Людмила вспыхнула. Ну вот, началось… В самое неподходящее время, когда ей надо поторопиться в банк. Теперь от этого ухажера не отвяжешься! Она пробормотала что-то невнятное и отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Но мужик не отлипал.
— А тут должен быть пляж, ведь Гибралтар — морской курорт! Может, посвятим свободное время прогулке по побережью? К чему слушать эти нудные рассказы об истории? — И он протянул к Людмиле покрытую рыжими волосками веснушчатую лапу.
— Вам же четко сказано, уважаемый, что дама не хочет! — рявкнул непонятно откуда появившийся Гепард и молниеносным рывком схватил крепыша повыше локтя. — Дама уже договорилась со мной!
Мужик с приплюснутым носом озадаченно поглядел на свою обездвиженную руку, и тут его маслянистые глазки налились кровью, он покраснел как рак и резко дернул локоть, пытаясь высвободиться из цепких пальцев Гепарда.
— Ты, приятель, грабли-то не распускай, — прошипел он свирепо. — Не слишком ли у тебя аппетит разыгрался, а? Шел бы ты к своей рыжей шалаве. Одну закадрил, а теперь и на другую губы раскатал…
— Разговорчики в строю! — не смущаясь, отрезал Гепард, не выпуская рыжеволосую руку. — За такие базары у нас на зоне знашь чо было…
При этих наглых словах тупоносый мужик вконец обезумел. Он нагнул голову, набычился и попытался ударить ногой Гепарда по коленке. Но тот вовремя отскочил, дернув противника за локоть и увлекая его за собой. Мужик споткнулся и чуть не грохнулся на асфальт. Туристы кто с изумлением, кто с негодованием, а кто и со страхом взирали на разгорающийся скандал.
— Хоррош, парень, отвали! — захрипел крепыш, явно не ожидавший такого мощного отпора.
Но Гепард был неумолим. В какой-то момент он бросил очень внимательный взгляд на Людмилу и, как ей показалось, чуть заметно мотнул головой в сторону: мол, что стоишь, иди давай по своим делам!
И только теперь она поняла, что умница Гепард все прекрасно сразу понял и специально разыграл этот шумный спектакль, чтобы отвлечь назойливого кавалера и дать ей возможность незаметно улизнуть с центральной площади.
…Через пятнадцать минут Людмила без труда нашла Викторию-стрит и угловое здание — двухэтажный особнячок со строгой надписью Gibraltar Atlantic Bank над узкой зеркальной дверью. Как и предполагалось, банк был закрыт. Она нажала на черную кнопку звонка. На звонок долго никто не отвечал, и Людмила уже начала волноваться. Однако через несколько минут щелкнул замок, и зеркальная дверь все же отворилась. На пороге стоял громадного роста брюнет с мускулистыми плечищами и выпуклой грудью с рельефными узлами мышц. Судя по описанию Владислава, это и был сеньор Риварес. Его хмурое лицо не выражало никаких эмоций: ни удивления, ни раздражения — ничего…
— Я из Москвы… — пролепетала Люда, волнуясь. — Ай эм фром Москоу… Мистер Игнатоу…
— Ясно, — вдруг на чистейшем русском языке произнес великан. — Проходите. Я за вами дверь закрою.
Люда прошла по коридору в большую комнату с занавешенными окнами во всю стену. Сеньор Риварес даже не пытался быть с нею слишком любезным. Он мрачно кивнул на кресло перед столом, а сам уселся за тот же стол напротив нее.
— Значит, вы от Варяга… что-то давненько от него не было ни слуху ни духу… Я уж, грешным делом, подумал… нуда ладно… значит, жив-здоров… слушаю вас! — Брюнет всю эту длинную вереницу слов проговорил, точно выплюнул веером застрявшие в зубах виноградные косточки.
— Я от Игнатова, — пролепетала Люда, уже совсем ничего не понимая.
— Ну да… Я понял. — Брюнет вскинул брови. — Так я вас слушаю!
— Вот! — Она протянула белый узкий конверт.
Сеньор Риварес взял его, длинным ногтем мизинца взрезал клапан и вынул сложенный листок. Пробегая его глазами, он еще больше нахмурился и помрачнел. Потом достал из невидимого ящика письменного стола плоскую компьютерную клавиатуру и стал быстро стучать по клавишам. Людмила украдкой огляделась в поисках монитора. Но ни монитора, ни мыши она не заметила. Зато увидев, что сама клавиатура ни к чему не подключена, решила, что этот мрачный громила просто морочит ей голову.
— Готово! — пророкотал тот, глядя куда-то под стол. Он воздел указательный палец, задержал его в воздухе и, собравшись с духом, опустил на клавишу. — Пое-ехали… Гуд-бай, бабки! Теперь они уплыли в голубую даль — это те, бабулька, не хрену моржовому отсос, — пробормотал он себе под нос, не обращая внимания на посетительницу. — Опана! Трансакция завершена. И что это за «Меч и щит» такой? Первый раз слышу…
Он вопросительно посмотрел на Людмилу.
