– Вы – Отар? Старик кивнул.
– Этот человек бандит, – сказал Муму, – он убил вашего брата Тосо, по его вине погиб и Давид.
Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице Отара.
– Я чувствовал, – сказал он, – что с Давидом не все ладно, ну а Тосо? За что погиб он?
Шпит стоял, глядя себе под ноги. Отар поднял голову.
– А ты кто такой?
– Человек, у которого убили друга. И ваш брат Давид был вместе с убийцами. Отар облизнул пересохшие губы.
– Зачем ты привел его сюда?
– Он теперь в ваших руках. Можете сделать с ним что угодно.
Небо уже было слегка тронуто светом восходящего солнца.
– Он и его приятели убили не одного человека.
– Ты приходил с ними? Со своими приятелями? – спросил Отар Шпита.
Тот промолчал. За него ответил Дорогин:
– Наверное. Он сейчас пьян. Тогда они что-то оставили в вашем доме.
– Я знаю. Пошли, – предложил старый грузин.
Он шел спокойно, как всегда. Ничто не могло выбить его из колеи. Все свои эмоции старик прятал за маской безразличия. Скрипнула дверь погреба. Отар чиркнул спичкой, зажег керосиновую лампу. Неяркий свет заполнил небольшое помещение.
– Вот, – указал он стволом винтовки на жесткий брезент, прикрывавший мешки с долларами.
Дорогин разогнул проволоку, отбросил брезентовый полог. Банковские мешки. Один из них прогоревший. Тугие пачки долларов.
– Они и погубили Давида, – вздохнул Отар, – я знал, но не мог остановить его.
– Ты можешь делать с ним все, что хочешь, – перешел на “ты” Дорогин, поняв, что Отару все равно, как к нему обращаются, лишь бы в голосе звучало уважение к его годам.
– Можешь забрать мешки, – сказал Отар, – деньги мне ни к чему.
– Это фальшивые доллары.
– Не знаю, – пожал плечами Отар, – мне все равно. Деньги меня не интересуют.
– Подержи-ка его на прицеле, – попросил Сергей.
Отар навел винтовку на Шпита. Маленький ключик открыл наручники. Сергей заставил бандита вытянуть руки, сковал их наручниками уже за толстой грабовой стойкой, повернув Шпита спиной к ней.
– Посидишь возле своих денег. Может, сам сдохнешь, если повезет.
Шпит с ненавистью глянул на Дорогина.
– И тебе долго не жить…
– Посмотрим, многие мне говорили такое. Сергей опустил брезент и вышел на улицу вместе с Старом.
– Ты точно знаешь насчет моих братьев? – спросил грузин.
– Тосо я видел мертвым, а про Давида слышал… О его гибели весь Сочи говорит.
Пожилой мужчина тяжело вздохнул, оперся о винтовку.
– Что делать думаешь?
– Этого мерзавца зовут Шпит. Он убийца, это так, но основную игру затеял не он. Он тоже, можно сказать, жертва.
Отар, не привыкший к длинным пространным рассуждениям, поморщился.
– Есть люди, которые затеяли игру, – пояснил Муму, – не будь их, не было бы фальшивых долларов, не лилась бы кровь. Шпит – мелкая рыбешка по сравнению с ними.
– Ты не возьмешь денег, даже если они фальшивые? – удивился Отар.
– Нет, – покачал головой Муму, – я уничтожу всех, из-за кого погибли твои братья.
– Давид тоже был с убийцами, – напомнил Отар, – и, останься он жив, ты бы посчитался с ним.
Дорогин в упор посмотрел на Отара.
– Знай ты заранее, что задумал твой младший брат, думаю… – и взгляд Дорогина скользнул на винтовку.
– Не знаю, – мотнул головой старик, – не хочу думать об этом.
– Но мне ты веришь? – спросил Дорогин.
– Я доверяю тебе, – ответил Отар.
– Тогда не удивляйся тому, что я сделаю.
– Нет, так не пойдет, – Отар взял Дорогина за руку, – я должен знать, что ты задумал.
– Хорошо, но тебе придется ждать. Не знаю сколько: день, два. Возможно, это произойдет уже сегодняшним вечером.
– Скажи, что ты решил? Дорогин оглянулся на закрытую дверь подвала и наклонился к уху старика…
Муму шептал недолго. Отар кивал.
– Ты сильно рискуешь, – выслушав Дорогина, ответил он.
– Мне не привыкать. Пошли к машине. Тебе будет спокойнее, если этот мерзавец будет пока беспробудно пьян.
– Я не спущу с него глаз.
– Все равно, пойдем.
Дорогин и Отар спускались тропинкой к машине.
– Шпит заставил твоего брата, Тосо, выпить водку и пьяного утопил в море.
– Тосо тоже виноват в этом? – тихо спросил Отар.
– Насколько я понимаю, нет. Он лишь плохо хранил чужие тайны.
– Тосо – мирный человек.
