«Гениальный иллюзион!» – удовлетворенно отметил Ширман, но вслух решил никого не хвалить. Все получалось, как в некогда популярной детской головоломке «спускайтесь вверх». Там некий толстый король жил в замке, подняться на вершину которого можно было, лишь спускаясь по лестницам вниз. Художник весьма умело изобразил длинный лабиринт из лестниц, по которому и в самом деле можно было оказаться на самой высокой башне, двигаясь при этом исключительно вниз... Но то была искусная оптическая иллюзия!
– Закон разработан лично мной, одобрен несколькими авторитетными юристами, – подвел итог «дорогой гость». – Я лично вынесу его на рассмотрение в Госдуму через три дня. Еще, Иван Эмильевич, нужно будет сориентировать правозащитников. Ну какой-нибудь симпозиум на тему «Тело человека принадлежит только ему, и в выборе никто не смеет мешать...» Длинновато, да? Лучше бы чего-нибудь в рифму, типа «сделал дело – вымыл тело»... Впрочем, это про другое.
– Совсем про другое, – кивнул Ширман. – Правозащитников подключим, рифмы придумаем! – Он махнул ладонью. – Если ни у кого нет вопросов, то наша встреча окончена. Каждый отправляется по своим рабочим местам!
Разглядеть «дорогих гостей», покидавших ширмановский офис, у команды Сократа Ивановича не было ни малейшей возможности. «Гости» выходили через дополнительный вход, который наглухо был перекрыт транспортом и пешей охраной.
– Теперь понятно, что это за «Амнистия»? – спросил Прохоров, оторвавшись от наушников. – Еще бы узнать, что сие за «дорогой гость», он же законотворец...
В ответ Водорезов лишь развел руками, как-то неопределенно покачал головой.
– Законопроект вносится в Думу, выставляется на обсуждение, – логически рассуждал Сократ Иванович, – в то же время начинаются массированные пропагандистские телебомбардировки. Правозащитнички свое слово скажут. Дескать, наркоманы – хорошие ребята, просто немного не в себе...
– С каждым бывает, – подхватил Николай.
– Вот именно! Им помочь нужно! То есть продать наркотик по дешевой цене в первом же маркете. Вот тут-то и начнется «золотая эра» для Ширмана и его шайки. У тебя есть соображения насчет того, как это дело остановить?
Николай вновь неопределенно развел руками. Мол, вы, Сократ Иванович, генерал (хоть и отставной) – вам видней!
– Главное – не дать этому «законопроекту» попасть в Думу! – сделал главный вывод Прохоров. – Дальше видно будет. Не будет закона – бессмысленной станет вся ширмановская пропаганда и готовые к производству наркопредприятия с современными технологиями.
– Закон – документ официальный, пусть даже в стадии подготовки, – начал Водорезов. – В Думу его должен доставить фельдъегерь, представитель секретной почты, офицер с надлежащей этой почте охраной. Попробовать перехватить фельдъегеря?
– Нереально, Николай, – поморщился Прохоров. – Охрана, бронемашины... Бой в центре Москвы?! Тут, извини, даже у таких ребят, как вы с Петром, шансов нет. Даже если бы и были! Нет, нужно найти «дорогого друга» и... убедить отказаться от проекта.
– Кажется, я знаю... Знаю этого «друга», – чуть подумав, проговорил Николай. – Как это он сказал: «Сделал дело – вымой тело!»?
И Водорезов поведал Сократу Ивановичу историю, которая произошла с ним во время службы в Африке. Впервые он решился рассказать о том, ставшем уже далеким, случае, хотя и давал подписку о неразглашении.
Началось с того, что Водорезова вызвал к себе особист. Военная контрразведка располагалась в том же здании, где и резиденция главного военного советника, только двумя этажами выше. Особист, как и прочие российские военнослужащие, ходил в «верде оливо», кубинской униформе зеленого цвета. Чтобы отличаться от кубинских советников, русские обычно закатывали рукава. У многих, особенно десантников и морских пехотинцев, руки до локтей пестрели разными замысловатыми татуировками. У особиста-контрразведчика рукава были закатаны, но татуировок не наблюдалось. Не было у него погон и других знаков различия. У Водорезова же как советника по линии ВДВ на светло-оливковой форме имелись погончики с двумя латинскими буквами S.
– Здорово, Водорезов. Помощь посильную окажешь? – с ходу перешел к делу особист.
– Смотря какую, – ответил Николай.
В самом деле, если речь идет о банальной агентурной вербовке, то здесь капитан Водорезов никак не годится. Однако особист был хмур, словно чем-то озабочен. В агентуру же вербуют с улыбкой, добрым и благостным выражением лица. Видно, дела посерьезней, сообразил Николай.
