…Он не боялся перегнуть палку. А потому коридор на третьем этаже, ведущий к апартаментам Натали, был прямо-таки уставлен агентами тайной полиции, стоявшими через каждые несколько шагов — и наконец дверь в апартаменты держали открыто взявшие наизготовку автоматы люди Мазура — четверо из пополнения. Сейчас никакие меры предосторожности не будут излишними — впереди явственно видна финишная ленточка, остался один-единственный рывок… Продержаться… Он прекрасно знал, что за той вот портьерой упрятан еще и ручной пулемет с заправленной лентой, а за другой, напротив, найдется довольно компактный, надежный барабанный гранатомет: какие тут китайские церемонии, все, чем богаты, десантники подполковника установили во дворе и парочку легких безоткатных орудий…
Его, разумеется, пропустили беспрекословно. Оказавшись в небольшой прихожей (где, кроме горничной, готовой после первого же звонка предстать перед очи хозяйке, сейчас помещался еще и Фантомас с автоматом на коленях), Мазур распахнул дверь, вошел без стука и без доклада: привилегия и начальника охраны, и человека, выступавшего в несколько ином качестве.
Натали в парижском коротеньком пеньюаре, обрадованно встала, подставила щеку для поцелуя, заполучив таковой, кивнула на кресло:
— Садись, наливай себе. Ты что такой мрачный?
— Да так, ерунда… — сказал он как мог небрежнее, глянув на столик.
Она откровенно весела, но вряд ли от принятого спиртного выглядит лишь самую чуточку поддавшей, бутылка коньяка едва почата, и в бокале осталось немного. Тут же, на столике — несколько бумаг, в том числе и написанных от руки на простых листах без всяких эмблем.
Налив себе до краев и пренебрегая льдом, Мазур уселся, с ходу ополовинил бокал, и, уже почти на все сто догадываясь о причинах, сказал:
— Зато ты, я вижу, веселая и бодрая…
— А как же иначе? — улыбнулась Натали широко и искренне. Одним глотком прикончила содержимое бокала, налила себе еще и с ликующим видом продемонстрировала Мазуру какую-то бумагу невероятно официального вида: незнакомая красочная эмблема, выполненная типографским способом, аккуратный печатный текст, целых три печати, причем одна оттиснута на сургуче, несколько подписей, и четкие, и неразборчивые…
Он пожал плечами, так и не взяв бумагу.
— Ах да, ты французского не знаешь… — спохватилась Натали.
— Я догадываюсь, что это, — сказал он не без радости. — Официальный протокол касательно итогов референдума?
— Вот и-мен-но, ми-лый… — чуть ли не пропела Натали. — Все прекрасно, как и следовало ожидать… Все равно, за это стоит выпить, теперь остались пустяки…
Мазур кивнул, чокнулся с ней. В самом деле, оставались пустяки, коронацию, как и рассчитывали, можно запускать послезавтра — к чему тянуть, если нет никаких препятствий?
— Поздравляю, — сказал он. — Я так понимаю, видеть тебя на троне жаждет девяносто четыре процента населения?
— Девяносто три и пятнадцать сотых, — очаровательно улыбнулась Натали.
— Тоже неплохо, — сказал Мазур. — Мировое общественное мнение будет в экстазе от такого результата — после прошлых референдумов сущее торжество демократии…
— А как же без нее? — прищурилась Натали. — Монархия будет вполне просвещенная. Подожди минутку, милый, мне тут нужно еще пару бумаг прочитать…
Мазур, прикончив бокал и не наливая пока что добавки, в который раз прокручивал в памяти день коронации, сиречь послезавтрашний. Трое полковников мертвы, но успели обсудить с Мазуром и Лавриком подробные меры безопасности — так что механизм сработает сам по себе, разумеется, придется завтра весь день пахать вместе с преемниками двух полковников и майором Мюратом, в десятый раз обсуждая любую мелочь. Кажется, без ложной скромности смело можно сказать, что предусмотрено все. Армейские и жандармские подразделения по хитрой схеме, давно разработанной покойным Папой, будут старательно следить друг за другом и пресекут любую попытку дернуться сколько-нибудь значительными силами. Вокруг собора святого Христофора, где архиепископ возложит на нее корону, предусмотрен «пояс безопасности» шириной в триста метров, где не будет никого, кроме жандармов и парашютистов, на полкилометра по улице, по которой кортеж автомашин поедет к собору, солдаты будут стоять чуть ли не локоть к локтю, причем неглупо вытянувшись у проезжей части — встанут цепочками на тротуарах, держа под прицелом противоположную часть улицы. На всех чердаках будет охрана, и снайперы найдутся. Военный аэродром блокирован, ни один «Атандар» не сможет подняться в воздух и обрушить на дворец бомбы с ракетами. Никто не знает, в каком именно из трех «Мерседесов» Папы будет сидеть Натали… и лишь считаным людям известно, что ее не будет вообще ни в одном, что к собору она прилетит на одном из дворцовых вертолетов, одном из четырех, произвольно выбранных в самый последний момент. Пилоты уже надежно изолированы до послезавтрашнего дня, вертолеты тщательно обысканы на предмет бомбы и уже охраняются парашютистами. Ну, а потом, сразу после коронации, она по дороге на большой торжественный прием в Лунном дворце на четверть часика завернет в один из офисов Промышленно-Торговой Ассоциации, где в темпе подмахнет весь пакет документов по алмазным месторождениям — вот об этом телезрителям и радиослушателям сообщат еще до того, как она покинет здание.