Мужчины остановились у машины. Дорогин отдал Отару одну целую, другую недопитую бутылки “Абсолюта”, сел за руль.
– Тебе далеко?
– В Гудауту. Смотри, удержись от искушения прикончить Шпита сразу.
– Легкая смерть не для него. Возвращайся скорей, и удачи тебе.
Старик помахал рукой вслед удаляющейся машине. Он долго стоял, задумавшись, опершись на длинную винтовку. Овчарка терпеливо ждала, когда ее хозяин вернется в дом.
– Давид… – беззвучно проговорил старик. – Как ты мог.., надо было мне поговорить с тобой по-другому. Запер бы тебя в подвале. Посидел бы неделю, одумался. С убийцами связался, с бандитами…
Он тяжело поднялся в гору.
Уже протрезвевший Шпит заерзал, когда услышал шаги возле самой двери. Он затравленно озирался, сучил ногами, пытаясь подняться с земли. Утренний свет ударил ему в глаза. Бандит увидел силуэт вооруженного винтовкой Отара в дверном проеме и понял: бесполезно предлагать деньги за свою жизнь и свободу. Этого человека ничем не проймешь. В жизни ему уже ничего не надо. И все же Шпит проговорил:
– Тебе нет смысла меня убивать. Не я убил твоих братьев.
– Молчи, – сказал Отар, садясь на ступеньку и кладя винтовку на колени.
– Эти деньги настоящие, – зашептал Шпит, – можешь оставить их себе. Больше никто не придет за ними. А я уйду. Если же ты убьешь меня, тебе отомстят.
– Кто знает, что ты здесь? – резонно спросил Отар.
– Узнают, обязательно узнают…
– Никто не узнает, куда ты пропал. И не пугай меня. Мне уже ничего не страшно.
Медленно светало, и Шпит ловил взглядом кусок голубого неба в дверном проеме. Он не знал, суждено ли ему увидеть, как сегодня солнце скроется за морским горизонтом.
Как и каждое утро, дядя Федор поднял детей ровно в семь утра и вывел их на зарядку. Хоть здоровье и не позволяло ему выдержать нагрузку вместе с детьми, дядя Федор пытался изобразить из себя жизнерадостного, бодрого старичка, всего лишь ленящегося десять раз подтянуться на перекладине. Дети понимали, что дядя Федор хорохорится, но не хотели его обижать и вовсю подыгрывали ему. Запыхавшийся директор наконец сказал:
– Всем принять душ – ив столовую. Сам же, обмахиваясь газетой, направился в кабинет, чтобы попить крепкого чая. Его не насторожило то, что возле ворот стоит УАЗик. Мало ли кому в Гудауте пришло в голову оставить здесь машину. Главное, что ворота закрыты и никто возле них не топчется Директор детского дома открыл дверь, ведущую в коридор, и остолбенел. Рядом с дверью его кабинета на вытертом, десять раз отремонтированном стуле сидел Сергей Дорогин. Дядя Федор хоть и не видел его целую вечность, узнал сразу. Во-первых, по фотографиям, а во-вторых, глаза и улыбка у Сергея остались прежними, немного детскими.
– Ну вот мы и встретились, – Дорогин не бросился навстречу, а просто поднялся, так, как это сделал бы ученик при виде директора.
Слезы навернулись дяде Федору на глаза.
– Ты, ты… – приговаривал он, обнимая Муму.
– Я, дядя Федор.
– Не думал тебя увидеть.
– Я хотел заехать, но попозже, а теперь вы нужны мне по важному делу.
И Дорогин ненавязчиво пригласил дядю Федора в его же кабинет.
– Все как прежде, – усмехнулся он, – только, по-моему, письменный стол новый.
– Новый, – махнул рукой дядя Федор. – Он чуть моложе тебя.
– И телефонный аппарат другой.
– Уже не помню. Телефонные аппараты не живут так долго, как люди.
Директор детского дома включил чайник, и вскоре перед Дорогиным уже стояла простая фаянсовая кружка, до краев наполненная крепко заваренным чаем.
– Я без сахара пью, а ты?
– Мне все равно.
– Я уже знаю про Пашку, – сокрушенно покачал головой дядя Федор, – думал, что и ты погиб…
– Я обо всем расскажу вам позже. Не сегодня, не завтра, а когда увидимся в следующий раз. Вы говорили, что двое кавказцев интересовались мной?
– Да. Один даже назвался твоим или Пашкиным приятелем. Как там его… Память ни к черту стала, – дядя Федор потер лоб, выдвинул ящик стола. – Хотя нет, – усмехнулся он, – они даже не назвались. А я постеснялся спросить.
– Вы говорили о телефонном номере.
– Да, они телефон оставили. Сказали, как ты объявишься, можешь позвонить.
Дядя Федор порылся в ящике письменного стола. Среди кучи бесполезных бумаг он отыскал картонную карточку, на которой был отпечатан телефонный номер.
– Телефон не здешний, – вздохнул директор детского дома, – даже не знаю, в каком городе они живут. Какой это код?