– Предупреждать о сохранении гостайны лишний раз не буду, – продолжил особист, став еще мрачнее.
– Я не из болтливых, Александр Михайлович, – произнес в ответ Водорезов.
– Титова хорошо знаешь?
– Референта ГеВеэСа? – уточнил с заметным удивлением Николай.
Референт-переводчик главного военного советника был белой костью. Вокруг него был повышенный режим секретности, ведь он являлся переводчиком на переговорах ГеВеэСа с местной африканской военной верхушкой, потому знал немало. Свободно владел португальским (который и был официальным языком африканского государства), английским и испанским языками. Несмотря на то, что был референт Титов молод, всего три года назад окончил ВИИЯ[22] и носил погоны старшего лейтенанта. И еще имел папу генерал-лейтенанта из управления международного военного сотрудничества Генштаба. А управление, в свою очередь, курировало ГРУ все того же Генерального штаба.
– Титов собрался в загрантур, – понизив голос, сообщил особист. – Без возврата.
– Что?! – не веря своим ушам, переспросил Водорезов.
– Рассказывать долго, слушай вкратце. Утром пришла шифровка из Москвы. Мои коллеги из столичной контрразведки взяли некоего зарубежного товарища. Подробности опускаю, но этого товарища сумели разговорить. И он сообщил весьма ценные сведения. Оказывается, руководство разведки его государства имеет ценного агента-осведомителя в нашем с тобой африканском государстве. Наши противники в курсе всех наших военных поставок и вообще всего того, что здесь происходит. Включая то, что инструктора по спецдисциплинам ВДВ зовут Николай Водорезов. Кто все это мог знать? ГеВеэС, его референт и резидент ГРУ. Удалось узнать прозвище агента. Знаешь какое?
– Откуда же?
– Кит, – ответил контрразведчик. – Может такое прозвище иметь и сам ГеВеэС, и резидент ГРУ... И старший лейтенант Титов.
– Может, – согласился с контрразведчиком Водорезов.
– Сегодня к вечеру из Москвы прибудут мои коллеги, вместе с ними будем искать «крота»[23] . Но сначала, Николай... сначала, – выждав паузу и испытывающе посмотрев на капитана, продолжил особист, – ты поможешь мне найти Титова.
– В смысле? – переспросил Водорезов.
– Пропал Титов. В том смысле, что нет его нигде. С самого утра. ГеВеэС отпустил его в кино. У Титова сегодня выходной, нельзя исключить, что он развлекается с какой-нибудь местной девицей или отправился в местный кинотеатр. Но нельзя исключить, что Титов УШЕЛ совсем. К своим нынешним хозяевам.
– Хотите, чтобы я штурмом взял местную резидентуру ЦРУ? – уточнил Николай.
– Нет, там его нет, – покачал головой контрразведчик. – По кое-каким своим каналам уже проверено. Мне нужно, чтобы ты подсказал мне, куда двинется Титов, если решит перейти «линию фронта». То есть местную госграницу.
– Это большой риск. «Сепаратисты» запросто могут его расстрелять!
– Глупости, Водорезов. Расстреливают они только местных, черных. Если же поймают белого, тем более русского советника... Как минимум это торг, выгодный обмен. А наши противники заплатят за своего агента втрое дороже, чем мы. На это и рассчитывает Кит. Одним словом, я жду его здесь. Если вернется – далее моя работа. А ты должен перехватить его на границе. Кого берешь в помощники?
– Переводчика Гриднева, прапорщика Максимова и четырех местных ребят.
Выслушав Водорезова, Федор Максимов ткнул указательным пальцем в угол расстеленной на планшетке мятой, побывавшей уже не в одной переделке карты:
– Ты считаешь, он попытается пройти здесь?
– Уверен, – кивнул Николай. – Если, конечно, он покинул город.
– Мы исходим из этого, – вставил свое слово переводчик Гриднев.
– А вот и «вертушка»!
Загрузившись в вертолет, боевая группа отправилась к месту, указанному Водорезовым на карте. Это была небольшая деревня, от которой до границы было рукой подать. Выгрузив разведгруппу, вертолет поспешно улетел, чтобы лишний раз не попадаться кому не надо на глаза. Под прикрытием африканской растительности десантники приблизились к деревне, заняли наблюдательные позиции.
– Машина здесь! – сообщил прапорщик Максимов.
В самом деле, у одной из построек стоял «Лендровер», на котором вполне мог приехать референт. Однако номера на нем отсутствовали, и если бы удалось выяснить, не исчезали ли машины из гаражей армейской базы... Впрочем, это уже проблемы особиста, а он ни о чем подобном Водорезова не информировал. Николай достал радиопередатчик и готов был уже связаться с особистом, но его вновь окликнул прапорщик:
