Но даже люди со специальными навыками вряд ли сохранили бы хладнокровие, увидев, как граната с выдернутой чекой, издав характерный щелчок, падает на пол. Три секунды на спасение жизни — какие уж тут силовые приемы!
Вдобавок ко всему, никаких специальных навыков у заложниц не было.
Поэтому Яна, закрыв глаза, приготовилась к смерти, и это ожидание ввергло ее в некое подобие тихого экстаза, когда Яна сама уже не осознавала — жива она или уже мертва.
Оксана действовала бессознательно, на чистых рефлексах, но в конечном счете гораздо более разумно. Граната упала прямо ей под ноги, и девочка, решив: «Двум смертям не бывать», — рванулась прочь из машины.
Крокодил, висевший в это мгновение в пространстве между задним и передним сиденьями, никак не мог ей помешать. Пистолет в его руке был без патронов, а достать из-за пояса другой он в этот момент не мог.
Нагая Оксана обогнула самолетные колеса и что есть духу помчалась по бетону в полосе света, крича ближайшему мотоциклисту:
— Сейчас рванет!!!
До аэровокзала ее крик не долетал, но кто-то в штабе операции в момент, когда мельтешение на летном поле достигло кульминации, произнес (только чуть более спокойно) те же самые слова:
— Сейчас рванет.
Оксана вскочила в седло мотоцикла, крепко обняла рокера, сидящего впереди, и всем телом ощутила скорость, с которой они удалялись от опасного места.
И только потом, когда мотоцикл с Оксаной на заднем сиденье снова прорвал оцепление, взмыл на холм, где обосновался рокерский штаб, все вдруг осознали, что пресловутые три секунды, отведенные на взрыв, давным-давно прошли.
Не рвануло.
Граната оказалась учебной.
Но этот инцидент не прошел бесследно. Крик Оксаны слышали все, кто находился поблизости от самолетов. Поэтому рокеры резко развернули свои мотоциклы и помчались прочь от взрывоопасной точки. Собровцы в ту же секунду залегли, как хорошо обученные солдаты, завидевшие ядерный взрыв.
А Крокодил тем временем добрался-таки до переднего сиденья, и Яна не могла и не пыталась ему помешать — она даже не решила еще, на каком свете находится — уже на том или все-таки пока на этом.
Крокодил надавил на газ, и «тойота», в считанные мгновения покрыв сотню метров, оказалась внутри самолета.
Собровцы вознамерились было ринуться следом, но как раз в этот момент и по рации, и по громкой трансляции разнеслась команда:
— Прекратить штурм! Огня не открывать! Всем отойти от самолета.
Десантные ворота «Ила» плавно закрылись.
Громадный транспортник оторвался от полосы и с оглушительным ревом низко пролетел над тем холмом, где устроили свою ставку рокеры. Они проводили его долгим взглядом, оторвавшись от текущих занятий, среди которых первым было — одеть Оксану. Слов нет, парням приятно было смотреть на нее голую, да и у нее самой вся стеснительность от страха улетучилась — но надо же и честь знать. Впрочем, сперва подумали об этом как раз-таки не парни, а Наташа Куприна, которая на полминуты скрылась за кустами, а вернулась, держа в руках свои трусики. Оксана надела их, и тогда уже опомнились джентльмены — освобожденной заложнице было протянуто сразу несколько рубашек и курток, и она взяла первую попавшуюся.
А самолет за это время скрылся из виду — его мигающий огонек затерялся среди звезд где-то в западной стороне.
Но вся живая сила и техника, стянутая к аэропорту, по-прежнему оставалась на месте. Мало ли, что может случиться — вдруг самолету придется вернуться назад, или террорист захочет сойти с него где-нибудь поблизости.
Даже за отступившими и покинувшими летное поле рокерами никто не погнался. Всем было как-то не до них. Многие даже не поняли, что это за банда выкатилась на территорию аэропорта, устроила заваруху и умчалась. Кое-кто заподозрил, что так и было задумано, и мотоциклисты были сотрудниками какого-то очередного спецотряда. Во всяком случае, именно благодаря им удалось освободить одну заложницу и взять одного преступника.
Ростовцев и Сажин, разумеется, знали, кто были эти мотоциклисты на самом деле. Но Ростовцеву было некогда — он поехал сопровождать раненого Казано-ву в больницу. А Сажин, вновь оказавшийся не у дел, просто тихо покинул аэропорт и поднялся на рокерский штабной холм.
— Привет, воины, — сказал он, приблизившись к рокерам. — А ведь мы-таки взяли того нарушителя. С вашей помощью.
