Ознакомительная версия.
— Хорошо, Антон. Спасибо!
Турецкий хотел положить трубку, но Плетнев быстро спросил:
— А зачем тебе этот магазин? Это как-то связано с Мариной Соловьевой?
— Возможно, — ответил Турецкий. — Но сначала мне нужно кое-что проверить.
— Ох, Александр Борисович, не доведет тебя до добра привычка так много сообщать своим коллегам, — недовольно сказал Плетнев и повесил трубку.
* * *
Магазин «Пикассо — товары для художников» располагался на тихой улочке в районе Жулебинского бульвара.
Внутри было прохладно и тихо. По небольшому залу, присматриваясь к холстам и краскам, слонялись двое бородатых, небрежно одетых мужчин. За прилавком стояла очень полная, но моложавая и еще довольно привлекательная женщина с высокой прической.
Когда Турецкий подошел к прилавку, она приветливо ему улыбнулась. Турецкий улыбнулся в ответ.
— Здравствуйте! — приветливо сказал он. — Меня зовут Александр Борисович Турецкий. Я старший следователь прокуратуры. Вы не могли бы ответить на пару вопросов.
— Да, конечно, — ответила продавщица и поправила рукою волосы. — Что вас интересует?
— Дело в том, — вежливо начал Турецкий, — что человек, которого мы ищем, покупает краски и холсты в вашем магазине.
— Вы думаете я помню всех клиентов? — усмехнулась продавщица.
— Обычно он заказывал их по электронной почте.
Выщипанные бровки продавщицы приподнялись.
— Вон оно что. Если по почте, то вопросы нужно задавать не мне, а нашему сисадмину.
— Сисадмину, — повторил Александр Борисович. — Ясно. А где я могу с ним встретиться?
— Да прямо здесь. Сейчас я его позову.
Женщина вышла из-за прилавка, величественно проплыла мимо Турецкого, улыбнувшись ему на ходу, и вошла в боковую дверцу, которую Александр Борисович сразу и не заметил.
— Вася! — донесся из-за двери бархатистый, раскатистый голос продавщицы. — Тут тебя спрашивают. Будь добр, выйди на минутку.
— Кто спрашивает? — спросил грубый голос.
— Следователь из прокуратуры.
— Какого черта ему надо?
— А это, Вася, ты спросишь у него сам. — Она приоткрыла дверь, подмигнула Турецкому и бросила через плечо. — Лучше выйди поскорее. У этого следователя очень строгий вид.
Сисадмин Василий вышел почти тотчас за продавщицей. Это был рослый парень с недовольным лицом и стриженной под машинку круглой головой.
Он бросил на Александра Борисовича подозрительный взгляд и спросил:
— Вы, что ли, следователь?
— Угадали. Я вас надолго не задержу.
Парень ухмыльнулся.
— А такое бывает? Последний раз меня задерживали на два года.
— За что?
— Угон машины, — небрежно ответил Василий. — Но если вы из-за этого, то я давно в завязке. Теперь меня интересует другое «железо». Я торчу здесь с раннего утра до позднего вечера. Так что, если у кого-то угнали тачку, то на меня вам свалить не удастся.
— У меня и в мыслях не было, — пожал плечами Александр Борисович.
— Да? Тогда зачем я вам?
— Вы ведь торгуете товарами через Интернет?
Василий помедлил, словно размышлял — куда клонит этот следователь и не стоит ли сразу пойти в «отказку». Затем нехотя ответил:
— Ну, случается.
— И много заказов бывает?
Василий задумчиво потер пальцами небритый подбородок.
— Да когда как. Бывает несколько за день, а бывает и вообще ничего.
— Меня интересуют ваши постоянные клиенты, — сказал Александр Борисович. — Наверняка информация о них хранится в базе данных?
— Если покопаться, то можно найти, — ответил сисадмин, и в глазах его появился живой интерес. — А что именно вам нужно?
— Мне нужен адрес человека, который пятнадцатого числа этого месяца заказывал у вас рамы. Вернее — адрес, по которому вы доставляли заказ.
— Что ж, пойдемте в мой кабинет, поищем.
Кабинет у бывшего угонщика оказался размером чуть больше кладовки, узкий и длинный. Зато у дальней стены кабинета стоял стол с «навороченным» компьютером со всеми «примочками» и «прибамбасами», как тут же доложил Турецкому сисадмин.
— На обстановку не смотрите, — слегка смущенно сказал Василий. — Тут главное — техника.
— Значит, на технику владельцы магазина денег не жалеют?
— Владельцы-то? Да они третий месяц обновить вывеску не могут — жалеют денег на краску, а вы говорите «техника». Нет, комп я упаковал сам. Покупал все «примочки» на свои кровные. Правда, если уволят, я все заберу с собой. Я сразу договорился.