— И как там наш Владик? Процветает? Или все в заботах?
— Скорее бегает… — дрогнувшим голосом ответила Люда.
Русскоговорящий испанец с сожалением оглядел ее белое платье.
— А я ему давно говорил: Владя, бросай ты эту муть, забудь обо всем, вали к нам в солнечную Испанию. Тут можно крутить такие же точно дела, если еще не круче. Вон Гусинскому плохо ли… А уж Варяг и подавно был бы в полном шоколаде! С его-то немереными бабками, с его-то охренительными связями, с его-то, блин, нехилой энергией! А он все там топчется, играет с крутыми в кошки-мышки, все чего-то ищет, добивается, не понимает, что ли, куда все закрутилось… Плетью обуха не перешибить, как говорится. Вон уж самые-то догадливые давно ноги сделали из страны, тут осели. Че он в Москве забыл? Там же теперь не коммерция, а одна сплошная контрибуция, экзекуция и экспроприация… — Он осекся и впервые за те пятнадцать минут, что Люда провела в этом так называемом банке, губы сеньора Ривареса изобразили подобие улыбки.
В комнате повисло неловкое молчание.
— Уже все? Я могу идти? — сорвавшимся голосом произнесла Люда.
— Все, все. И даже больно не было? — грубо пошутил громила и откровенно хохотнул: — Позвольте полюбопытствовать: вы-то Владьке кто? Жена? Любовница? Или просто так?
— Просто так, знакомая… — соврала Людмила и, встав, поспешила к двери.
— Да ладно гнать-то… — вроде как обиделся сеньор Риварес. — Варяг не лох, чтобы какую-то просто знакомую по таким крутым делам сюда засылать. Ну да ладно… Если просто знакомая, так, может, мы успеем с тобой провести романтических полчасика, — И Риварес сделал попытку приобнять Людмилу.
— Я пойду, меня ждут… — отстраняя руку сеньора и пропуская мимо ушей его двусмысленные вопросы, отозвалась Люда.
Она торопливо прошла в коридорчик и выскочила на душную улицу. За ее спиной хлопнула дверь и лязгнул замок.
Чудной банк. Чудной сеньор Риварес. Все это как-то ужасно чудно… Не как в кино про шпионов, а скорее, как в дурном сне. Но главное, что она выполнила то, ради чего стремглав сорвалась в эту скоропалительную турпоездку, стоившую Владиславу, считая со срочным изготовлением ее паспорта, тысячи две долларов, не меньше. И тут она вспомнила странные слова сеньора Ривареса: «…с его-то немереными бабками…» И еще — он сказал, что осуществил перевод денег «в голубую даль»… Это как же понимать? Неужели Владислав — подпольный миллиардер?
Она не знала, смеяться ей или плакать от такого открытия… Во всяком случае, никакой радости по этому поводу она почему-то не испытала — скорее, огорчение.
— Осетринка копченая! Белужка! Икорка осетровая, вот, попробуйте! Засольчик свеженький! Недорого предлагаю! На всем рынке дешевле не найдешь! — радушно предлагала статная, крепко сбитая чернобровая красотка средних лет. Длинной мельхиоровой ложкой она зачерпнула из синей жестянки горку лоснящихся серо-серебристых шариков и протянула высокому седоватому мужчине в длинном коричневом пальто. — Попробуйте! Просто так попробуйте!
Тот с интересом оглядел аппетитное угощение и, отрицательно помотав головой, бросил:
— Как же я найду дешевле, если у вас все на рынке схвачено и цены у всех одинаковые?..
Да, Ленинградский рынок — зрелище не для слабонервных бюджетников. Заходишь, прячась от гуляющего по улицам октябрьской Москвы промозглого ветра, в этот гигантский светлый пакгауз — и словно попадаешь в другой город, в другую страну, в другую реальность… По обеим сторонам длинных рядов громоздятся горы турецких помидоров и голландских салатов, израильских апельсинов и тунисских фиников, ташкентских дынь и чилийского винограда… В воздухе стоит тонкий аромат восточных пряностей, горками и в разноцветных мешочках разложенных по мраморному прилавку, и смешивается с терпким запахом спелых фруктов и ягод, и похожие друг на друга как две капли воды, как братья-близнецы, рожденные могучей матерью-героиней из славного города Баку, улыбающиеся фальшивыми улыбками щетинистые торговцы наперебой зазывают посетителей этого овощефруктовоягодного рая подойти и отведать заморских даров природы. А дальше глаза рябит от белых халатов — здесь начинаются мясные ряды, где в навал лежат гладкие тучные куры и гуси, да длинные, рельсоподобные свиные вырезки, да поджарые кроличьи тушки с одиноко торчащей меховой лапкой, да бараньи полутуши с покатыми задами, да ведра тягучей, как белая патока, сметаны и прикрытые крахмальными марлевыми платками тазы с до невозможности белым творогом…