— Слушай, мент, — тоскливо протянул в ответ давешний собеседник Сажина. — Почему ты такой нудный? Хоть сегодня можешь от нас отстать?
— Как раз сегодня не могу. Сначала я должен удостовериться, что с заложницей все в порядке.
— А что со мной сделается? — послышался откуда-то из темноты голос Оксаны.
— Ну, мало ли… А еще я должен поблагодарить всю вашу честную компанию за помощь в захвате преступников и освобождении заложников. Прежде всего меня, — уточнил он.
— О! А орден нам за это не положен? — поинтересовался Миша Калинкин.
— По шее вам за это положено, если честно, — устало сказал Сажин и присел на траву рядом с Оксаной. Она нашла его руку своей и крепко сжала ее.
— Эй, не вздумай приставать к Колькиной девчонке! — воскликнул Леша Петров, но Оксана прервала его, тихо сказав:
— Отстаньте от него. Он был там со мной, понятно? И он ничем не хуже тебя.
А над аэропортом тем временем разносились выведенные на громкую трансляцию радиопереговоры с захваченным самолетом.
— Это борт «семьдесят семь», идем строго на запад, скорость семьсот, высота десять тысяч. Террорист и заложница в кабине.
— Хорошо. Ничего не предпринимайте. Выполняйте все его указания и сохраняйте спокойствие. Не молчите, докладывайте обо всем.
— Обо всем не получится. Он не хочет, чтобы мы докладывали курс и скорость.
Диспетчер отстранился от микрофона и сказал сгрудившимся вокруг людям:
— Подумаешь, тайна. Он что, про радары никогда не слышал?
— Какая разница. Нам же лучше. Пусть думает, будто мы не знаем, куда они летят.
— Интересно, попрет он через границу или нет? МИД предупрежден?
— А как же. Скорей всего именно туда он и попрет. Куда ему еще деваться?
— Не скажите. При нашем бардаке ему проще залечь на дно здесь, чем устроиться за границей. Там его в две минуты возьмут, а тут у него есть шанс. Стоит ему выпрыгнуть из самолета вблизи большого города и успеть войти в него до того как поставят оцепление — и поминай, как звали. Особенно, если в этом городе у него есть знакомые, которые не станут задавать лишних вопросов.
— А второго еще не разговорили?
— Ростовцев поехал в больницу вместе с важняком из Москвы. Но когда его можно будет допрашивать — черт знает.
Казанову тем временем привезли в центральную городскую больницу. Весть об этом распространилась по ее коридорам тут же, несмотря на поздний час, но в первое травматологическое отделение, где поместили раненого преступника, разумеется, никого не пускали.
Следователю прокуратуры Туманову было проще. Он со своим ранением, полученным в «русаковской битве», лежал именно в первом травматологическом, и Ростовцев не преминул лично сообщить ему о захвате преступника. Все равно допрашивать Казанову было еще нельзя. Коваль очень удачно всадил ему пулю прямо в ребро, сломав которое, она растратила всю свою убойную силу — так что прямой опасности для жизни задержанного не было. Но Казанова находился в бессознательном состоянии и прямо из машины «скорой помощи» перекочевал на операционный стол.
Но московскому следователю по особо важным делам не терпелось получить показания по поводу того, как похитители намеревались уйти от преследования. Ведь если раненый преступник даст такие показания, то будет гораздо легче взять Кружилина.
Однако надежды на то, что с Казановой удастся поговорить в ближайшие несколько часов, не было никакой.
Зато актера городского драматического театра Александра Твердохлебова — то есть, проще говоря, Шурика Уклюжего — допрашивали вот уже несколько часов. Только не было от этого никакого толку. Шурик подробно рассказал о самом похищении, а больше ничего он попросту не знал, поскольку попал в опалу и сидел в подвале на цепи. Естественно, Крокодил и Казанова в этот период не делились с ним своими планами. В тех предварительных расчетах, с которыми был знаком Уклюжий, никакой самолет вообще не фигурировал. Предполагалось ведь, что похитителям удастся взять деньги тихо и заложницу выпустить так, что она никогда не сможет понять, кто и где ее держал. А потом, через несколько месяцев, когда об этом деле все забудут, сначала перебраться в столицу, а оттуда совершенно легально выехать за границу. С чемоданом долларов это в наше время совсем нетрудно.
Но как известно, все пошло наперекосяк, и Уклюжий из похитителя превратился во второго пленника, а Горенский денег платить не стал и вообще исчез, а по последним сведениям — вовсе погиб еще в первые дни всей этой эпопеи. Охотников заменить Горенского в роли плательщика выкупа не нашлось, и планы похитителей рухнули окончательно.
