После приземления на аэродроме выяснилось, что паук действительно чрезвычайно опасен. Один миллиграмм его яда мог убить человека в течение всего одной минуты…
* * *
Борис направлялся на встречу с Гермесом. Коммерсант сам вызвал его на разговор, прислав своего посыльного с запиской, в которой было указано место и время рандеву. Встреча должна была состояться в лучшем ресторане Морганбурга.
Нефёдов очень надеялся, что именно сегодня ушлый коммерсант, у которого везде свои люди, сообщит ему что-то важное о сыне. Возможно также, что Гермес уже придумал, как переправить Аллиет домой.
Когда Борис уже подходил к ресторану, за спиной послышался нарастающий гул мотора приближающегося автомобиля. Профессиональный солдат быстро сунул руку в карман, где у него находился взведённый пистолет и замедлил шаг. Но в последний момент что-то помешало Нефёдову выхватить оружие и начать стрелять. Вскоре его обогнал раздолбанный грузовичок с развесёлой компанией. Борис перевёл дух и поблагодарил Господа за то, что он послал ему достаточно выдержки, чтобы не пролить невинную кровь.
«Маниакальный синдром, мания преследования в фазе обострения плюс вялотекущая шизофрения, – с натянутой иронией поставил себе диагноз Борис и даже мысленно посочувствовал своему небритому измождённому отражению в большом зеркале, что висело в фойе ресторана: – Мда-а, старина, выглядишь ты скверно… Прям затравленный зверь».
Тайное противостояние с Хенком и в самом деле расшатало нервы Бориса. Даже выбравшись из кабины самолёта после многих часов опасной работы, надо было оставаться начеку. Ведь тайный противник только и ждёт, чтобы ты успокоился, расслабился, чтобы нанести предательский удар из-за угла. Однако такая круглосуточная бдительность отнимала слишком много психической энергии…
Гермес уже ждал Нефёдова за столом. В ожидании прихода лётчика африканец поглощал самые изысканные деликатесы местной кухни. Любитель красивой жизни не экономил, делая заказ, ведь по негласной договорённости платить за обед должно было заинтересованное в услугах посредника лицо, то есть Борис.
Надежды Нефёдова оправдались. У Гермеса действительно были хорошие новости для него. Оборотистый делец уже знал о свадьбе любимой дочери брата президента Арройи с молодым русским лётчиком:
– Я узнал: его имя Игорь. Вы говорили, что вашего сына так зовут?
Борис кивнул, с трудом скрывая волнение. Он не сомневался, что речь идёт именно о его Игорьке. Правда, новость о свадьбе сына с дочерью какого-то местного князька удивила Нефёдова:
– Ты, наверное, что-то путаешь. У моего парня есть невеста в России.
Гермес жеманно приподнял бровь и чопорно поджал губы:
– Вы явно недооцениваете меня. Информация – мой бизнес. Поэтому я никогда и ничего не путаю. Через несколько дней Морган отправится на свадьбу этого русского. Хорошо бы вам попробовать попасть в экипаж личного президентского вертолёта. Тогда бы смогли взять к себе в кабину вашу подругу, а потом вместе с сыном и любовницей при первом удобном случае угнать вертолёт за границу. Это был бы идеальный вариант.
Но Борис его забраковал:
– У Арройи наверняка имеется личный пилот…. Да я даже не знаю, где президентский вертолёт находится. У нас на аэродроме его точно нет. Иначе обязательно бы в баре кто-нибудь проболтался. Возможно, «вертушку» держат где-то вблизи дворца…
– Хорошо, я наведу справки, – веско пообещал могущественный воротила местного теневого рынка и сообщил, что тогда отправит Аллиет морем, с рыбаками:
– При следующей встрече я дам вам необходимые пропуска и фальшивый паспорт для неё.
Гермес вытер лоснящиеся губы повязанной вокруг его цыплячьей шеи салфеткой и аккуратно взялся двумя пальцами за тонкую ножку бокала, наполненного дорогим вином:
– Хоть это и не в моих правилах заранее праздновать успех… Ну да ладно! Давайте выпьем за то, чтобы каждый получил желаемое – вы нашли сына и вернулись с ним домой, а я благодаря этой вашей знакомой и её влиятельным родственникам перебрался, наконец, отсюда в Штаты и занялся настоящим бизнесом…
* * *
Эту ночь Борис провёл вместе с Аллиет. Он рассказал ей, что вскоре снова собирается встречаться с человеком, который готовит её побег, и что возможно через пару недель она увидит своих родных.
Задумчиво положив головку ему на грудь, Аллиет принялась рассуждать о том, как здорово было бы, если бы любимый взял её с собой на эту встречу. Борис примерно рассказал ей, куда собирается ехать. И вот теперь Аллиет бойко рассказывала, что слышала от девчонок, будто бы где-то в тех краях живёт католический миссионер, древний старец, которого не коснулись войны и мятежи последних лет.
– Он мог бы нас обвенчать, ведь я католичка… Только нам потребуется свидетель. Возьми своего приятеля Хана. Я слышала, что он тоже католик.
Борис взволнованно размышлял над словами подруги. Аллиет истолковала его молчание по-своему:
– Извини, я, кажется, сказала непристойность. – Женщина подняла голову и вопросительно посмотрела на любовника: – Ты не думай, я не хочу, чтобы ты изменял памяти свой жены. Я знаю: ты всё ещё любишь её. Всё останется, как и раньше. Только, пожалуйста, возьми меня с собой. Для меня это очень важно. А Хан будет нашим свидетелем. Мои девчонки хорошо о нём говорят…
Борис пообещал поговорить с Ханом, как только Гермес назначит новую встречу. Но когда это произошло, выяснилось, что немец не может в этот день отлучиться с аэродрома. Аллиет это обстоятельство сильно расстроило.
Машину Нефёдову одолжил поляк Пан Поручик. Он же по карте показал Борису, как добраться до нужного места. Дорога заняла часа три. Вначале они медленно пробирались на внедорожнике по каменистой местности на краю гор. Приходилось постоянно останавливаться, чтобы свериться с картой. Потом они продирались через густые заросли акации. Местность выглядела совершенно дикой. Невдалеке над трёхметровым кустарником величаво возвышались жирафьи головы на длинных шеях. Они видели убегающих антилоп импала. Только серьёзная опасность могла заставить Гермеса покинуть город и забраться для новой встречи в такую глушь.
На этот раз африканец выбрал для встречи одинокую хижину, а точнее, сарай непонятного назначения. Хижина целиком была построена из природных материалов: стены сложены из бамбуковых жердей, крыша покрыта вязанками тростника и широкими листьями.
Возле сарая на корточках, держась за упёртые прикладами в землю, старые немецкие карабины, сидели двое разморённых жарой аборигенов – молодой парень и зрелый мужчина. Своим видом они напоминали пастухов. Тем более что рядом действительно паслись несколько коз. Да, сходство было сильным, если бы не винтовки в руках чернокожих мужчин. Один из сторожей – тот, что помоложе, окликнул Бориса. Нефёдов назвал себя. Охранник сделал вялый жест в сторону входа в сарай. Однако тут же поднялся его старший напарник и вскинул карабин на плечо. Хотя ствол ружья и не был направлен на визитёров, палец бдительного охранника теперь лежал на спусковом крючке. Борис также отметил, что оружие снято с предохранителя. Это можно было истолковать, как корректное предупреждение не идти дальше.
Борис и Аллиет остановились.
– Что будем делать? – испуганно шепнула Нефёдову девушка. Она с надеждой смотрела на своего защитника, который с невозмутимым видом принялся вдруг насвистывать себе под нос мотив старомодного фокстрота.
Стрелок исчез внутри сарая. Его не было минуты три. Выйдя, охранник спросил Нефёдова, почему тот явился не один, как было оговорено с его господином. Борис начал объяснять ситуацию, но неожиданно столкнулся с сопротивлением:
– Женщина останется здесь! – объявил охранник.
Тогда Борис, более не обращая внимания на живую преграду у себя на пути, громко крикнул – так, чтобы быть услышанным за стенами сарая.
– Со мной та, о которой пойдёт речь. Я посчитал, что она должна присутствовать при нашем разговоре. И вообще, это невежливо оставлять даму за порогом.
После короткой паузы из сарая прозвучал галантный ответ:
– Вы правы, сэр. Дама не должна оставаться на улице. Прошу вас.
Охранник посторонился.
Борис откинул полог из противомоскитной сетки и пропустил Аллиет вперёд, затем вошёл в хижину сам. Внутри царила предельно спартанская обстановка: сквозь крупные щели в стенах можно было в деталях разглядеть прилегающий к хижине пейзаж, по стенам был развешан ржавый сельскохозяйственный инвентарь, мотки верёвки. В центре хижины на непонятно каким образом попавшем сюда кресле-качалке вальяжно восседал Гермес. По сравнению с изысканной обстановкой дорогого ресторана, где проходила их прошлая встреча, контраст был разительным. Однако коммерсант, похоже, везде умел устроиться с комфортом. В ожидании гостя он курил дорогую сигару и сам с собой играл в маленькие дорожные шахматы.
