рычажок, и обитая железом дверь, щелкнув электронным устройством, впустила внутрь подоспевшего Пастуха. Он начал бросать скрепленные тонкими резинками пачки зеленых банкнот в дорожную сумку. Скованная ужасом, девушка сидела не шелохнувшись, не отводя глаз от дула наставленного на неё пистолета. И хотя Пастух действовал быстро и сноровисто, ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем рука с оружием исчезла из окошка и оба бандита побежали к выходу мимо оцепеневших от ужаса свидетелей происшедшего.
Выскочив из дверей магазина, бандиты кинулись за угол. Вслед за ними, убедившись, что вокруг все спокойно, рванул Петька Григорьев. К машине все трое подбежали почти одновременно. Пастух с добычей плюхнулся на переднее сиденье. Корзубый с Петькой, открыв заднюю дверь, поспешно втиснулись в салон. Купец, не дожидаясь, пока они захлопнут дверцу, резко нажал на газ.
— Ну ты, гонщик хренов. Потише. Не хватало еще, чтобы ГАИ нас тормознуло с сумкой, полной капусты.
Пересилив себя, Купец сбросил скорость.
Когда прибыла милиция, ещё не пришедшая в себя кассирша заявила, что лиц нападающих не запомнила. Сыщики не поверили, считая, что она боится мести преступников и потому не говорит правды. Но девушка действительно ничего не помнила, кроме наведенного на неё оружия. Она даже не заметила, были ли наколки на руке бандита, державшего её на мушке. А ведь у Корзубого пальцы были синие от наколотых перстней. Но нет, она ничего не помнила.
Зато Корзубого хорошо описала продавщица, показывавшая ему золотую цепочку, а Пастуха — одна из покупательниц.
Худой и нервный мужчина, пришедший к родственнику-охраннику, заявил, что, услышав звук выстрела, сразу бросился ничком на пол. Так и лежал, пока все не кончилось, а потому ничего видеть не мог.
Вооруженный налет на пункт обмена валюты, да ещё с двойным убийством, — чрезвычайное происшествие. Сыщики ожидали, что сейчас понаедет сюда множество народу из управления. Начальник местного уголовного розыска по опыту знал, что, кроме суеты и неразберихи, это ничего не даст. Только мешать будут, — раздраженно думал он после доклада руководству. Но когда появились Кондратов со Звягинцевым, немного успокоился. — Ну эти свое дело знают.
Кондратов тоже не любил эти выезды. Он понимал, что ребята из местного отделения милиции и префектуры все сделают на месте не хуже его, а силы патрульно-постовой службы уже оповещены и ищут преступников по всему городу. Но работа по такого рода преступлениям входила в обязанности сотрудников его отдела, и он со Звягинцевым, чтобы начальство не упрекнуло их в бездействии, выехал на место. Они не стали задерживаться в обменном пункте, а сев обратно в машину, направились в отделение милиции, где уже находились все свидетели происшествия.
Пройдя по коридору, вдоль которого сидели очевидцы налета, они вошли в кабинет начальника уголовного розыска. Закрыв за собой дверь, Звягинцев спросил:
— Послушай, Серегин, а что здесь Кощей делает? Уж не записался ли он в потерпевшие?
— Какой Кощей? Тот худощавый мужик? Так его самого чуть не убили. Случайно жив остался. Кродственнику зашел по делу. Заранее, между прочим, договорились, я проверял — все сходится. Седякин его фамилия.
— Знаю, что Седякин. Я его в последний раз лет семь назад сажал за кражу из квартиры очень уважаемого человека.
— Это очень кстати, что ты его знаешь, — оживился начальник розыска. — Давай сейчас вызовем твоего знакомого сюда и расколем в два счета!
— Не спеши, — остановил его Кондратов. — Сколько я тебя знаю, Серегин, все ты норовишь с ходу решать. Если он не причастен — что зря время терять? А если виноват, то такой субъект, как Кощей, вряд ли в чем без веских с нашей стороны доказательств признается. Здесь надо действовать по-иному. Его надо отпустить и установить за ним наблюдение. Если он причастен, то приведет нас к сообщникам: он должен поспешить с дележом добычи, чтобы его не облапошила своя же братва. Интересно, узнал он тебя, Звягинцев, или нет? Если да, то будет осторожничать, но все равно выведет на своих подельников.
— Правильно мыслишь. Только не надо, чтобы мы с ним опять в коридоре столкнулись, — сказал Звягинцев. — Дай распоряжение, Серегин, чтобы его в кабинет к кому-нибудь из твоих сыщиков завели и дали фотоальбом местных уголовников. Пусть полистает. Это его успокоит и даст надежду, что я его не узнал. А я быстро смотаюсь в управление, потрясу наши учеты, выявлю все его связи и добуду по возможности нужные фотографии. Если Кощей — участник нападения, то мы это скоро узнаем. Очевидцев пока не отпускай. Может быть, все получится в цвет, и мы твой висяк раскрутим в течение нескольких часов.