И конец хлопотам! Серьезные люди — а несерьезных в игре попросту нет — прекрасно поймут, что убивать ее теперь просто бессмысленно. У алмазов будут хозяева, французские и местные, зубами и когтями будут держаться за свое кровное, акционеров и их наследников-преемников столько, что перебить их всех просто нереально. Доля королевы, между нами, составляет пятнадцать процентов — но и это не основание ее убивать, опять-таки бессмысленно. Действительно, вроде бы предусмотрено все, что в человеческих силах…
— Ну что ты такой надутый? — не без игривости поинтересовалась Натали. — Все пока что идет отлично…
— Хочется верить, — сказал Мазур. — Вот только есть и печальные стороны…
— Я прекрасно понимаю, что осталась одна, без семьи, — сказала Натали уже серьезнее. — Но это еще не смерть, верно? Я тут успела кое-что прикинуть… Начальником тайной полиции будет доктор Кумене, мы с ним говорили, на всякий случай он до подписания соответствующих указов укроется в надежном месте, благо появляться на месте службы ему и нужды нет, коли уж тот болван, министр внутренних дел, приостановил ее работу. Ну, и с ним, и с генеральным прокурором нетрудно будет разобраться, я заранее знаю, кто меня в этом поддержит. Я тут набросала кое-какие проекты, можешь посмотреть… ах да, ты не понимаешь французского… Короче говоря, женский батальон разворачивается в полк, подберут подходящих девчонок, из семей, не блещущих достатком, из предместий, трущоб, да что там, из молодежных банд. Если нанять хороших европейских инструкторов, девки за месяц научатся хотя бы прилично стрелять… и всем будут обязаны только мне. Далее. Твой подполковник быстренько получит полковника, а его батальон будет именоваться так, как ты предложил. Твоего Бернадотта нужно повысить в звании, наградить чем-нибудь получше медальки «За отличную службу» и повысить, насколько возможно. Судя по твоим отзывам, неплохо было бы назначить его преемником Очеренго…
— Рановато, — не без сожаления сказал Мазур.
— Я сама понимаю, — кивнула Натали. — Нельзя делать старшего лейтенанта полковником и шефом жандармов. То есть технически — ничего сложного, а вот с житейской точки зрения… У него вмиг появится столько влиятельных врагов и завистников в его собственном ведомстве… Может кончиться вовсе ж скверно… Ну вот. Как тебе планы?
— Все отлично, — сказал Мазур, ничуть не кривя душой. — Даже дополнить нечем. Один нюанс: это только штыки. А тебе нужна семья…
Ее лицо на миг стало иным, чуть хищным, незнакомым, таким, что Мазур на миг пережил уже испытанные однажды, во время шествия ведьм, чувства: словно оказался в других временах и местах, где современному белому человеку лучше бы никогда не оказываться…
— И это я понимаю, — все так же щурилась Натали. — Но я же, могу тебя заверить, не собираюсь особенно спешить. Какие мои годы? Времени впереди достаточно. Шажком, шажком… Я умею сидеть тихонечко, как рогатая гадюка в засаде. Понемногу семью непременно удастся создать новую — та, что была, тоже не за день и не за месяц складывалась… Если действовать неторопливо и осторожно… Есть хорошие шансы, а?
— Есть, — вынужден был согласиться Мазур.
— Вот видишь, я у тебя все же умница… — она загадочно улыбнулась. — Я очень надеюсь, ты и дальше будешь мне помогать…
У Мазура хватило выдержки и умения произнести совершенно спокойно:
— Ну конечно, милая…