Сисадмин сел за стол и тут же забегал пальцами по клавишам.
— Какое число, вы сказали, вас интересует?
— Пятнадцатое.
— Пятнадцатое, — медленно, врастяжку повторил сисадмин, постукивая по клавиатуре. — Тэк-с… Посмотрим, что у нас было пятнадцатого числа… Анна, вот. Есть!
— Что там? — Александр Борисович склонился над монитором.
— Было четыре заказа. Один купил краски и грунтовку… Трое других — подрамники и рамы. Итак, у вас три возможных варианта. Какой из троих выберете?
— А что, имен тут нет?
— Есть — Саша, Дэн и Михаил. Фамилий мы не спрашиваем. Нам достаточно знать номер домашнего телефона и адрес.
Турецкий недовольно нахмурился.
— Мне нужен постоянный клиент, — сказал он.
— Сейчас посмотрим. — Сисадмин снова застучал по клавишам. — А-га, — проговорил он, таращась в экран. — А они все трое — постоянные.
— Мне нужны адреса и телефоны.
— Пожалуйста, я вам распечатаю.
Сисадмин ударил пальцем по клавише и послал страничку в печать.
10Луч солнца медленно переползал с щеки на глаз. Когда он коснулся краешка глаза, глаз открылся. Снова закрылся и снова открылся. Хриплый со сна голос произнес:
— Вот черт… Кажется, я заснул.
Он поднял голову и зевнул, затем огляделся по сторонам, не сразу вспомнив, где находится. Затем увидел распятую на столе обнаженную женщину и улыбнулся.
— Прости, малышка, я заснул, — сказал он и протянул руку, чтобы погладить пленницу по голове, но тут же отдернул руку и зашипел от боли. Он совсем забыл про прокушенную кисть. По бинту расползлось темно-красное пятно.
— Срань Господня… — в сердцах прошептал он. — Ну, посмотри, что ты наделала, дрянь. Эй! Ты жива?
Он встал со стула и склонился над лицом пленницы. Глаза ее были закрыты. Он приложил здоровую руку к ее шее, выждал несколько секунд и облегченно вздохнул:
— Жива. А ну-ка, открой глаза и скажи папочке «доброе утро!»
Он пальцами раскрыл ей веки, женщина дернула головой и застонала.
Он засмеялся.
— Вот и хорошо. Прости, малышка, я уснул, не закончив работу. Слишком сильно устал. Но теперь мы все исправим. — Он посмотрел в окно и удовлетворенно кивнул. — Хороший свет. Я сделаю тебя богиней любви. А картину назову… «Пробуждение Венеры», — торжественно проговорил он.
Он выбрался из-за стола и подошел к крану. Открыл воду, набрал пригоршню воды и брызнул себе на лицо.
— Уф… Хорошо. Чувствую себя отдохнувшим. Ну а ты? Ты хорошо поспала?
Пленница что-то тихо замычала в ответ.
— Если не выспалась, можешь еще вздремнуть, — милостиво разрешил он. — А я пока займусь приготовлениями. Люблю работать с утра.
Он прошел к мольберту. Солнце ярко освещало лежащее на столе тело. Несколько минут он возился с тюбиками красок и растворителями, все это время с губ его не сходила улыбка. «Это будет самое лучшее из моих произведений, — думал он, смешивая краски. — И на этот раз мы обойдемся без Тициана и Караваджо».
— Ты хорошо освещена, — сказал он вслух. — Ты знаешь, раньше я писал только мертвые тела. Мне это казалось интересным. Но сегодня я изменю традиции.
Пленница молчала. Она снова закрыла глаза.
— Спи, родная, — ласково сказал он, чувствуя, как в его душе поднимается нежность к этому живому, гибкому, великолепному телу. — Спи и ни о чем не волнуйся. Я работаю быстро. Часа через два все будет закончено. И когда я отставлю в сторону мольберт, нам уже ничто не помешает. А пока постарайся не двигаться, — пошутил он. — Я начинаю.
* * *
Первый раз он взял в руки кисть года в двадцать три. Перед этим он ходил на выставку Сальвадора Дали в Центральный дом художника. Полотна испанца поразили его воображение.
Домой он вернулся взволнованный и возбужденный. Всю ночь ему снились живописные полотна, но в его снах они оживали. Тела были настолько реальны, что он мог коснуться их пальцами и ощутить их прохладу или тепло.
На следующий день, возвращаясь домой из университета, он увидел маленький магазинчик художественных принадлежностей и не смог побороть искушение — зашел. В кармане у него лежала стипендия. Полчаса он бродил по магазинчику, а когда вышел оттуда, в кармане остались деньги только на метро. Зато в руках он нес пакет с небольшим холстом, красками и альбомом репродукций. Он хотел купить Сальвадора Дали, но денег хватило только на Тициана.
Ознакомительная версия.