— Действуй, — одобрил Кондратов. — А я пока договорюсь в управлении, чтобы Кощея взяли под наблюдение, как только мы его отсюда выпустим.
Заметно оживившийся Серегин снял трубку и дал распоряжение по поводу Седякина.
Делая вид, что внимательно рассматривает фотокарточки местных хулиганов и воров, Кощей мучился сомнениями: узнал его Звягинцев или нет. Если опознал, легавая сволочь, то приделают мне хвост. Ну что же, притворюсь, что его не замечаю, а в нужный момент оторвусь.
Так обе стороны планировали одурачить друг друга, и кое-что удалось и Кощею, и сыщикам.
Кощея отпустили, как только сотрудники, готовые вести наблюдение, заняли исходные позиции. Из управления в отделение милиции вернулся Звягинцев с фотографиями установленных по учетам Информационного центра Корзубого и Пастуха. Кондратов особенно и не удивился, что все трое, согласно данным оперативных учетов, являются пехотой все того же Туза: слишком уж часто в последнее время он теперь сталкивался с этой группировкой. Женщины — очевидицы налета с уверенностью их опознали. Но выехавшие по домашним адресам группы захвата вернулись ни с чем. По словам близких родственников, ни тот, ни другой по месту прописки не жили уже около года.
Установив наблюдение во всех возможных местах их появления, Кондратов со Звягинцевым все же основную надежду возлагали на попытки Кощея связаться со своими дружками, которые он непременно предпримет. Сотрудники наблюдения довели его до дома. Втот день он никуда не уходил. Сыщики надеялись, что с утра Кощей все же приведет их к своим сообщникам. Наблюдение за квартирой Кощея не снималось и ночью. Но сыщики недооценили изворотливость опытного рецидивиста. Его в квартире уже не было.
Фокус был прост. Когда окончательно стемнело, Кощей перелез через перила своего балкона и, держась за металлические прутья, спустился на балкон соседки снизу. Он проделывал это не раз по просьбе старушки-пенсионерки, когда та случайно захлопывала дверь, вынося мусор. Толстая ветка березы свисала как раз над её балконом. Дотянувшись до ветки, он крепко уцепился за нее — она прогнулась, но выдержала тяжесть его тела. Ловко перебирая руками и ногами, он спустился до крыши первого этажа, в котором были расположены столовая и магазин. Держась поближе к стене дома, обогнул здание и, легко спрыгнув на крышку мусорного контейнера, оказался на заднем дворе. Как и рассчитывал Кощей, оперативников здесь не было. Они следили лишь за подъездом его дома. Проходными дворами он вышел на улицу и взял такси. Через сорок минут уже звонил в дверь квартиры, где его ждали остальные участники налета. Он заранее приказал им не разделяться и ждать его прихода, опасаясь, что кто-то из них позарится на всю добычу.
С его появлением общая напряженность спала. Сообщники боялись, что Кощея сразу заграбастают и расколют. Но все вроде бы обошлось: они целы, невредимы и с валютой. Но сообщение Кощея о том, что его узнал опер с Петровки, и об установленном за ним наблюдении, поселило в их души панику. Тут-то они и сообразили, что вляпались в паскудную историю, выбраться из которой им вряд ли удастся.
— Может, к Филину пойти помощи попросить? — неуверенно предложил Купец.
— Дурак — он и в Африке дурак, — огрызнулся Кощей. — Да он нас за такую самодеятельность сам к стенке поставит, и в милицию попадать не надо.
— Но что же нам делать? — спросил Пастух.
Кощей не ответил. А Петька злорадно подумал: Не надо было лезть и светить свою поганую морду в магазине. Я-то хоть на улице стоял. Меня никто не видел. И к делу не привяжут. Даже если Кощей и Пастух с Корзубым хором на меня показывать будут. Откажусь, и все. Я там не был, а если и докажут, что был, то случайно. Так или иначе, а Кощею больше бригадиром не быть. Филин никогда не простит ему такой ошибки.
— Ну вот что, — прервал его размышления Кощей. — Пока дней пять здесь посидим. Тихо посидим. А уж потом выберемся из города и разъедемся в разные края. Тут нам делать нечего. Знакомых и родственников начисто забыть: опасно лезть туда, где нас могут ждать. И если у кого-нибудь деньги припрятаны, пока их не брать. Пусть все успокоится. Главное — вырваться из города, а потом будет видно.
